Командировка в ад (СИ) - Казаков Дмитрий Львович Страница 40

— У тебя проблемы с этим, — она постучала себя пальцем по виску, намекая на переводчик. — И боюсь, тебе придется его отключить, чтобы выжить… и учиться говорить и понимать без него.

— Но ка…

— Все жители Гегемонии более-менее знают общий язык, достаточно выучить его. Помогу, если нужно.

— Спасибо, — повторил я. — Но… зачем это тебе? Почему ты мне помогаешь?

— Ничего не знаю, — произнесла она с прежними тупыми интонациями, и мы вместе рассмеялись.

— Я должен тебя убить. Тебе опасно рядом со мной. Меня шантажируют ради этого, — сообщил я, когда смех затих.

Етайхо не выглядела испуганной или удивленной.

— Я в курсе, — просто сказала она. — Мы что-нибудь придумаем, а пока не общаемся. Держимся как раньше. Не вопрос.

Я кивнул и огляделся:

— Тогда найдем этого чертова вилидаро и вернемся к работе. Где он там? Везиг!

— …и тут Первый Охотник подпрыгнул, уцепился за ветку, и лапы Двоящегося Ленивца ухватили лишь пустоту. «Ээй! — взревел тот обиженно. — Мы с тобой так не договаривались!». «Мы вообще никак не договаривались, — ответил ему Первый Охотник, — но посмотри, где ты оказался?», — Дю-Жхе не пытался играть голосом, он рассказывал ровно и монотонно, но истории у него все равно получались.

Его слушали, затаив дыхание, все, от тупого Билла до хитрого Ррагата, от похотливой Юнессы до скрытной Етайхо. Слушал и я, и в эти моменты переносился из душной, темной комнаты глубоко под землей в Предвечный Лес, где все было живым, где разговаривали даже камни, и где проходил через сказочные приключения Первый Охотник, мифический предок ферини.

— Двоящийся Ленивец огляделся и увидел, что он отошел от Дерева-Кокона больше чем на сто шагов. И понял он, что сила его убыла, и что не может он раздвоиться, как обычно, и послать своего двойника в полет, — продолжил Дю-Жхе, — и заревел он голосом, от которого сотряслись кроны, и повернулся, чтобы бежать… но был он ленивец, и двигался медленно. Первый Охотник спокойно вынул свой лук, натянул тетиву, одну из тех, чье жало было смочено в желчи Катящегося Медведя…

И еще он не повторялся, запас историй у ферини казался совершенно неисчерпаемым. Да, в них встречались одни и те же существа, иногда повторялась завязка, но всегда находилось что-то новое.

— Три стрелы вошли в затылок Двоящегося Ленивца, тот упал, раскинув длинные лапы. Только Первый Охотник знал, что нужно убить еще тень хитрого зверя, иначе двойник его уцелеет и вырастит себе новое тело, и поэтому три стрелы он выпустил в затылок тени. Задергалась она и завопила, но желчь Катящегося Медведя отравила и ее.

И дальше мы узнали, как победитель содрал с убитого шкуру и принес ее домой, где его встретили с триумфом и устроили большой пир.

— Правда это или нет, не знаю, но так у нас рассказывают, — и закончив традиционной присказкой, Дю-Жхе замолк.

Новички раньше пытались уговорить его на вторую легенду подряд, но даже самые тупые сообразили, что ферини открывает рот только тогда, когда сам этого желает, и что заставить его невозможно.

— Спасибочки, — сказала Пира. — Это был классный перформансик!

Благодарности зазвучали со всех сторон, а я вернулся в реальный мир, и обнаружил, что моей свешенной с кровати руки касается нечто мохнатое. Глянул вниз и обнаружил, что на меня смотрят два черных глаза с золотой искрой, а два уха с антеннами возбужденно покачиваются туда-сюда.

— Котик! — прошептал я, ощущая, что в груди становится тепло. — Ты откуда тут? Дурачина!

Прошел сотни километров по чужой планете, видимо по моему запаху, забрался в брианские подземелья, и нашел меня, и все из чистой привязанности — можно ли ждать от разумных такой преданности? Глядя на него, я вспомнил, как они играли с Сашкой в нашей квартире, и мне стало грустно.

Командировка, как я тогда сказал Юле… ну точно, командировка в ад!

Шестилапый зверь еще раз толкнул меня лобастой башкой и решительно запрыгнул на кровать. Обнюхал мою небритую физиономию и недовольно чихнул, после чего принялся обследовать меня всего, ходить туда-сюда, размахивая пушистым хвостом с присоской на кончике.

— Клево как! — рядом тут же объявился Макс, потянулся Котика погладить.

Тот недовольно дернул шкурой, но коснуться своей спины позволил, и даже потерпел минуту — обычно он чужих к себе не подпускал, но для моего раздолбайского друга делал исключение, наверняка чуял истинное добродушие. А потом деловито улегся и посмотрел на меня очень выразительно — чего ленишься, а я к тебе пришел, так что давай, чеши меня!

Вот он, кровавый режим мелкого мохнатого тирана! Пришлось подчиниться.

— И зачем ты приперся сюда? — говорил я, почесывая тугое теплое пузо. — Еды тут нет. Ничего интересного. Нас того гляди убьют. Иди обратно на линкор, там тепло и светло, и столовые… — тут я вспомнил кормежку на «Гневе Гегемонии», и невольно сглотнул. — Иди, а? Только пропадешь тут.

Котик слушал меня, довольно хрюкал и что-то думал в шерстистой башке.

А затем прозвучал сигнал к вечернему построению, и мне пришлось с кровати встать. Я натянул полевые ботинки, которые ухитрился раздолбать в этих гнусных подземельях, и заковылял за остальными.

— Сиди здесь, — бросил я зверю через плечо, и он ответил новым хрюком.

На плацу нас ждала вечерняя перекличка и «проповедь» от Шести Гор, как обычно.

— Возрадуйтесь же вести благой… — начал он, когда мы выстроились, но тут же осекся, золотистые глаза его, обращенные в сторону нашего дверного проема, стали как донышки от чайных чашек.

Я бросил туда быстрый взгляд, и обнаружил на пороге Котика, деловито лизавшего собственную задницу.

— Что сие за мерзость?! — завопил Шесть Гор с интонациями тонкодушевной дамы, обнаружившей у себя на кухонном столе мышь.

Котик поднял голову, и одарил бриан надменно-презрительным взглядом.

— Паразит шерстистый, богохульной оторопью насыщенный аки тварь смрадная! — продолжил истерику Шесть Гор. — Убить его! Сокрушить немедля! — жрец почти визжал.

— На землю! Все! — рявкнул узкоглазый Пять Листьев, и мы дружно выполнили приказ.

Я шлепнулся на пузо, ушиб локоть, но не обратил на это внимания, поскольку над плацем раскатилась очередь. Пули засвистели над головами, принялись рыть стены у входа в нашу спальню, несколько залетели внутрь.

Котик вскочил, зашипел и побежал в сторону, сначала по полу, затем по стене.

— Убить! Убить! — верещал Шесть Гор, и Пять Листьев вел автомат за зверем.

Когда тот неожиданносорвался на пол, сердце во мне оборвалось и замерло — неужели убили? Я начал подниматься, готовясь броситься на бриан, придушить голыми руками узкоглазую тварь.

— Лежи, — Дю-Жхе схватил меня за руку.

Но меня вела ярость, и ферини меня бы не удержал, но тут Котик зашевелился. Оставив несколько капель крови, он побежал дальше, на этот раз по полу, лавируя среди лежащих тел.

И Пять Листьев заколебался, не решаясь палить в толпу.

— Что замер! — завопил Шесть Гор, но Котик взлетел по стене, скользнул в вентиляционное отверстие и был таков.

У меня отлегло от сердца.

— Отыскать! Найти! Смрадная тварь! — жрец не собирался сдаваться, но я знал, что ничего у него не выйдет, что шестиногая мохнатая задница теперь в безопасности, и это хорошо.

На этот раз на работы в город потащили не меня одного, взяли еще Макса, Везига и Ррагата. Когда конвойные — а их с нами отправилось двое — завели нас в большой зал, набитый всяким механическим хламом, я понял — почему.

— Нужно навести тут порядок, разобрать все и сложить, — пояснил тот конвойный, что был за старшего, с пухлыми губами и следом от ожога на щеке. — Давайте!

И мы приступили к делу: сюда штуковины, похожие на трансформаторы, огромные и тяжелые, вчетвером только и утащить; сюда всякий хлам, настолько ржавый, что нет смысла сортировать, сюда — автомобильные оси и рессоры от совсем крохотных до словно снятых с «Камаза», сюда — неизвестного назначения металлические ящики с торчащими из них проводами.