Андрей Быстров - Если останемся живы... Страница 40

Корин выдвигал ящики скрипучих письменных столов, заглядывал за допотопные, набитые тряпьем сундуки. Вовсе необязательно эта квартира связана с организацией Дорена, тут мог обосноваться кто угодно. Ставка один к миллиону.

Корин вытряхнул поближе к слепому окошку мусор из пластмассовой корзины. Обрывки бумаг, смятые сигаретные пачки и выдохшиеся зажигалки не вызвали у него прилива вдохновения. Он развернул скатанный в комочек лист белой бумаги, на котором привлекали внимание следы чернил. Это было начало письма, точнее, только обращение поанглийски.

«DEAR JOHN!»

Дорогой Джон, и все. Автор сел за письмо, потом передумал или что-то помешало ему, скомкал листок и бросил в корзину. Вряд ли эта бумажка приведет к эпохальным открытиям. Но что-то в тексте привлекло внимание Корина. Он всмотрелся пристальнее. Нечто, заключенное в двух обыкновенных словах, смущало его, нечто чужеродное или, напротив, слишком знакомое. Наконец он понял.

Буквы Д и R были написаны не так, как написал бы их с детства сроднившийся с английским языком корреспондент, буква D имела залихватский хвостик слева внизу, а справа полуокружность с закорючкой. Буква R походила на русское И. Англичанин или американец написал бы ее иначе — в виде наклонной палочки с горизонтальным ответвлением в верхней трети. Зато человек, закончивший в Советском Союзе среднюю школу, навсегда привык писать именно так. Самому Корину тягомотный процесс переучивания доставил немало огорчений, когда его в КГБ готовили к работе в Америке. К тому же буквы стояли не слитно, что характерно для англоязычной манеры почерка, а разделялись небольшими интервалами. Последнее ни в коей мере не было обязательным, но косвенно подтверждало мнение Корина: обращение «DEAR JOHN» написано русским, причем не давно натурализовавшимся эмигрантом, а русским из Советского Союза или России (в зависимости от времени приезда на Запад).

Сам по себе этот факт ничего не давал Корину.

Мало ли русских, в том числе с криминальными наклонностями, бродит по миру. Но Корин заложил его в резервную обойму памяти как дополнительный штрих. Может сработать, а может и нет.

Он расправил бумагу, сложил вчетверо, сунул в карман и продолжил обыск, занявший два часа и давший те результаты, каких и ждал Корин, то есть нулевые. Он запер квартиру, вышел на улицу и бросил ключи в почтовый ящик мадам Дюмар. Потом он купил в киоске газету с портретом Дорена и отправился к телефону-автомату.

— Полиция, — откликнулся официальный женский голос.

Корин заговорил по-английски с утрированным акцентом южных штатов.

— Есть причины предполагать, что разыскиваемый вами Кеннет Дорен скрывался в пятой квартире дома 29 по улице Демер. Проверьте отпечатки пальцев.

— Кто вы? — быстро спросила женщина. — Назовите себя! Откуда у вас эти све…

Он понимал, что сделал лишь то, что и без него сделала бы бельгийская полиция, правда, не так быстро. Но было и еще одно немаловажное обстоятельство — клочок бумаги с началом письма. Если выяснится, что Дорен действительно побывал в пятой квартире, в страшную фабулу охоты за людьми ЦРУ ворвется холодный российский ветер…

Экспресс прибыл в столицу Франции далеко за полночь. Усаживаясь в «Ситроен», Корин подумал, что нет смысла ехать домой, лучше навестить Стефи. Он набрал номер. Долгие гудки без ответа. С тревогой Корин нажал на рычажок и адресовал второй вызов Лигейе Маллиган в отель «Лион». Трубку взял Шеннон.

— Корин, наконец-то! — сердито воскликнул он. — Это ваша традиция болтаться невесть где, когда вы больше всего нужны?

Корин пропустил тираду и спросил:

— Где Стефи?

— Мисс Джонсон? Я был у нее, там все в порядке… В чем дело?

— Я тоже хотел бы знать, в чем дело. Ее телефон не отвечает. Когда вы у нее были?

— Да сегодня вечером. То есть уже вчера… Понимаете, мы разыскивали вас. Я позвонил мисс Джонсон, не дождался ответа и поехал к ней, а Лигейя поехала к вам…

— Не так пространно, — оборвал Корин.

— Она открыла мне, только что вернулась из ресторана… Мы поговорили, и я ушел.

— Черт! — выругался Корин. — В общем, ее нет…

Встретимся на ее квартире.

Шеннон был хорошим водителем, вдобавок стартовал он ближе к дому Стефи, но обогнать Корина в эту ночь мог разве что дьявол на болиде «Формулы-1».

Стефи в квартире не было, это Корин почувствовал сразу. Все предметы обстановки покоились на своих местах, не сдвинуты, не разбиты, постель не смята. Никакой записки. Корин бегло осмотрел замок — похоже, отмычкой не шуровали.

Появился встревоженный Шеннон.

— Что? — включился он с порога.

— Ничего. Где Лигейя?

— В полиции. Слушайте, Джон, может, вы зря порете горячку, а? Она же не заключенная. Что, если в данный момент она аплодирует ночной программе в «Мулен Руж»?

Слова Шеннона не успокоили Корина, в предложенную версию он не поверил. Ирландец достал из бара полбутылки бренди, разлил — себе на донышке, а Корину полную рюмку.

— Придите в себя, Джон. Отбросьте эмоции — давайте думать логично. Вы знаете мисс Джонсон лучше, чем я.

— Да, и я знаю, что она не поклонница ночных развлечений, тем более ее предупреждали…

Шеннон отобрал рюмку у Корина и восполнил убыль.

— Давайте исходить из того, что мисс Джонсон не похищена. Условный звонок известен только мне, вам и Лигейе, она не открыла бы дверь постороннему.

— Верно, — подтвердил Корин. — Она не открыла бы никому. Кроме нас троих.

— А если ей предварительно позвонили по телефону, состряпали сверхубедительную причину?

— Нет, — повторил Корин уже не так уверенно. — Вряд ли, а впрочем, кто знает… Когда вы были здесь, она не показалась вам встревоженной, возбужденной, испуганной? Ничего необычного не заметили?

— Как будто нет, — с сомнением протянул Кристофер. — Вот только…

— Что?

— Я говорил Лигейе… Мне представлялось, что ее не очень-то устраивает положение арестантки.

Но пока ясно одно, — заключил он. — Куда бы ни ушла мисс Джонсон, она покинула квартиру по доброй воле. И особых оснований для беспокойства я не вижу.

— Я тоже, а все-таки как вы намерены ее искать?

Шеннон вздохнул.

— Обычными способами. Справиться в полиции о несчастных случаях. Автокатастрофы. Больницы. Неопознанные трупы… Простите!

Корин молча кивнул.

— Этим займемся мы с Лигейей. Ну, а куда она могла отправиться в Париже живая и здоровая, вам виднее…

Шеннон позвонил в отель «Лион».

— Лигейя еще не вернулась, — проинформировал он.

— А зачем ее занесло в полицию?

— Искать убийцу Эпилгейта.

— Ночью?!

3

Шеннон ошибся, но не сильно. Лигейи Маллиган не было в полиции. Она полулежала на мягких подушках в доме немолодого, но крепкого холостяка комиссара Дебриза и слушала нежно журчащий саксофон Шаде в композиции «Сьемире Хэй Эсперанца», льющейся из вытянутых колонок музыкального центра «Сони».

Дебриз достался Лигейе по наследству от Фрэнка Коллинза. В свое время полковник вытащил комиссара из крупных неприятностей, в которые тот угодил благодаря неосмотрительности, и теперь ЦРУ имело надежный источник в парижской полиции. Лигейя вполне могла поднять комиссара с постели и среди ночи погнать на службу, так велика была совместная власть секретов Коллинза и колдовского обаяния мисс Маллиган. Не застав Корина, она развернула машину и покатила к комиссару Дебризу домой. Айбиэмовский компьютер на вилле комиссара был напрямую соединен с электронными архивами и оперативной базой данных полиции, так что Лигейя с тем же успехом получала информацию в более комфортных условиях.

Комиссар Дебриз в восточном халате вышел из кабинета с серебряным подносом, на котором стояли два высоких тонконогих бокала с мерцающей в неярком свете бра янтарной жидкостью. Возле бокалов примостились компьютерные распечатки с пометками комиссара.

Девушка взмахнула крыльями ресниц, полоска ее зубов сверкнула в уютных сумерках гостиной.

Она приняла бокал и чуть прикоснулась губами к густо-солнечному напитку.

— О! — кратко оценила она.

Комиссар опустился на диван рядом, снял с подноса второй бокал и листы бумаги.

— Боюсь, что разочарую вас, дорогая Лигейя, — признался он, кивая на документы. — Ответ на ваш первый вопрос, увы, — «нет». Нам неизвестен человек, чьи приметы вы описали. Но видите ли, приметы слишком неопределенные, а шрам мог быть камуфляжем. На всякий случай даю вам список из тридцати семи молодых людей, задержанных за различные правонарушения в течение года…

— Тридцать семь? — ужаснулась девушка. Комиссар виновато наклонил голову.

— Здесь только те, кто более или менее подходит под ваши требования. Без шрамов, к сожалению.