Владислав Выставной - Кремль 2222. Запад Страница 4

Вест был врагом.

Врагом по определению, едва ли не равным по злобе нео и прочей мутировавшей нечисти, заполонившей известные людям пределы. Это, конечно, дела далекого прошлого, но нет ничего столь же живучего, как человеческая ненависть. В памяти Книжника немедленно всплыли слова одного из наставников, ведшего в Семинарии курс по постъядерной истории.

— …Весты стали врагами не на ровном месте, — мерно прохаживаясь под низким сводчатым потолком, говорил невысокий, сутуловатый отец Никифор. — Этим древним словом, вновь вошедшим в обиход после начала Последней Войны с чьей-то легкой руки, прозвали всех западных «иноземцев», оказавшихся на территории Москвы на момент начала Последней Войны. Волна ненависти к выходцам из-за океана и их европейским союзникам захлестнула столицу. Еще бы: по всей стране, словно после немыслимого инфернального дождя, вырастали ядерные грибы, а боевые роботы НАТО накатывались на Москву, планомерно уничтожая столицу. Уже и не помнит никто, кто именно начал ту войну, и виноваты ли были эти люди, так некстати оказавшиеся на вражеской территории. Только ненависть не различает оттенков, проводя глубокую, словно шрам, борозду между «своими» и «чужаками»…

Книжник, зевая, смотрел в окно: хотелось бежать из пыльной семинарской конуры туда, на воздух, где настоящая жизнь. Но слух продолжал улавливать монотонную речь, а мозг — старательно складировать информацию.

— Немногим иноземцам удалось уцелеть в те страшные годы, — вещал отец Никифор. — Самые удачливые из них укрылись на территориях иностранных посольств, более или менее приспособленных выдерживать долговременную осаду. Подземные бункеры, предусмотрительно сооруженные под зданиями посольств, стали спасением для немногих счастливцев, успевших до них добраться. Впрочем, эти «счастливчики» оказались среди совершенного враждебного окружения, вынужденные полагаться только на самих себя. Их положение оказалось ненамного лучше ситуации, в которую попали защитники Москвы, постепенно оттесняемые к Кремлю. Единственным преимуществом иноземцев было то обстоятельство, что боевые роботы избегали прямых ударов по посольствам, превращенным в мощные укрепления, — что дало будущим вестам временное преимущество, помогло им собраться с силами и выжить. Тогда еще никто не мог представить, что самое страшное — впереди…

Книжник схватился за шею: ему показалось, что ужалило насекомое. За спиной захихикали: кто-то из однокашников метко плюнул в него жеваной берестой из трубочки. Ничего не скажешь — ценный навык для защитника осажденной крепости!

Отец Никифор продолжал со свойственной ему невозмутимостью:

— Шли годы, Кремль и крепости на территории бывших посольств бились за существование. Злая ирония заключалась в том, что судьба островков враждебных цивилизаций оказалась схожей. Западные колонии на территории разрушенной Москвы неуклонно скатывались в средневековье, как и Кремлевская община… Правда, меньшая по размеру колония вестов теряла тепло цивилизации еще быстрее и вскоре скатилась в полную дикость. Что неудивительно: здесь, на чужой земле, весты не имели корней. Впрочем, психология выживания требовала обоснования собственного места в новом мире. Разумеется, вестами была выбрана западная модель восприятия действительности. Она причудливо переплетала в себе жестокую древнескандинавскую мифологию викингов, смесь европейского и американского фольклора. Впрочем, враждебная культура мало интересовала защитников Кремля. Взаимная ненависть затмевала взор, мешая прийти к естественному выбору: объединить усилия людей против новой беды — нарастающего давления со стороны полуразумных мутантов. Вместо этого кремлевские ратники и варяжские воины добрую сотню лет скрещивали оружие в схватках за остатки ресурсов. И теперь мы имеем то, что имеем: разросшаяся популяция нео, именующих себя Новыми Людьми, оттеснила и нас, и вестов в узкие пределы собственных крепостей… — Голос наставника становился все выше и вдруг перешел на крик: — А кто не будет записывать лекцию — получит епитимью! Это касается и тебя, Книжник!

…Книжник вздрогнул, из воспоминаний возвращаясь в реальность. Послышался дробный стук копыт, толпа расступилась. Вперед, верхом на мощном, в броневой сбруе фенакодусе, неторопливо выехал князь. Вряд ли была серьезная необходимость появляться верхом — скорее, князь желал соблюсти определенный ритуал, демонстрирующий превосходство над традиционным противником. Легким движением послал фенакодуса вперед. Жуткий с виду мутант угрожающе надвинулся на веста. Еще мгновение — и мощный корпус сомнет незваного гостя. Вест не шелохнулся. Князь едва заметно улыбнулся, остановил скакуна, оглядывая гостя со сдержанным высокомерием — как и стоит смотреть на врага.

Вест спокойно встретил этот взгляд и вдруг опустился на одно колено, почтительно склонив голову. Впрочем, не было в этом движении ничего унизительного — вест держался на удивление достойно. Наверное решив, что достаточно продемонстрировал силу, князь тяжело соскочил на кремлевскую мостовую. Скакуна мгновенно увели, по обе стороны от лидера возникли бояре, вездесущие телохранители, и князь величественно опустился в неизвестно откуда взявшееся кресло.

Народ затаил дыхание. Это было событие — одно из тех редких происшествий, что разнообразят суровую жизнь осажденной крепости. Книжник жадно наблюдал за происходящим. Еще бы: не исключено, что именно ему придется заносить сей редкий факт в Книгу Памяти, постъядерную летопись Кремля.

— Говори! — потребовал князь.

Замерший со склоненной головой вест поднял взгляд и медленно встал с колена.

— Приветствую, князь, тебя, — хрипловатым, рокочущим голосом заговорил пришелец. Речь его звучала непривычно, с трудно уловимым акцентом. — Не думаю, что рад ты визиту сына враждебного народа…

— Наверное, на то у тебя есть причина, — заметил князь.

— Причина есть, так, — медленно кивнул вест, и лицо его заметно помрачнело. — Может, это обрадует тебя: я последний из воинов своего рода.

— Не могу сказать, что это меня сильно радует, — дипломатично сказал князь. — Вот уже полвека наши мечи не пересекались в битве.

— Так и есть, — спокойно сказал вест. — И хорошо это: ведь я пришел просить помощи.

Впервые с начала этой необычной беседы по толпе пробежал ропот. И даже суровый князь не удержался от того, чтобы переспросить:

— Помощи?

Вест мрачно кивнул:

— Знаю я, просить помощи у врага — последнее дело. Но у меня нет выбора…

Князь выжидающе смотрел на гостя, и толпа снова замерла в ожидании.

Книжнику подумалось, что скудная на новости жизнь гражданских небось заставит предать этому событию особую окраску. Все это впоследствии обрастет небылицами, а сухим и точным записям хранителей Реликвий просто не станут верить. Ведь и он сейчас, как простой зевака, уставился на происходящее с жадностью, даже рот разинул, словно глупый мальчишка.

— Пришла беда на наши земли, — заговорил вест. — Поле Смерти накрыло их, убив все живое. Думаю, мы виноваты сами: с давних пор мы используем одно из Полей для закалки металла мечей своих…

При упоминании о Полях Смерти сердце Книжника забилось чаще. Он не верил в знаки судьбы, но это было похоже на знак: все последние дни мысли об этих страшных порождениях Последней Войны не отпускали его, и даже во сне навязчивым кошмаром приходили к нему опустошительные Поля Смерти…

— Вот как? — Князь заинтересованно приподнял бровь.

Дружинники переглянулись.

Но чужак вроде и не заметил этого, продолжив:

— Но, может, ошибся кто-то из воинов, встретив незнакомое Поле, и привел его за собой, к нашей обители. А может, и не в этом причина. Но теперь наши земли мертвы, а воины пали, сражаясь с монстрами из глубин Поля Смерти. Все полегли, защищая подступы к Бункеру. Но там, на нижних уровнях, остались наши женщины и дети. Им не выбраться самим — если не убьет их излучение, уничтожат злобные порождения Поля…

— Чего же ты от нас хочешь, воин? — тихо спросил князь.

— Их некому защищать, — раздельно сказал вест. — Я последний. Погибну я — погибнут и они. Я прошу ваш народ принять их к себе.

Тихий гул пронесся по толпе. Книжник огляделся. Вряд ли реакция кремлевских была однозначной: с одной стороны — это просьба врага. С другой стороны — вражьих воинов больше нет. Выходит, старый враг потерял зубы, а помощь, о которой просит последний из вестов, — помощь простым людям. А ведь каждый человек теперь на вес золота. Хотя принесут ли пользу Кремлю вражьи женщины и отпрыски врагов?

Да и не стерлась еще из памяти давняя жестокая резня вокруг кремлевского каравана с топливом. В ту лютую зиму полетели к черту все ветряки, и Кремлю пришлось закупать нефть для генераторов и отопления жизненно важных объектов. И маркитанты, конечно же, заломили огромную цену — но это была цена выживания. Груженный бочками караван телег, запряженных фенакодусами, шел долгие дни. Гражданские и вооруженный конвой были измождены холодом и усталостью, когда налетели весты. Половина кремлевских полегла сразу, оставшиеся дружинники стояли насмерть, вынужденные наблюдать, как весты беззастенчиво грабят караван. Лишь ценой многих жизней удалось отбросить врага и привести в Кремль жалкие остатки груза.