Генезис - Василий Страница 4

Глаза мужчины расширились, из глотки вырвался тихий всхлип, а спустя миг бешено вращающиеся зубья опустились ему на ключицу возле шеи. Всё, на что хватило слабых детских рук — это направить тяжёлый инструмент по диагонали.

Полетела кровь, раздался скрежет, когда пила вошла в кость, но я продолжал давить на инструмент, заставляя вгрызаться глубже в плоть. На лицо плеснуло кровью, заставив прищурится, чтобы не попало в глаза.

Пила мощная. Ключица и рёбра сдались быстро. И, наконец, грабитель дёрнулся, когда она дошла до сердца.

Отпустив кнопку, я спрыгнул с балки, вцепившись в инструмент и своим весом вырывая его из тела. По пяткам больно ударил пол, следом звякнуло моё «оружие».

Подхватив с пола неизвестную модель пистолета, повернулся к двери, наводя на замершую в проёме фигуру.

— Что за…

Я нажал на спуск, молясь, чтобы незнакомое оружие выстрелило. Запахло озоном, человек вздрогнул, тем не менее, не упал. Отчаянно продолжая жать на кнопку, всего, чего добился, так это что враг опёрся рукой об косяк, смотря на меня помутневшим взглядом.

— Да сдохни, сука! — в отчаянии заорал я и рванул на врага, отбрасывая пистолет и подхватывая пилу.

Грабитель заторможено двинулся назад, но слишком медленно. Визжащая, разбрасывающая вокруг себя кровь и мясо цепь вошла ему в живот. Мужчина дёрнулся, рефлекторно попытался схватить и отбросить пилу от себя. И хотя в сторону полетели отрубленные пальцы, ему частично удалось.

К его сожалению, тональность работы мотора инструмента изменилась, и наружу полезли накручиваемые зацепившейся цепью кишки.

Ночной воздух разорвал крик боли, и враг отпрыгнул от меня на пару метров, потянув за собой кишками пилу. В ответ я инстинктивно дёрнул инструмент на себя. Мужчина сделал ещё пару шагов назад, с ужасом смотря на живот.

Его ноги подкосились, и он рухнул на землю. Я же, тяжело дыша, сделал шаг вперёд и опустил пилу ему на шею. Сил держать её совсем не осталось.

Подержав десяток секунд, я выпустил из рук тут же заглохший инструмент. Тупо посмотрев на содеянное, поднялся и, пнув откатившуюся голову, вернулся в мастерскую. Там подхватил с пола пистолет и, тяжело ступая, пошёл к их грузовику.

С той стороны дома очень громко визжали механизмы, сминая коралл. Я без мыслей обошёл их технику спереди и, подойдя к открытой водительской двери, выстрелил. А потом ещё, и ещё, не отпуская спуска.

Дородный мужик дёргался, и спустя пару секунд вывалился наружу, чуть не задавив меня своей тушей.

Не размышляя, вставил ствол ему в открытый рот и нажал кнопку на оружии, подержав несколько секунд. Руку пронзила боль, и кисть расслабилась, отпустив спуск.

Недоумённо дёрнув плечом, заставил руку безвольно болтаться. Яркой молнией промелькнула мысль — это что, парализатор?

В груди зажглась надежда, и я кинулся к телу родственницы. Загнанно дыша, упал возле неё на колени и, не обращая внимания на запах палёной плоти и волос, приложил ухо к груди.

Тук — тук — тук.

Сел возле тела и недоумённо прошептал:

— Парализатор. А я их всех… Их всех…

В таком виде меня, в итоге, и нашла подоспевшая помощь.

Когда спустя пару минут во двор приземлился мобильный доспех, зорко оглядывая всё вокруг, а через калитку проломился тренер по фехтованию, думаю, их изрядно удивил залитый кровью пацан, сидящий возле обожжённой старухи и смотрящий перед собой бессмысленным взглядом.

И только когда рядом показалось знакомое лицо инструктора, я тихо лёг на землю, пробормотав:

— Я посплю, хорошо?

Глава 2

Жажда заставила меня проснуться, и, первым делом оглянувшись вокруг, я нашёл взглядом графин с водой и стакан. Быстро налив, жадно выпил. Потом ещё раз. И лишь тогда, откинувшись обратно на подушку, задумался о том, где нахожусь.

Судя по светлому помещению и лёгкому запаху антисептика — больница. А значит, я уже не в своём городе, у нас стационара нет — не требуется. Люди будущего практически не болеют. В случае травм стабилизировать пациента и доставить в больницу не сложно. Да и не требуется такое обычно, чаще всего врачи разбираются на месте.

То, что случилось вчера… Вспомнив произошедшее, я вскочил с кровати, бросился к двери в ванную и склонился над унитазом. Кровища, кишки. К такому меня жизнь не готовила!

Полностью опустошив желудок, поднялся и включил в воду в раковине, набрал полную горсть и брызнул на лицо. Из зеркала на меня смотрел ребёнок девяти лет со всколоченными светлыми волосами и слишком усталым серьёзным взглядом тёмных глаз. Отстой.

Врубив холодную воду, засунул голову под струю, наслаждаясь ясностью, даруемой прохладой.

Закрыв кран, встряхнулся и, подхватив полотенце, вытер голову. Что мне может грозить? Я несовершеннолетний, так что никакой тюрьмы до девятнадцати, да и отправлять на планету-тюрьму защищавшего свой дом ребёнка — будет выглядеть не очень хорошо для общественности. Однако же, человека я убил. Думаю, про подобный случай и в двадцатом веке бы трещали все газеты и телеканалы, а уж что наступит тут, где убийства крайне редки…

Какую линию поведения избрать? Травмированного на всю голову ребёнка? Тогда здравствуй психушка и никакой нормальной жизни. Хотя она меня, вероятно, и так ждёт.

Может, оно и неплохо. Когда вспоминаю картины того, как пила резала людей, так поднимается стыд, пополам с тошнотой.

Меня передёрнуло.

Мягко ступая по тёплому покрытию пола, я вернулся в кровать и, завернувшись в одеяло, уставился в потолок.

Долго меня одного не оставили, и внутрь зашёл седой сухощавый мужчина с острым взглядом, за спиной которого маячил хмурый здоровенный мужик с пистолетом на боку. Окинув взглядом врача и охранника, я опустил глаза на одеяло и тихо спросил:

— Вы отправите меня в тюрьму?

Я постарался поддать в тон отчаяния и страха. И, честно сказать, стараться особо не пришлось, стоило только вспомнить вчерашние события.

— Конечно нет, Святогор! — воскликнул врач, нахмурившись. — Ты пострадал и уже не в первый раз в жизни. Мы тебе поможем!

Оглянувшись на охранника, он выразительно посмотрел на дверь и, на недовольный взгляд, отмахнулся ладонью. Здоровяк с сомнением осмотрел палату, ещё более скептически на врача, но, всё же, вышел.

— Просто Гор, если можно, — шёпотом попросил я. — Не люблю, когда называют полным именем.

Он удивлённо поднял бровь:

— Почему? Красивое, очень древнее имя.

— Вот-вот, древнее… Так звали мифического силача. Имя, которым никогда не называли людей, пока настоящая история не стёрлось из народной памяти, и не остался один набор букв.

— Ты не прав, Гор, — мягко улыбнулся врач. — Во времена первой волны ренессанса старорусской культуры легенду ещё помнили. А всех остальных называли уже в честь тех, кто прославил имя. Например, ты знаешь про поле Петрова-Данца? Данца, к примеру, звали Святогор.

Я, не удержавшись, фыркнул. То самое поле свободных частиц, которое питает энергией большинство систем и позволяет использовать антигравитацию, не создавая сложных двигателей, а инкрустировав несколько символов концентратом морфа. И обычно его зовут просто «Поле», выделяя интонацией. Как-никак, язык хоть и очень сильно изменился, но маты оказались удивительно живучими.

Врач понимающе хмыкнул, поняв, о чём я подумал. И, между делом, добавил:

— С твоей бабушкой всё хорошо, завтра уже поедет домой. Ты же хочешь увидеться?

Я облегчённо выдохнул и часто-часто закивал. Вторя моим словам, громко заурчал живот. Мужчина усмехнулся:

— Обед тебе принесут, распоряжусь. А пока отдыхай. Вечером зайдёт твоя родственница, пообщаетесь.

Кивнув на прощание, он вышел, оставив меня задумчиво смотреть вслед.

И что это было? Никаких вопросов по вчерашнему, ничего такого, обычный разговор ни о чём. Но посмотрим, что будет дальше.

Впрочем, врач немного успокоил. Прямо сейчас меня явно никто не собирается допрашивать, а со временем придумаю правильную линию поведения. Возможно, за этим он и приходил, унять тревогу?

Хотя, что тут придумывать? Посчитал, что бабулю убили, разозлился. А потом как-то само вышло. Там ведь всё по следам и потёкам крови видно: где прятался, что делал. Следствие может насторожить, что третьего грабителя в кабине убивать не требовалось. И сделано оно из мести и страха, несмотря на то, что я мог сбежать.

Опять поднялась тошнота, но быстро утихла. А в сознании легонько всколыхнулась гордость — не испугался, смог постоять за себя и за семью! Жутко и кроваво получилось, на сплошном везении и том, что от меня сопротивления никто не ждал. Но, блин…