Враг с планеты Земля (СИ) - Тимофеев Владимир Страница 40

Об этом, кстати, мне сообщала со смехом сама герцогиня. Доклад о настроениях в обществе ей представляли каждое утро. Всемирную сеть «специально обученные люди» мониторили для главы дома Ван Румий круглые сутки.

Её показной оптимизм я поддерживал процентов на пятьдесят. Мог бы и больше, но расстраивать женщину на последних неделях беременности было не совсем комильфо. Собственно, она и сама понимала, что дело не только в газетах и блогах, что недовольство зреет и на других уровнях, однако позволить себе какие-нибудь демарши мы пока не могли. Тем более что против дома Ван Румий формально никто ничего не имел. И даже наоборот, уважение экселенсе выказывали все до единого слои имперского общества. А вот насчёт её мужа согласия не наблюдалось.

Отдельные пакости, а иногда и прямой саботаж проявлялись по-разному. Где-то задерживали поставки вооружений для территориальных войск, где-то накладывали дополнительные поборы на тарсианских предпринимателей, где-то делали вид, что не имеют инструкций по поводу подданства новых имперских граждан, где-то затягивали награждения и присвоения званий отличившимся воинам Особого корпуса… Мелочь, как говорится, но настроения эти мелкие шпильки ни мне, ни моим подчинённым, ни жителям Тарса не поднимали…

«Терпи, — говорила мне по этому поводу Ан. — Ни одно государство не может жить без интриг. А наша Империя в этом деле одна из первейших».

Ну, я и терпел. А от уныния спасала работа.

Две трети пленённых безликих я всё же отправил на Мегадею. Научники из команды доктора Роэля радовались этому факту, как дети. И были, наверное, правы. Возможно, это действительно лучше — исследовать зазомбированых в специальных лабораториях, а не держать их в обычных тюрьмах.

После удачного опыта Шугаду бывших «честных убийц» из флорианских кудусов стали вводить в абордажные и десантные группы МУКов и УБК. Командиры крейсеров и корветов пока реагировали сдержанно, но я был уверен, что вскоре насторожённость исчезнет, и гладиаторы с Флоры станут для имперских военных своими.

Со Жлобенем я общался практически каждый день. Мой выход на галактическую авансцену в определённом смысле помог касте межзвёздный торговцев не стать мировыми изгоями. Все шишки падали теперь на меня, а «хоббиты» оставались в тени. И это немудрено. Мало кому из власть предержащих хотелось выкатывать обвинения — неважно, какие, надуманные или реальные — против Торговой Лиги. Слишком много там имелось завязок, слишком много договорённостей, а ещё больше в этих связях крутилось денег. Очень серьёзных денег. Которые, если терялись, то чаще всего вместе с головой «потерявшего»…

Меня, если честно, эти проблемы волновали постольку-поскольку. Существенно больше меня интересовали проблемы закрытых космических секторов. Таких, например, как возле Рилтау, где звездолёт покойного Браменя обнаружил целое скопище коконов-роев. Десятка четыре дронов канули там без следа, не успев даже подать контрольный сигнал о выходе из подпространства.

Чего мы только не предпринимали, чтобы преодолеть преграду — всё тщетно. Все предложения инженеров Лиги и Корпуса успеха не принесли. Прорыв был достигнут, только когда задачкой заинтересовался доктор Тарлепий.

— Милорд, а вы не пробовали использовать свой антиэлектрический пояс? — спросил он, когда я, уже ни на что не надеясь, поделился проблемой с доктором Роэлем.

Услышав, что он сказал, мне захотелось треснуть себя по лбу чем-то тяжёлым. Решение лежало на самой поверхности, прямо у меня перед носом, но я его упорно не замечал. И если б не свежий взгляд на проблему со стороны лишённого стереотипов учёного, не замечал бы и дальше.

Новый «продвинутый» беспилотник отправился в гипер уже через сутки. Систему электропитания дрона «защищал» модернизированный АЭП — примерно таким же способом, какой мы использовали на Флоре в недавней военной кампании против войска барона Асталиса. Нейтрализация чужого электромагнитного поля и поддержание своего в зоне возле источника барьерной энергии. Последний я соорудил лично — из пяти соединённых по хитрой схеме барьерных аккумуляторов. И заряжал их тоже самостоятельно, через изнанку миров.

В зоне «запрета доступа» БПЛА проработал двадцать минут. Пролетев около двадцати тысяч тин, он успел обнаружить три с лишним десятка коконов. Всё это время на него воздействовали излучением неизвестного типа. Команду на возвращение он получил, когда в его сторону двинулись сразу пять вражеских кораблей.

С параметрами неведомого излучения, записанными на защищённый носитель, наши яйцеголовые возились пять суток, но окончательно его природу так и не выяснили и противодействия, соответственно, не нашли. Выявилась только его барьерная суть, а с барьером на Мегадее и Тарсе могли эффективно работать только я и Анцилла. Увы, но мы тоже, как и другие, не сумели хоть сколько-нибудь продвинуться в понимании сущности этого излучения. Во-первых, нам не хватило начальных данных, а во-вторых, как предположила Анцилла, возможно, это из-за того, что у нас недостаточный уровень барьерного расхождения, тот самый, что отражается на продвинутом тесте зелёной полоской.

Чтобы снять первую из «претензий», дрон заново запустили в закрытый сектор, но, к сожалению, это ничего не дало. Твари оттуда ушли.

Куда? Ответа на этот вопрос у нас пока не было…

Следующие три недели прошли у меня под знаком томительного ожидания. Каждый сигнал об очередном появлении саранчи и вылет по месту для уничтожения коконов теперь уже не могли отвлечь от более важных мыслей. Даже во время боя я постоянно думал о своих женщинах, о том, что обе они вот-вот родят, а я не сумею быть рядом.

Первой отличилась Паорэ. Слава вселенским богам, что я в этот миг уже находился на крейсере и занимался тестированием скрут-пушки. О радостном событии мне сообщили по гиперсвязи.

— С наследником вас, милорд! — без всяких преамбул доложил принимавший роды Сапхат. — Состояние матери и ребёнка хорошее…

Стоит ли говорить, что я тут же свернул все работы и скомандовал экипажу «сбор и поход».

На орбиту около Флоры УБК вышел через пятнадцать минут, а ещё через двадцать челнок переправил меня на поверхность.

Вообще говоря, хотя я и был уже дважды папашей, причём, с теми же самыми женщинами, но сейчас, когда шёл окружённый соратниками в родильный бокс, поджилки тряслись, как у новичка. Соратников к роженице и младенцу, ясен пень, не пустили. Только господина барона, облачив его в белый халат, бахилы и маску. А куда деваться? Асептика и антисептика — наше всё!

Баронесса встретила меня слабой улыбкой.

Новорождённый лежал в кювезе, уже спелёнатый и мирно сопящий.

— Прямо-таки удивительно! — не преминул похвалить его доктор. — Плакал всего минуту. А как к груди приложился, так сразу и успокоился.

Будить кроху я не решился. Просто стоял с глупым видом и смотрел, как он сладко причмокивает во сне. Сапхат, видимо, из деликатности, спустя полминуты сказал, что ему надо срочно что-то там сделать, и оставил нас с Пао наедине.

— Правда, хорошенький? — спросила она, кивнув на младенца.

— Весь в маму, — выдал я тихий смешок.

— И в папу, — добавила женщина. — Как назовём, не решил?

— А ты как бы хотела?

— Я бы хотела, как дедушку.

— Согласен. Пусть будет Фавий…

От празднеств, устроенных в честь рождения наследника, отбояриться не удалось. Я, впрочем, почти не сопротивлялся. Раз подданным хочется, пускай празднуют. Главное, чтобы нас с баронессой и сыном не особенно дёргали. Вышли на балкончик донжона, явили народу виновника торжества, а дальше всё сами, без нас. Три дня и три ночи законных выходных, славословий в честь сюзерена, возлияний за него и его семью, а затем вновь за работу, на благо барона, для процветания родины и собственного благополучия…

С Флоры я улетел на четвёртые сутки. С крейсера сообщили, что получен новый тревожный сигнал с окраин, и нам пришлось быстро выдвигаться на новую встречу с тварями. На этот раз, правда, местные справились сами. Мы только зафиксировали результат и тут же ретировались, дабы не подставляться под дружественный огонь.