Ваше Сиятельство #10 - Эрли Моури Страница 4

— Мне даже интересно было наблюдать за тобой, — продолжила Ольга. — Спрошу о ней и смотрю, как ты пытаешься замять разговор, а глазки твои сразу становятся беспокойными и виноватыми. Ты ведь прекрасно понимаешь, что герцогиня Ричмонд вовсе не миссис Барнс, отношения с которой меня не слишком волнуют. Может даже хорошо, что Элизабет есть с тобой. Глория это совсем другое. Она — злая волшебница из моего детства! Тогда я очень переживала за своего папу и за всю нашу семью, пока за нас не вступился сам император! А теперь оказывается, что эта злая волшебница может завладеть сердцем моего жениха. Или уже завладела? Ты понимаешь, что для меня это значит?

— Очень понимаю. Оль, — я взял ее руку, сразу пуская «Капли Дождя» — насылая на княгиню покой и налаживая ментальный контакт. Ковалевская не сопротивлялась, и это было добрым знаком: она не встала в капризную позу, как иногда это бывало, а была готова к пониманию. — Пожалуйста, взгляни на все сказанное по-другому. Ведь ты сейчас сама сказала, что Глория для тебя злая волшебница из твоего детства. Но ты давно повзрослела и теперь прекрасно понимаешь, те детские сказки — не важно добрые или злые — детские страхи и фантазии — все это давно осталось в прошлом. Настоящая жизнь — она другая, не такая, как раньше казалась. И люди в ней другие. Я тебе рассказывал о другой Глории, у которой тоже есть правда, своя правда. И ты это поняла, просто не желаешь принять. Ты упорно держишься за то понимание, оставшееся с детства, будто она — заклятый враг или вовсе злая волшебница, которая только и думает, как всех погубить. Заметь, цесаревич, у которого отношения с Глорией в прошлом были намного острее чем твои, готов принять примирение с ней и даже очень рад такому повороту. И твой отец счел это полезным для всех нас, для нашей империи. И Денис Филофеевич, и Борис Егорович лучше тебя помнят и знают то время, потому как ты тогда была совсем девчонкой. А значит их выводы более верные. Просто перестань видеть в Глории заклятого врага на все времена! — призвал я, продолжая мягко сживать руку моей возлюбленной.

Ольга успокаивалась, но вряд ли в ее сознании могло поменяться что-то так быстро и основательно, как мне того хотелось. Я видел напряжение и несогласие на ее лице.

— Такой пример, — продолжил я, — Родерик изначально был моим врагом, выполнявшим заказ банды Лешего и готовым меня убить. Теперь друг мне и возлюбленный Талии, в судьбе которой едва ли не сыграл роковую роль. О примере с Сухровым я уже говорил. Ты прекрасно знаешь, насколько недобрые отношения у меня с ним были и знаешь, как поменялся этот человек и его отношение ко мне. Оль, прошу, не надо цепляться за прошлое. Тем более за его темную сторону. Ты хотя бы просто попробуй понять Глорию — поставь себя на ее место. Место юной жены императора, прибывшую из другой страны, которая одинока во дворце и которую многие не любят и даже ненавидят.

— Хватит, Елецкий, меня уговаривать! Я бы никогда не оказалась на ее месте! И никогда бы не поступила так, как поступала она — уже говорила об этом! Я бы не окружила себя такими негодяями, как князь Козельский и подобными ему! — ответила Ольга Борисовна, но по ее взгляду я догадался, что в княгине больше нет прежнего яростного сопротивления по примирению с Глорией хотя бы в мыслях. — Зачем ты пытаешься меня уговорить? Хочешь, чтоб я позволила тебе сделать еще одной твоей женщиной? Говори прямо!

Прямо я предпочел не говорить. Во-первых, я сам пока не понимал, какие сложатся отношения между мной и императрицей. А во-вторых, не хотел делать Ольге больно своей прямотой. Пусть она сначала свыкнется с мыслью, что Глория больше не враг. Пусть Ковалевская поймет, что все то, что она вынесла из детства относительно образа Глории, во многом плод детских фантазий и страхов. Я сказал:

— Оль, как она может стать еще одной моей женщиной? Подумай сама. Она императрица, да еще при живом муже! Мои женщины — это Ленская и Стрельцова. И в самую первую очередь — ты. С вами я провожу время так часто, как только могу. Поэтому не досаждай себе этой мыслью. Не скрою, Глория, несмотря на возраст, меня привлекает. И у меня с ней действительно теплые отношения. Как-то вышло так, что мы с ней сблизились. Явление Геры многое поменяло между нами. И ты, пожалуйста, пойми, что иметь с Глорией личные отношения мне очень полезно. Полезно не для меня: а для нашего общего дела. Ведь именно так мы можем снять и уже сняли напряжение в самом верху имперской власти, — конечно, говоря это, я несколько кривил душой. Ведь всего названного можно было добиться вовсе не переступая порог спальни императрицы.

— Еще что важно: у Глории очень тесные отношения с маркизом Луисом Этвудом, — продолжил я. — Я уже говорил, что она, после смерти Филофея, может переехать в Британию, где разворачивается борьба за престол. У Этвуда неплохие шансы стать императором, и Глория может стать его женой. Оль, подумай сама, разве нам не нужны добрые и тем более личные отношения с императрицей Британии? Я говорю о всей России.

— Ты целовался с ней? Отвечай, Елецкий! И не пытайся меня увести в сторону! — неожиданно вспыхнула Ольга Борисовна.

— Да… — нехотя признал я, ожидая еще более тяжкого вопроса.

— Саша, сука! Проститутка! Если угодно, политическая блядь! — она ударила меня кулачком в грудь, потом прижалась к тому же самому месту щекой и заплакала.

— Оль, ну, пожалуйста… Не плачь, — я обнял княгиню, глядя ее золотистые, самые роскошные в этом мире волосы.

— Ненавижу тебя! — всхлипывая произнесла она. — И люблю! Как же трудно с тобой!.. Как ты меня злишь!.. Ты меня просто убиваешь!

Я молчал, позволяя ей все это пережить и хоть как-то смягчить своим теплом.

— Моей лицензии уже все, да⁈ Новую хочешь⁈ Во имя интересов Отечества⁈ — Ковалевская вскинула голову, глядя мокрыми, синими глазами на меня. И, не