Игорь Чубаха - Цепные псы пантеонов Страница 40

И, кажется, только теперь, только из вынужденного безделья, герр Штагель обратил внимание на жужжание медсестры и под щелчок натянутых резиновых перчаток коротко бросил:

— Заткнись, ведьма!

Знакомые милиционеры-големы еще раз посетили помещение. На этот раз они волокли за ноги безжизненного товарища в траурно-черном, испачканном кровью костюме. Стало понятно, какое тело поминал при появлении здесь герр докторишка. Втащили и уложили поверх льда в ванну лицом вверх. Почему-то Антону хотелось, чтобы это посещение со стороны серых товарищей было последним, наверное, виной неприятные воспоминания.

Пока Петров пялился на закрывающуюся дверь, герр доктор подкрался сбоку и врасплох щелкнул поляроидом перед самыми ресницами, ослепив Антона до донышка глаз. Ботаник дернулся, но руки были скованы надежно.

Ведьма приняла у шефа фотоаппарат и затрепетала снимком в воздухе, чтоб быстрее фиксировался, причем фото она гигиенически безопасно держала пинцетом. Готово, поляроид вернулся на полку, снимок поступил в распоряжение доктора. Сквозь застелившие панораму слезы пленный Петров различил, как герр доктор густо накладывает некую серую кашу, очень похожую на гипс, на желтое лицо мертвеца и сверху клеит мгновенный снимок. Движения эскулапа были ловки до отвращения; сомневаться, что эддовец не впервые исполняет подобное шоу, не приходилось. И на халате не появилось ни одной кляксы серой мазилки.

Закончив труды, герр доктор отставил миску с серой кашей и оглянулся на помощницу:

— Твоя очередь потрудиться, ведьма. Только не смей языком попусту молоть!

Та покорно подступила к ванне и простерла руки над покрытой фото головой.

— Вижу!.. — отдав дань паузе, наконец, известила медсестра, лицо которой в процессе опыта жутко заострилось и из симпатичного стало пугающим. — Первая сигарета на перемене за углом школы... Как с велика грохнулся в лужу... Вижу беседу с Викой в летнем кафе, кофе с тополиным пухом... Как приволок совершенно неспелый арбуз, а Настя делает вид, будто ужасно вкусно... Вижу музейный зал... Вижу руку, записывающую на сторублевку буквы... Ни — Маат — Ра — Па — Да — Ист! Ведаю, это есть шифр, которым записана формула яда...

Бодренько отступив к изъятому скарбу, герр легко нашел сакральную купюру.

— Ведаю, как разгадать шифр... — закатив глаза до бельм, выла ведьма. — Согласные буквы есть элементы таблицы Менделеева...

Кате не повезло взглянуть на малинового дракона даже одним глазком: тот уже отбыл почивать. Агрессивный лязг ножей и вилок и хищное щелканье палочек подустали, теперь эти звуки были куда миролюбивей. Уже успели подать горячее — ритуально умерщвленного, сваренного и раскромсанного на порции жеребенка единорога. Разговоры все дальше уходили от темы вечной дружбы:

— Был такой знаменитый негр — Мартин Лютер Кинг.

— Баскетболист, да? Баскетболист?..

С прочими блюдами постарался на славу привлеченный повар (его душа после перелома шейных позвонков первой перешла в собственность гостей по заключенному договору). Поскольку главная фишка китайской кухни — чтобы едок до конца не мог отгадать, из чего кушанье приготовлено, сегодняшние угощения маскировались под швейные принадлежности: салаты, не отличимые от клубков разноцветного мохера; холодные закуски в виде груд разномастных пуговиц; украшенные кружевами, как носовые платки, блины; копировавшие внешним видом катушки с нитками тартинки...

Все это на сине-белом фаянсе и фарфоре, все это проворно подавалось прилизанными вампирчиками в смокингах. Увы, на припозднившуюся к столу госпожу Кондаурову сержант-официантишки обращали ноль внимания, весть о ее новом служебном статусе до них докатиться не спешила.

— Я помню, как заключали пакт с Америкой в Берлине сорок пятого. Скомканный протокол, бесхозных душ навалом, никто не знает, радоваться или рыдать, на улицах русские танки... — отнимала внимание соседа от бутылки с утонувшей змейкой мумия с зататуированными руками. — А все начиналось так славно, меня отрыли в Египте во время экспедиции — поисков какой-то библейской святыни, позвали в пантеон на хороших условиях. Жалованье сдельное, премиальные, компенсационный пакет на фуражирном уровне...

Катя оглянулась, думая, куда бы приткнуться, приглядела свободное место у хитроумного блюда, имитирующего швейную машинку (рядом с низкорослым лисом-альбиносом), и стала протискиваться вдоль стеночки и спин. И вот досада: пока новый антииеромонах огибала развалившегося в кресле чудика с собачьей мордой и рогами, место успела занять статс-гарпия Елена Доус.

Над столом плыл ароматический сумбур из вареного мяса, рыбьего жира, горчичного пота, алкогольного выхлопа и еще тысячи различных химий — не застолье, а анилиновый завод.

— В Европе любят поговорить о грядущем всеобщем потеплении, — галантно предложил все еще хохлившей перья Елене тему для беседы седой лис.

Невинные слова очень понравились Кате, зацепили за душу, упали на сердце. Эти слова предназначались не драной вороне-секретарше. Ах, как мечтала обтянутая розовым кашемиром девушка Кондаурова, чтобы благородно-седой зверь-мужчина, далеко не последний в делегации, обратил внимание на Катину многообещающую улыбку.

— Я не верю в новый Всемирный потоп, — придвинула к себе рюмку Елена, как бы приглашая кавалера поухаживать.

Но лис вдруг потерял к соседке интерес, подхватился с места и побрел вдоль стола в противоположную от Кондауровой сторону. Катя вздохнула и решила занять его место, ведь больше пустующих кресел не наблюдалось.

У баншей с мумиями зашел разговор о диетах.

— Очень полезен спорыш, — стала учить одна дама других. — Его настой на спирту используется как средство, способствующее опьянению.

Разговор плавно превратился в спор, потом — в вооруженный столовыми приборами конфликт.

— Ты на кого вокал поднимаешь?!

— Чтоб у тебя челюсть в попу провалилась!

— Да я тебе зажигалку в бороду! Да я тебе шило в ребро! — гоношилась банши-немощный подросток.

Кавалеры разняли дам.

— Тебе салата-макраме не надо? — остывая, спросила начальница-банши банши-эльфиню.

— Мне надо успокоительного. Ведра два!

Второй мандарин посольства Фофан Шу Пограничная Пагода, по сущности лис-оборотень, вышел за ворота замка, вроде бы подышать свежим воздухом, вроде бы духота застольная достала. Здесь чиновника терпеливо ждал бритоголовый монах с черновиками секретного приложения к договору. Лис-альбинос не стал ни о чем расспрашивать монаха, а уставился глазами в глаза. И за минуты три молчаливой паузы завернутый в оранжевую простыню человек совершенно истаял в воздухе, а образовавшееся оранжевое, будто «Фанта», облако лис-оборотень выпил ноздрями до последней молекулы. И глубоко плевать было второму мандарину господину Шу, что эддовцы запросто могли зарегистрировать происходящее хоть на видео охранных систем внешнего наблюдения, хоть любым магическим способом. На результаты соглашения исчезновение секретаря никак не повлияет. Ведь монах тоже был големом, только не глиняным, а азотным, уровня сложности «Ферзь».

Второй мандарин постоял еще минут пять, невнимательно оглядывая с мостика сонные углы метрополитеновского подземелья и вполсилы медитируя над впитанной информацией. Он скорее был доволен результатами переговоров, чем недоволен, хотя с малыми народностями Севера... Ладно, как говорят местные варвары, поздно пить боржоми.

Напоследок выполнив двенадцать дыхательных упражнений, сопутствующих мантре «Гибкий камыш», господин Шу вернулся к столам, оставалось у него еще небольшое дельце, и можно восвояси.

С одного края стола пели древнюю китайскую песню «Коварные замыслы, тайные планы бывают повергнуты в прах»[20], с другой стороны стола тянули «Лили Марлен», причем мотивчики странным образом совпадали. Внимание остальной — безголосой — публики сконцентрировалось на отплясывавшем канкан посреди стола чучеле медвежонка с головой, грубо пришитой суровой ниткой. Удивительно, что на вернувшегося лиса-оборотня, пусть он и оставался за старшего у гостей, внимания не обратили.

По наитию мандарин сунулся в конюшню, где, как и нашептали звезды, застал начштаба «Старшей Эдды», бензопилой очищавшего голема Ванессу Мэй от фальшивой плоти. Похожая на сланец субстанция отделялась и осыпалась крошкой на подножную солому без проблем, вот была девичья грудь, и вот уже вместо нее ребра да ключицы. Второй, уже «ошкуренный» скелет (кто это мог быть, кроме «Бритни Спирс»?) покорно ждал распоряжений рядом.

— Надо сказать тост, завершающий официальную часть банкета, — прикидываясь гораздо большей занудой, чем был на самом деле, заканючил лис.

— Сейчас, — свойски кивнул вспотевший от работы начштаба, — не пропадать же добру.

— По протоколу положено, — настаивал въедливый лис.