Шуруп - Владимир Николаевич Васильев Страница 4

– Да. Правда, не в разведке, а в регуляре.

– А полетать дали?

– Трижды! Два учебных и один транспортный.

– Ну и как, понравилось?

– В учебных понравилось, а в транспортном – скучища, взлет на автопилоте, трасса на автопилоте, швартовка тоже на автопилоте…

– Да я не о том, – поморщился Рихард. – В полку понравилось?

– Очень! – признался Виталий. – С удовольствием туда пойду, если распределят.

– А может, с нами, в Семеновский? – спросил Рихард, пристально глядя Виталию в глаза, как недавно смотрел экзаменатор.

Виталий непроизвольно напрягся. Что-то за этим вопросом определенно стояло. Не станут же лучшие асы курса просто так, от скуки или озорства, вербовать сокурсника в сослуживцы, причем даже до распределения и назначения по полкам?

– А… зачем? – озадаченно пробормотал Виталий. – Я в Измайловском уже более-менее осмотрелся, офицеров узнал, инженеров… Какой смысл снова шагать в полную неизвестность?

Рихард с Джаспером многозначительно переглянулись.

– Да скажи, скажи, – вяло махнул ладонью Джаспер. – Тоже мне тайна.

Вздохнув, Рихард опять повернул голову к Виталию и заговорил, спокойно и ровно, словно отвечал на экзамене:

– Через месяц во флот поступают первые «Гиацинты». Шесть штук. Все – в Семеновский, и достоверно известно, что один отдают под молодежный экипаж. Короче: нам с Джаспером нужен толковый бортинженер, который и летать худо-бедно умеет. Ты подходишь.

– Ух ты… – вырвалось у Виталия.

Он действительно был впечатлен. Интересоваться, откуда Рихард знает о «Гиацинтах», смешно: сын президента вполне может владеть информацией такого уровня.

– Я бы, конечно, с радостью… – нерешительно заговорил Виталий. – Но я, честно говоря, не уверен, что отберусь в гвардейцы.

– Ты же сказал, что хорошо сдал, – сварливо заметил Рихард.

– Сдал-то я хорошо. Вернее, это я думаю, что хорошо. А вот что подумают господа офицеры, включая шурупа… Откуда мне знать?

– Короче, – перебил его Рихард. – Ты согласен или ты не согласен?

Виталий прикрыл глаза, секунду подумал, а потом решительно выдохнул:

– Согласен.

– Пиши! – велел Рихард.

– Что писать?

– Рапорт! На имя ректора Академии.

Виталий покорно вынул и оживил планшет-персоналку – верный и неразлучный спутник каждого курсанта.

«Начальнику высшей ордена Рубиновой Звезды Академии Космофлота адмиралу Айзеку Тревису, – проелозил пальцем по экрану Виталий. – От курсанта…»

– От лейтенанта, – немедленно поправил его Рихард. – Рапорт я подсуну уже после присяги.

Виталий замялся:

– Как-то это…

– Да не ссы ты! – тихо рявкнул на него Рихард. – Ломаешься, будто гимназистка!

Фон Платен умел это – тихо рявкнуть. Завидное вообще умение.

«…от лейтенанта Шебалдина», – послушно вывел Виталий на экране планшета.

И с новой строки увеличенным шрифтом:

РАПОРТ.

Глава вторая

Никаких послаблений ввиду экзаменов и близкого выпуска будущим лейтенантам не полагалось – как обычно, подъем в семь, построение, физчас (который на первом курсе казался адом, на втором – просто изнурительным, а теперь воспринимался как нечто само собой разумеющееся, хотя и слегка утомительное), полчаса на заправку коек и туалет, сразу вслед за тем построение на утренний осмотр и завтрак. Зато после завтрака даже построения не назначили, не говоря уже об обычном разводе на занятия или хозработы.

Сегодня с девяти утра на всех табло в холле главздания публиковали результаты последнего экзамена и годовые финальные суммы каждого курсанта. На личные планшеты эта информация по традиции передавалась часом позже – говорят, в старые времена, когда личных планшетов еще не существовало, результаты распечатывали на бумаге и вывешивали на стендах в старом здании училища, которое тогда именовалось летным. Почему-то дух и в известной мере букву этого мероприятия решено было сохранить, хотя Виталий и сомневался, что толчея в холле и вытягивание шей перед экранами, а особенно – изнурительное ожидание девяти часов, хоть сколько-нибудь способствуют спокойствию и душевному равновесию курсантов-дембелей.

Разумеется, завтрак у выпускного курса сегодня вышел рекордно коротким – со столов все смели и сжевали чуть ли не втрое быстрее обычного, а после не потянулись с ленцой в курилку, а помчались бегом в главздание, даже не построившись. Дежурный по Академии, видя это безобразие, почему-то и не подумал его пресечь. То ли вид трусящих старшекурсников его позабавил, то ли ностальгия одолела. Во всяком случае, он всего лишь пробурчал себе под нос: «Спасибо, что не через плац…» – и вошел в столовую. Перед ним предупредительно расступались.

Виталий не поддался общему порыву и до главздания дошел шагом, хотя и достаточно быстрым. В холл он протиснулся в восемь пятьдесят шесть, за четыре минуты до включения табло. Народу набилось под завязку – практически весь курс. Под две тысячи молодых крепких пацанов, которым не сиделось в стаде, которых позвали звезды и которые оказались достаточно решительными, чтобы ответить на этот зов. Собственно, от того, что в ближайшие минуты появится на табло, зависела личная траектория каждого на пути к звездам. Виталий внезапно осознал это очень остро, сердцем и душой, и подумал, что правы, пожалуй, были руководители и старого училища, и нынешней Академии. Возможно, именно в этом и кроется смысл сегодняшней толчеи в холле главздания – осознать, что всерьез ступаешь на жизненный путь офицера и что отныне все зависит исключительно от тебя самого: от того, насколько окажешься смелым и сильным; от того, что сподобился усвоить из вдалбливаемой во время учебы науки и насколько успешно сумеешь это применить на практике.

И еще он осознал, что учебе, собственно говоря, конец. Результаты, распределение – и фьюить к новому месту службы. По большому счету, это вот здание, именуемое главным, Виталию больше не принадлежит. Вон тому лопоухому второкурснику с повязкой дневального, прижатому к стене выпускниками, – принадлежит. И будет принадлежать еще четыре года – если, конечно, лопоухий раньше не вылетит. А Виталию – уже нет. Все, отучился, осталось только узнать результат, повлиять на который невозможно.

Часы в башне главздания гулко отбили девять. Их удары ощущались всем телом – звук в холл доносился еле-еле, его с улицы хорошо слушать. А в здании звукоизоляция была на уровне.

Табло в холле ожили – все двадцать одновременно. Толпились большею частью перед теми, что транслировали результаты первой тысячи, и только потом неохотно оттекали к аутсайдерским. Людям свойственно переоценивать собственные способности, да и иррациональную надежду на лучшее убить в себе не так-то просто, особенно если ты молод и полон сил.

Кроме того, первая сотня результатов интересовала почти всех, даже тех, кто твердо знал, что не попадет в нее ни при каких обстоятельствах. Виталий краем уха слышал, что на финальные результаты даже тотализатор существует. Правда, без ставок –