Те, кого нельзя называть - Иван Владимирович Булавин Страница 4

— Многие их боятся, а мы привечаем. У Митьки и сестра была, в том году схоронили, чего их гнать, это не заразно, не виноваты они, что такими родились, разум-то у них человеческий.

— С Митькой понятно, — сказал я, отметив про себя, что правильные мутанты — это люди с уродствами, оставшиеся людьми, стало быть, неправильные — это сородичи убитого нами клыкастого примата. А ещё то, что Чуркин — мужик правильный, не расист. — Вы про мутантов хотели рассказать.

— Да, так вот, мутов у нас немного, не приживаются, не знаю, почему. Вот на севере их полно, где руины городов, там особенно. А тут редко появляются, один-два, стаями не ходят. У меня сыновья их гоняют, шестеро их у меня, младший дома, тот, что постарше, второй от конца, с книгами сидит, в Крепость его отправить хочу, а остальные четверо поля объезжают. Муты ведь всё жрут, они и урожай испортить могут, или на скотину напасть. Вот и объезжают угодья верхом с оружием. Но муты, если и появятся, бегут сразу, даже стрелять не нужно. Они хоть и звери, а мозгов много, соображают, что такое пуля.

Вообще-то, соображают далеко не все, тот, которого убили мы, как раз нисколько не боялся огнестрела.

— А пристань? — я всё пытался подтолкнуть Чуркина к сути дела.

— На пристани улов складывают. Часть там и солят, как соль получат. Само собой, запах там рыбный стоит. Вот на этот запах муты и пришли. Сначала думали, что их немного. Отогнать хотели. У мужиков там оружие было, две винтовки, дробовиков четыре штуки, да револьвер у бригадира. Да и самих восемнадцать человек, справились бы легко. Сперва получалось, а потом всё новые муты подходили. Вышло так, что стая там голов в полсотни. Но это полбеды, настоящая беда в том, что с ними умник есть.

— Умник? — едва не хором спросили мы.

— Ну, да, вожак ихний, вот такая башка, — он изобразил вокруг своей головы нечто, напоминающее арбуз. — Он ими верховодит, команды отдаёт. Потом одного рыбака загрызли насмерть, ещё трое вырваться смогли, после этого вся бригада кинулась бежать. Там рядом речка есть. Мелкая, приток Большой. Та вот, они на лодки попрыгали и на вёслах против течения бежали. Муты за ними по берегу бежали, воду-то они не любят, только здесь, ближе к деревне отстали. И ещё, — староста понизил голос, — мужики потом рассказали, что умник тот непростой. Они на обратном пути стреляли в мутов, да только муты при попадании исчезали и появлялись в другом месте. То умник всё, глаза отводил. Вот потому я и отписал в Крепость, мол, сами не справляемся, пришлите специалиста, заплатим, как полагается, только избавьте от напасти.

— Что же, думаю, мы вам поможем, — ответил за всех Башкин. — Только завтра с утра отправьте с нами человека, чтобы до места сопроводил.

— Вот и добро, — староста расцвёл. — Отправлю, конечно, вот, сын-то мой и пойдёт, он места хорошо знает, да и с крепостными поговорить завсегда рад.

— А он в Крепость собрался? — спросил Башкин с видом знатока.

— А как же, я специально его к работам не приставляю, года через два, может, три, отправится в Крепость, там принимают на службу молодых. Только экзамены трудные, но он у меня головастый, учебники я все купил, с утра до ночи читает, да в тетрадях пишет. Химия, физика, география, — всё, что знать положено. И спортом занимается, и стрелять учим, больше сотни патронов извели. В Крепости-то оружие другое, но меткость — она везде меткость. Думаю, возьмут его, а он, как устроится, тоже своих не забудет. Это большое подспорье, свой человек в Крепости.

— Знаете, что, — снова сказал Башкин, который умудрялся есть и одновременно вести вдумчивую беседу. — Мы вот сейчас поедим, дело к вечеру, потом баня, потом спать пойдём. А перед сном пришлите сына вашего, как его зовут?

— Юрка.

— Вот пришлите ко мне, пусть и учебники захватит, хочу побеседовать с ним, интересно мне, как учат, что за программа. У нас-то ведь по-другому всё.

— Придёт, — староста усмехнулся. — Точно придёт, его и заставлять не нужно.

— Вот и решили, спасибо за гостеприимство, думаю, баня уже готова?

— Конечно, собирайтесь, сейчас вам и бельё выдадут.

Баня была отличной, я отправился вместе со всеми, Марина пока отдыхала в номере, ей нездоровилось. Чуть позже, когда немного остынет, отведу и её, не стоит в таком пекле мыться. Мы же впятером отмывались от многодневной грязи, попутно стирали одежду и посменно посещали парную, где неистово хлестали друг друга вениками, регулярно поддавая травяным настоем на каменку.

— Ты мне скажи, учёная голова, — спросил Винокур, который, выскочив из парной, окатил себя холодной водой из ковша и теперь сидел на полу, красный, как вареный рак, восстанавливая дыхание. — Кой чёрт ты согласился тварей гонять? Мы ведь не за тем здесь.

— Видите ли, Вячеслав Игоревич, — Башкин, что парился наравне со всеми, признаков усталости не выказывал. — Самое главное для нас сейчас — это информация. Кое-что об этом мире уже узнали. Кое-что я узнаю из беседы с парнем, постараюсь выстроить беседу так, чтобы он думал, что я его экзаменую. Спрошу одно, потом другое, постепенно выстроится связная картина. Это первое. А второе — не вы ли недавно обвиняли меня в том, что приходится тащить на себе тонну патронов? Четыре тысячи, или сколько их там.

— Почти пять, — сказал я.

— Вот, судя по тем стволам, что я видел у местного населения, конвертировать боеприпасы в деньги или иные ценности мы не сможем. Не используют такой калибр. Зато можем перевести их в доверие, помощь местных и, наконец, установление контакта с Крепостью, от которой, если кто не понял, зависит наше дальнейшее существование.

— А как справляться будем? — уточнил Коростин, он, будучи уже немолодым, опасался за здоровье, а потому в парилке больше двух минут не проводил. — Умник этот с псионическими способностями.

— Угу, — ответил Башкин с самодовольным видом. — Но таковые монстры и в нашем мире присутствовали, и как-то с ними справлялись. Кроме того, у меня есть кое-что, что помогает купировать воздействие псионика. Наконец, у нас четыре автомата и уйма патронов, которые позволят создать ураган огня. Это, скажу я вам, аргумент весомый. Твари, даже умные, имеют обыкновение от пули дохнуть. Завтра отправимся и всё сделаем.

— Всем идти смысла нет, — сказал Винокур, которого убедили красноречивые объяснения учёного. — Марина