Месть уховёртки: Кровавая карусель - Андрей Арсеньев Страница 4

— Я ни минуты не колебался, — скромно признаётся нам Бикеев-Озеров. Взглянув на него, не подумаешь, что тот несколько часов назад встретился с кровожадным убийцей.

— Вы мой герой. Ммма!

— Вам было страшно?

— Нет, что вы. Никогда.

На полу до сих пор остались следы крови.

— А где убийца? Что вы сделали с ним потом?

— Отпустил.

— Отпустили?!

— Да. Видели бы вы её. Это жалкое ничтожное существо, которое не достойна спать и у самой параши.

— Но убийства. Неужели вы думаете, что, отпустив уховёртку, та одумается и прекратит свои злодеяния?

— Злодеяния? Ха, я вас умоляю. Какие это злодеяния? Залезть в ухо и крутить человека, пока у того не сломается шея?.. Детский сад.

— Но-о вы не боитесь, что уховёртка решит отомстить вам?

(Босс лукаво улыбается.)

— Я ничего не боюсь. Особенно после того, как она убежала отсюда в окно, ревя как девчонка. Я не удивлюсь, если она и действительно девчонка. Ха.

— А если…

— А если эта уховёртка когда-нибудь отрастит себе яйца и захочет отомстить лично мне, а не обычным, ничем неповинным гражданам, то… (повернув лицо в камеру) то я жду тебя, моё нежное, жалкое, трусливое создание в любом месте, которое тебе понравится. Но только учти: теперь мы с тобой будем один на один. И клянусь своей честью, если ты бросишь мне вызов, то пощады не жди… Я удавлю тебя своими собственными руками и ни один адвокат тебя не спасёт! Ха-ха!.. Ой, простите… вспомнил.

А теперь к другим новостям.

— Вы думаете, она на это купится? Бросит вызов?

— А ты думаешь нет? Она же сама себя назвала местью. Вот её мотив — месть. Я оскорбил её в новостях на весь мир. Это показывают по всем телевизорам. Я опозорил её. Назвал трусишкой, неженкой. Каждый мужчина на её месте бросил бы мне вызов.

— А если она не мужчина?

— Я тебя умоляю. Убить шестнадцать человек…

— Семнадцать.

— Да, семнадцать. Женщина на такое не способна. Это явный мужик. А вот с какими яйцами это мы скоро узнаем.

— Уж точно меньше, чем у вас. С вашими она бы и с места не сдвинулась, хи-хи.

— Ах ты, шалунья.

— Ай-ая-я-яй хи-хи ай…

“Расплескалась синева, расплескалась. По тельняшкам разлилась, по беретам”

— Подожди… Алло. Да подожди ты. Алло.

— Бикеев-Озеров Станислав Семёнович?

— Да…

— …

— С кем имею честь говорить?

— Вас беспокоит ваше нежное, жалкое, трусливое создание.

— …

— Что молчишь? В штаны насрал?

— Ты, сука, да я тебя!..

— Тебя что?

— Я тебя на лоскуты порву! Я тебе твои форцепсы в жопу засуну, а потом высру, поняла ты меня?! Я тебя…

— Довольно.

— …

— Где стрелку забьём?

— Где хочешь.

— Красная площадь. Полдень.

— Нет, подожди. Так не годится. Это должно быть закрытое место.

— Боишься, что все увидят, как ты в штаны срёшь?

— Ах ты, сука, да я тебя!..

— Твой выбор.

— Ммм… наше логово, где происходят наши тайные собрания, там нас никто не увидит. Оно расположено… нет, я лучше сброшу тебе координаты…

— Это которое в Бибирево? Улица Корнейчука, дом 40, библиотека № 69?

— Чёрт… Да там.

— Полдень.

— Полдень.

— Значит, договорились.

— Значит, договорились.

— Не забудь взять с собой сменное бельё, сосунок.

— Ты, сука, да я тебя!..

— Что вы собираетесь делать?

— Идти на стрелку — что делать!

— А если это ловушка? Если она там будет не одна!.. И вообще откуда вы знаете, что разговаривали с уховёрткой, а не с кем-то ещё. Разве уховёртки разговаривают?

— Эта разговаривает.

— Я не отпущу вас!

— Она сказала, что я насрал в штаны! Что я боюсь её! И чтобы я захватил с собой сменное бельё!

— А если это ловушка?! Если она будет там не одна?! Откуда вы знаете, можно верить ей или нет?

— Ловушка?

— Да!

— Не одна?

— Да!

— Раз не одна… значит, и мы будем не одни… Ха-ха-ха!

— Хи-хи-хи!

— Ха-ха!

— Хи-хи!

— Ха!

— Хи!

* * *

30 апреля. 11:54.

Тайное логово.

У библиотеки № 69 припаркованы старые модели Мерседесов, БМВ и Волга. В самой библиотеке собралась группа из десяти человек. Уши спрятаны за наушниками — обычными большими накладными дугообразными наушниками. И сейчас там играет самая подходящая для стрелки мелодия.

11:55

В ладонях собравшихся постукивают разные предметы: дубинки, биты, пистолеты, мухобойки, москитные сетки и дихлофосы.

11:56

— Липкую ленту сюда вешаем. Отраву сюда насыпь. Так шмалять будет удобней, босс, — делает наставления собратьям по оружию заместитель босса.

— Война — херня, главное — манёвры, — говорит босс, снимая наушники.

11:57

— Осталось три минуты, — говорит заместитель, стоя бок о бок с боссом.

— Приготовили стволы, — говорит босс, оборачиваясь назад к солдатам.

11:58

— Кажется, идёт.

С улицы что-то слышится.

11:59

— Алехандро, тебе страшно? — обращается босс к солдату, стоящему у его правого бока.

— Очень, — отвечает громила Алехандро с ухмылкой.

— А мне как страшно, — говорит босс, посмеиваясь.

— Может её тапком придавить, — и все смеются.

12:00

Дверь открывается.

Все лица смотрят в дверной проём, но не видят на пороге маленькую уховёртку, пока та не даёт о себе знать.

— Сначала я хочу видеть того, кто вчера со мной по телефону разговаривал! — грозно кричит уховёртка, двигаясь вперёд. — Если ты мужчина иди сюда!

— Что-о?! — произносит разгневанный от такой дерзости Алехандро и ступает навстречу уховёртке.

Босс не успевает его остановить. Уховёртка молниеносно поднимается в воздух. Белые крылья достигают лица Алехандро. Возле ушей они исчезают. Проходит секунда, и тело Алехандро катапультируется ногами вверх. Ещё секунда, и обмякшее оно падает на пол.

— Надеть наушники! — командует босс.

Молодой солдат от паники не успевает выполнить приказ. Со вскриком поднимаясь резко в воздух, он ногами задевает подбородок напарника. Двойной нокаут.

— Стефан… Бобби… — с печалью произносит босс, оглядывая мёртвые тела.

Шесть солдат и босс, стоят, защищённые наушниками и ждут: какой следующий шаг предпримет уховёртка.

Один из солдат зажимает нос и вскрикивает.

— Уэсли? — настороженно исходит от босса.

Миг — и тело Уэсли, как стрелка часов, делает движение в бок — на двадцать минут назад, сбивая с ног напарника, стоящего по его левую сторону.

— Се́бастьян!

Следующий напарник, стоящий справа от стрелки часов, которая теперь задумала двинуться на сорок минут вперёд, уже не стоит, а лежит на полу такой же