Алексей Калугин - Мертвоград Страница 40

– Это сделано в целях безопасности персонала больницы и пациентов, – не моргнув глазом, соврал Ржаной.

Когда это требовалось, он не хуже Беккера мог изображать Будду.

– Они практически парализовали работу всего хирургического отделения! Вы понимаете это?

– Конечно.

– Ну так отдайте же им приказ убраться отсюда!

– Они уже получили все необходимые распоряжения.

– Ты выпустил джинна из бутылки, – сказал напарнику Беккер.

– Понимаю, – кивнул Ржаной.

– Мне этого можешь не говорить.

– Так как насчет патрульных?

– Патрульные останутся на своих местах.

Лейтенант подвел к криминалистам высокого, болезненно-худого мужчину. Он был или, может быть, только казался чуть моложе главврача. Нездоровую бледность лица подчеркивали длинные иссиня-черные волосы. Цвет был настолько неестественным, что при первом взгляде на врача Ржаной подумал: красит он их, что ли?

– Господин Инолиньш?

– Да, – не спеша, с достоинством чуть наклонил голову черноволосый.

– Старший криминалист Беккер… Старший криминалист Ржаной… Вы первым узнали о происшествии в особом отделении?

– Нет.

– Но Петр Фомич сказал, что это вы сообщили ему о происшествии.

– Да.

Немногословен же ты, братец, подумал, глядя на Инолиньша, Беккер. Но тебя разговорить будет попроще, чем Сойкина. По этой части Беккер был специалист. Большой специалист.

– Вы видели, что произошло в особом отделении?

– Да.

– И как вы это оцениваете?

– Бойня.

– Самое интересное, что не выжил никто.

– Да.

– Куда же делся последний?

– Видимо, покончил с собой.

Догадку можно было бы назвать допустимой, если бы речь шла не о патрульных. Во время подготовительного спецкурса в память каждого патрульного закладывался специально подготовленный и не единожды проверенный мемплекс, помогающий активно противостоять стрессу, вызванному нервным истощением или перевозбуждением. Ни один патрульный не был способен на самоубийство. Это было так же точно, как и то, что пингвины не умеют летать. Хотя сами они об этом, скорее всего, даже не подозревали. В смысле, патрульные, а не пингвины.

– Так кто же первым узнал о происшествии?

– Вы так это называете? – удивленно приподнял бровь Инолиньш.

– А у вас есть другое предложение?

Инолиньш сделал отрицательный жест рукой. Перевести его на язык слов не составляло никакого труда: делайте что хотите, мне-то что.

– Я находился в шестой палате, возле пациента с проникающим ножевым ранением брюшной полости. Его прооперировали два часа назад…

– Эти подробности можете опустить.

– Я хотел воссоздать ситуацию во всех деталях, чтобы ничего не упустить.

– Ну, хорошо, продолжайте.

– Операция прошла успешно. Но спустя пару часов состояние больного резко ухудшилось. Упало давление. Он потерял сознание. Сестра вызвала к больному лечащего врача, а тот позвал меня, поскольку сам не смог разобраться с причинами происходящего.

– Надеюсь, вам это удалось?

– Да, но уже после.

– После чего?

– После того, как в отделение набежали ваши патрульные.

– Это не наши патрульные, – недовольно поджал губы Беккер.

– И они не набежали, а явились по приказу командования, – добавил Ржаной. – Между прочим, для того, чтобы вас же защитить от грозящей вам опасности.

– Смертельной опасности, – поставил последнюю точку над «ё» Беккер.

– Замечательно. – Инолиньш даже не улыбнулся. – Только, как любит повторять один мой знакомый врач-нефролог: «Поздно пить «Боржом», когда почки отвалились».

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался Ржаной.

Беккер тоже слегка наклонил голову. Непонимающе.

– От того, что я видел там, – взглядом указал на дверь особого отделения Инолиньш, – защита уже не требуется.

– Это вы так полагаете, – заметил многозначительно Ржаной.

– Это очевидно. – Инолиньш даже говорить об этом не хотел. Он лишь констатировал факт. Для него – очевидный.

– При всем моем уважении, господин Инолиньш, вы все же не специалист в той области, о которой беретесь судить.

– Возможно. Однако при всем моем уважении, господин криминалист…

– Старший криминалист.

– Извините, господин старший криминалист, но при всем моем уважении меня трудно напугать куском мяса. Даже если мне известно, что это мясо совсем недавно было частью человеческого тела.

– При всем моем уважении, господин доктор, мы с коллегой горим желанием услышать продолжение вашей истории о пациенте с ножевым ранением.

– Э-э… Простите, а я могу быть свободен?

– Вы и так свободны, господин Сойкин. Мы даже и не думали вас задерживать.

– Значит… э-э… я могу идти?

– У вас какие-то срочные дела?

– Ну, я вообще-то… э-э… главврач этой вот самой больницы.

– Которая, к счастью, пока еще не горит.

– Э-э… Что вы сказали?

– Задержитесь еще ненадолго, Петр Фомич. Вы можете нам понадобиться.

– Э-э… Ну, хорошо…

Сойкин засунул руки в карманы халата, низко опустил голову и вроде как задумался о чем-то своем.

– Мы слушаем вас, господин Инолиньш.

– Во время осмотра больного мы услышали звуки, похожие на стрельбу…

– Мы – это кто?

– Мы – это я, доктор Жилонин и дежурная медсестра Тамара… Если не ошибаюсь, фамилия ее Горшкова…

– Горшкова, точно, Горшкова, – не поднимая головы, тихо пробубнил Сойкин.

– Когда мы услышали выстрелы…

– Сколько?

– Я же сказал, нас было трое. Если не считать находившихся в палате больных. В соседних палатах, в операционных, в перевязочной выстрелы тоже слышали. Во всяком случае, те, кто находился в сознании.

– Сколько было выстрелов?

– Я не знаю.

– Много?

– Да.

– Стрельба велась очередями?

– Полагаю, что да… По большей части.

– Были и одиночные выстрелы?

– Возможно… Вы знаете, вот в том, о чем мы сейчас говорим, я точно ничего не смыслю. Выстрел из пистолета я на слух не отличу от выстрела из охотничьего ружья. Так что лучше и не спрашивайте меня об этом. Вот если бы, скажем, где-нибудь неподалеку пушка бабахнула…

Ульгер Янович неожиданно улыбнулся и закатил глаза. Мечтательно вроде как.

Похоже, в этой больнице все не в своем уме, глядя на врача, подумал Беккер.

– Так что же произошло потом? – спросил Ржаной. И, дабы вновь не нарваться на бессмысленный обмен вопросами и ответами, сразу уточнил: – После того, как вы услышали стрельбу.

– Нам показалось, что мы услышали стрельбу, – уточнил в свою очередь Инолиньш.

– Верно, верно, – кивнул несколько раз Сойкин.

Трудно, да что там, почти невозможно было понять, относились ли его слова к тому, что сказал коллега, или к тому, о чем он сам сейчас думал? Да и думал ли он вообще о чем-то? Быть может, разум его пребывал в состоянии покоя и осознания абсолютной бессмысленности всего сущего, откуда до нирваны уже рукой подать?

– Вам показалось, что вы что-то услышали? Или, когда вы услышали какие-то звуки, вам показалось, что они похожи на выстрелы?

Инолиньш с интересом посмотрел на задавшего вопрос Ржанова.

– А знаете, господин криминалист, вы умеете расположить к себе людей.

– Знаю, – коротко кивнул Ржаной. Хотя и не понял, к чему именно относится сделанное врачом замечание. – А еще я задал вопрос, на который так и не получил ответ.

– Мы услышали стрельбу. Во всяком случае, я был почти уверен, что это именно звуки выстрелов. Тем более когда рядом находится особое отделение…

– Насколько нам известно, в особом отделении вашей больницы никогда прежде не случалось никаких чрезвычайных происшествий.

– Верно, – кивнул Инолиньш. – Но даже ребенку должно быть понятно, что если поблизости находится что-то, запертое за железными дверями, которые охраняют вооруженные люди, значит, рано или поздно дело может и до стрельбы дойти.

– Вы ошибаетесь, господин Инолиньш.

– Разве? – высоко вскинув брови, врач сделал вид, что страшно удивлен. – Стрельба-то ведь все же началась.

Посмотрев друг на друга, криминалисты, не сговариваясь, решили, что не стоит развивать эту тему.

– Значит, услышав стрельбу, вы отправились посмотреть, что там происходит?

– Нет.

– Но вы сказали, что были в особом отделении.

– Да, но после.

– После чего?

– После того, как отправил туда дежурную медсестру.

– Зачем вы ее туда отправили?

– Чтобы она выяснила, в чем там дело.

– А никого другого отправить было нельзя?

– Простите, у меня нет под рукой бравых патрульных.

– Черт с ними, с патрульными! Вы отправили женщину туда, где стреляли!

– Я не посылал ее под пули. Ей нужно было всего лишь узнать, что происходит.

Врач и криминалист непонимающе смотрели друг на друга. При этом непонимание каждого было искренним. Граничащим с растерянностью и недоверием.

– Хорошо. – Чтобы успокоиться и привести мысли в порядок, Ржаной медленно опустил вниз руку с раскрытой ладонью, как будто придавил все негативные эмоции к полу. А после смял, как листок, и выкинул, постаравшись, чтобы они не угодили кому-нибудь в карман. – Сестра вернулась и сообщила вам…