Роман Глушков - Стальная петля Страница 4

– И все-таки, – настаивал я, – сколько ты, брат Георгий, уже потратил на поиски Узла, установление нового мирового порядка и прочую благотворительность?

– Мне для братьев ничего не жалко! – ответствовал рыцарь, чье самолюбие было явно задето моей дотошностью. – Я – реалист и осознаю, что даже на благие дела порой нужны немалые средства. Все деньги, какие у меня были, я передал Ордену! Зачем они мне в Зоне, сами посудите? Братья снабдят меня всем, что необходимо, и всегда придут на помощь в трудную минуту. Мы – одна семья! Великая семья! И если бы отец не заблокировал мои счета, я помогал бы Ордену деньгами и поныне. Но поскольку это больше невозможно, значит, я обязан проявить себя в другом священном деле. Например, в поиске Избранного. Таков мой рыцарский долг!

– Все ясно. Именно так я и думал, – хмыкнул я, довольный тем, что раскусил простофилю еще до того, как он сам мне во всем признался. – И как, Жорик, ты теперь оправдаешься перед Хантером в том, что не убил меня? Ведь братья на тебя рассчитывали, а ты их подвел.

– Да запросто, – пожал плечами сталкер. – Меня послали убить Избранного, но поскольку вы – точно не он, значит, тот, кто подсунул Командору эту информацию, допустил ошибку. Скажу всю правду: так, мол, и так, мы пользовались ложной информацией – Алмазный Мангуст вовсе не Избранный, а обычный человек… Ну, то есть не совсем обычный, но явно не тот, кто нам нужен. Скажу еще, что вас зовут Геннадий Хомяков и что за Барьером у вас есть семья, и вообще…

– И о моей семье, Жорик, и обо мне Командору давным-давно все известно, – перебил я собеседника. – И если бы Хантер мог до нее добраться, он, не мешкая, сделал бы это, не сомневайся. Он охотится за мной не потому, что считает меня Избранным. Все дело в этом. – Я щелкнул пальцем сначала по своему алмазному глазу, а потом по камню, вплавленному мне в шею рядом с гортанью. – Орден, «барьерная» мафия, сталкеры-одиночки, которые по локациям промышляют, – все хотят мои сокровища к рукам прибрать. Да и у тебя, гляжу, глаза загорелись – тоже небось был бы не прочь таким камушком разжиться?

– Да нет, я с камнями как-то не очень… Их ведь надо еще в деньги обращать, а это столько проблем! А то еще возьмут и не заплатят – самого прикончат, а товар просто так отберут, – попытался вяло оправдаться рыцарь и отвел глаза, дабы они не выдали, что он, мягко говоря, лукавит. – Но почему вы Орден и мафию под одну гребенку стрижете? Неужели всерьез боитесь, что Командор захватит вашу семью в заложники, как поступили бы бандиты?

– Боюсь, Жорик. Еще как боюсь, – признался я. – Поэтому в свое время и сделал все возможное, чтобы такого не случилось. Если бы Орден и мафия могли, они давно схватили бы мою жену и дочь. Семь превосходных бриллиантов, каждый – величиной с абрикос… Против такого искушения даже будущие спасители мира, такие, как твой Савва Хантер, не устоят! И пойдут на любые меры, чтобы заполучить эти камушки. Я это предвидел еще до того, как в Зону подался, и сделал все возможное, чтобы данная проблема меня не беспокоила. Думаешь, стал бы я просто так разгуливать по Зоне с этой фотографией в кармане и рассказывать тебе о Лизе и Анечке?

– Нет, наверное.

– То-то и оно. Теперь они под надежной защитой, и я за них полностью спокоен.

– Это хорошо… Это просто здорово, – кивнул узловик, а затем решительно помотал головой. – И все равно вы не правы. Точно вам говорю, Геннадий Валерьич: вы заблуждаетесь! Мы с братьями, конечно, не святые и запросто можем ошибиться, приняв вас за Избранного, но чтобы пытать вашу семью из-за каких-то алмазов!.. Нет, исключено. Мы ж, в конце концов, не звери какие-то? У нас вон и кодекс чести имеется!

– Ты хороший человек, Жорик, – заметил я совершенно искренне, – и сегодня твоя святая простота, возможно, спасла тебе жизнь. Однако, поскольку ты все еще продолжаешь верить в честность и благородство своих старших братьев по Ордену, значит, либо ты очень недолго прожил в Зоне, либо слишком наивен, либо то и другое вместе. Согласен, без Ордена здесь царила бы и вовсе махровая анархия. Но и тот порядок, какой он насаждает, лишь с большой натяжкой можно назвать справедливым. Приговоры, которые выносят ваши суды, напрямую зависят от того, насколько проступок того или иного сталкера затронул интересы Священного Узла. Что, сам понимаешь, далеко от канонов подлинной справедливости. Слишком уж однобоким получается ваше правосудие, брат Георгий. Я на каждом шагу вижу, как исповедуемая Саввой доктрина расходится с делами, какие вы в действительности творите. И мне будет жаль, если день, когда ты сам осознаешь это, станет последним днем в твоей жизни. Беги из Зоны, Жорик. Беги, пока не поздно, и стань опять нормальным человеком. Ведь тебе, в отличие от меня, сделать это намного проще и безболезненней…

В небе над нами что-то мелькнуло. Какой-то объект – слишком мелкий и чересчур стремительный для биомеха вроде гарпии. Да и летел он не параллельно земле, а по крутой траектории ввысь. Узловик его и вовсе не заметил, поскольку смотрел в другую сторону.

Впрочем, даже пялься сейчас Жорик в небо, вряд ли он засек бы взмывший в зенит предмет, похожий на сигару. Я и то обнаружил его лишь посредством своего алмазного ока. Оно воспринимало мир в особой проекции и накладывало ее на то изображение, какое я вижу нормальным глазом. Проще говоря, на картинке, что поступала мне в мозг, все статичные или медленно движущиеся предметы были окружены специфическими аурами. И любой возникающий у меня перед глазами новый объект, который был крупнее куриного яйца и двигался быстрее бегущего человека, оставлял на фоне этих аур четкий след.

Именно такой след и прочертила для меня сигарообразная хреновина, запущенная в небо неизвестно кем и для чего. Прочертила и, истратив свой взлетный потенциал, замерла на мгновение в вышине, а затем устремилась вниз.

Судя по траектории, объект должен был упасть метрах в трехстах от нас. Однако его свободное падение продолжалось всего пару секунд. Внезапно по бокам снижающегося предмета возникли две пары коротких крыльев, а из задней его части вырвалась огненная струя. После чего курс его полета резко изменился. Заложив крутой вираж, эта маленькая ракета развернулась в воздухе и нацелила свой нос прямо на нас.

– Бежим! – крикнул я все еще ни о чем не подозревающему Жорику и, схватив его за шиворот, рывком поставил сталкера на ноги. На его счастье, он не стал задавать дурацких вопросов о том, с чего это я вдруг переполошился. Вскочив, узловик не мешкая и без оглядки припустил за мной.

Я бежал в сторону, противоположную той, где засел стрелок, выпустивший по нам из подствольного гранатомета так называемый плазменный привет – гранату «ГП-40». Точнее, одну из наиболее коварных ее разновидностей: антиснайперскую «АС». Ту, что, будучи выстреленной по навесной траектории, способна мгновенно просканировать расположенную внизу местность и, обнаружив по характерному излучению все имеющееся на ней импульсное оружие, нанести удар либо по какой-то конкретной его модели, либо просто по наибольшему скоплению такового – в зависимости от заданной программы.

Из-за узкоспециализированного назначения «АС» стрелок применял ее лишь тогда, когда был точно уверен, что в зоне ее поражения находятся только враги. В нашем случае это означало, что шарахнувший в нас из подствольника тип не видел меня и рыцаря, но знал о нашем присутствии. И о том, что среди нас нет тех, о чьей смерти гранатометчику пришлось бы потом сожалеть.

Как здорово, что я отшвырнул Жориков пулемет подальше! Это позволило нам отыграть сейчас у врага несколько жизненно важных секунд. Настроенная на электронику «карташа», ракета ударит туда, где он валяется, и у нас есть шанс не угодить в плазменную вспышку. Чуть больший – у меня, чуть меньший – у узловика, резвость которого, в отличие от моей, оставляла желать лучшего.

Местность по обе стороны разбитой дороги (судя по редким сохранившимся указателям, когда-то она называлась Краснопресненским проспектом), где я изловил недотепу-сталкера, была изрыта «носорогами» и «бронезаврами» так, словно они устраивали здесь брачные игрища. Дабы не изжариться заживо, нам предстояло удрать от эпицентра грядущей вспышки не менее чем на шестьдесят метров. И барьеров на нашей дистанции было не меньше, чем на стометровке для соревнований по стипль-чезу.

Напичкавший себя боевыми имплантами Жорик, похоже, решил сэкономить на мышечных ускорителях, хотя такому увальню, как он, подобные примочки явно не помешали бы. Я не собирался его дожидаться – чай, не друзья-товарищи – и потому быстро ушел от него в отрыв. И прислушивался я не к топоту и сопению узловика, а к шуму снижающейся ракеты. Он стремительно нарастал, но поскольку я уже сталкивался с таким оружием, то смел надеяться, что не провороню момент, когда надо будет сигать в укрытие.

Три… два… один… Пора!