Александр Щёголев - Зона Посещения. Избиение младенцев Страница 40

Почему, кстати, Эйнштейн и ее не поднял? Девушка тоже первый раз в Зоне.

– Рассветы наиболее наглядно показывают смертельную борьбу земного и неземного, – пояснил он. – Чужой мир, проснувшись, начинает устанавливать свои законы, однако наш мир подавляет и локализует эти попытки. Это повторяется из утра в утро. Пришлая природа неустанно и упорно инфильтруется в нашу, а Земля ее так же упорно отторгает. Знаешь значение слова «инфильтрация»?

– Просачивание.

– Да. И ровно с тем же упрямством Земля пытается просочиться в Зону. В том числе усилиями сталкеров. Нашим с тобой безумством храбрых, которому никогда и никто не споет песню. Обрезок чуждой нам природы, названный Зоной, отторгает нас точно так же, как Земля отторгает навязываемый ей «зеленый рассвет». Об этом нельзя забывать ни на минуту, если не хочешь… хм… тупо гробануться.

– Какое это по счету золотое правило, босс?

– Нулевое. Высший приоритет. Давай топай, возвращаемся…

И тут стало ясно, зачем на самом деле он меня разбудил и почему не взял Горгону причаститься первым в Зоне рассветом.

Оказалось, здание, в котором мы провели столь познавательный вечер, Эйнштейн выбрал не случайно, с толком. Это был тот самый офисный центр, где он спрятал «мыло». И галерея в соседний дом здесь была не случайно (как и в ратуше) – просто опытный сталкер заранее продумывал запасные пути бегства, если вдруг припрет и прижмет.

– Сходим вдвоем, – сказал он мне. – Не хочу им показывать мои маленькие секреты.

«Им» – это Горгоне с Лопатой. Все-таки с доверием и пониманием в нашей компании как был дефицит, так и остался.

Тихо прокрались к лестнице – обычной, не винтовой. Той, что возле лифтов. Принялись подниматься – с соблюдением всех мер предосторожности, потому что Эйнштейн давненько сюда не заглядывал. Он – первым номером, я – за ним. Маркер похрюкивал, освобождая картридж от краски. Маркер в помещениях – основной инструмент и главная надежда. Фонари мы оставили внизу, света уже было более чем достаточно.

– «Тещин язык», – показал мне Эйнштейн на площадке первого же этажа. – Раньше не было.

Направлялись мы на третий. Достаточно времени, чтобы поговорить.

– Пинк Флойд – мой папа? – этак между делом спросил я.

– Да, это Макс, – подтвердил Эйнштейн с видимой неохотой.

– А почему такая кличка?

– Знаешь, Пэн, я отлично вижу, как много у тебя вопросов, которые ты героически в себе удерживаешь. Но они все равно прут из тебя со страшной силой. Вопросы насчет своего отчима, насчет самого себя…

– Мой биологический отец сталкер?

– Получается, так.

– Может, это вы и есть?

– Ну-ну-ну! Не оскорбляй свою маму, дружок.

– Хорошо, когда вы мне про него расскажете?

– Питер, поставь себя на мое место. Ты требуешь, чтобы я разворошил прошлое твоей семьи. Чтобы я взял на себя такую ответственность. Но, пойми, я не хочу вторгаться в вашу жизнь. Решать должен твой нынешний отец, что тебе рассказать про прежнего и рассказывать ли что-нибудь вообще. Без разрешения Макса я не имею на это права, только он определяет, что нужно знать его сыну, а что лишнее. Это единственная причина, по которой я молчу. А ты все время на меня дуешься.

Я и правда дулся. По-моему, он слишком драматизировал.

– Почему вы Антисемит? Про это можете рассказать?

– Могу. По молодости я любил рискованно пошутить, но не в тех местах, где можно. Сказал однажды про евреев, что они, как те же пришельцы, незаметно скупают всю Землю за безделушки вроде «булавок». Думал, мне можно, сам-то я из этих. А мне сразу: ты антисемит. А я тому дурню: да, я антисемит, я ненавижу палестинцев! Палестинцы – это тоже семиты. Получил по морде, сам хорошо напихал… Так и приклеилось.

– У вас голова не потеет?

– Ох, как хорошо, что напомнил! Как же он мне надоел… – Эйнштейн снял шлем и с наслаждением размял шею. – Пока ведьма далеко…

Второй этаж. В дверном проеме, ведущем в коридор, затаилась вертикальная «давилка»; хорошо, что нам надо было выше.

– А почему мотоциклетные шлемы спасают от суггестии? – начал я новую тему. – Что-то я не пойму. Те бойцы в ратуше тоже были в шлемах.

– О, благодатнейшая тема для научников из «Детского сада», – оживился Эйнштейн. – Я тебе конспективно, чтоб особо не грузить…

Конспективно – это на пять минут с привалом на третьем этаже. Любит Эйнштейн покрасоваться и блеснуть эрудицией, когда есть публика. Почему шлем годится? Потому что закрывает весь череп, и в нем есть металлическая прослойка. А вот зачем нужна эта прослойка…

Волю на самом деле подчинить просто. Затормозил кому-то процессы в коре головного мозга, и все, его волевые устремления подавлены. Что касается двигательно-волевых функций, то в психиатрии и неврологии их обычно не разделяют, потому что воля есть направленность твоих реакций. Что получается? Девочка затормозила кору, и этого достаточно, дальше она лишь направляет реакции в ту сторону, куда ей надо. Либо вербально направляет, то есть словами, либо невербально. Таков общий механизм.

Как и чем остановить процессы в коре? Химические препараты, например, антиконвульсанты, банально тормозят передачу нервного импульса. Но если в тебя встроен генератор электромагнитного излучения? Возможности тормозить кору при помощи такого передатчика открываются широчайшие. Самый очевидный путь – использовать короткоимпульсные сигналы на частотах нашего мозга, на частотах передачи импульса в синапсах. Существует метод перегрузки: дают очень много сигналов в быстром темпе, а потом – очень простую команду к действию, над которой не надо думать. Получается так: затормозил кору, перегрузил ее импульсами, а дальше подаешь несколько импульсов по стволовым определенным нервам в нервные центры, и мозг примет это как сигнал… ну, скажем, к поднятию руки. Или к повороту головы. Человек превращается в робота. Вот такой тебе вариант невербальной суггестии… Вряд ли паранормал думает о том, в какой конкретно нерв надо подать импульс, чтобы произошло то-то и то-то. Вероятно, Горгона воспринимает все это в виде образов. Ну, не знаю… Скажем, надевает на голову человека фиолетовое облако, что физически соответствует электромагнитным импульсам неизвестного генеза. Она, помнится, с Крюка «облако» снимала, когда выводила его из транса.

Конечно, хотелось бы, чтобы человек не терял разум, а сам выполнял вложенную программу. Тогда вариант другой: она делает гипотетическое облако не таким густым (например, слегка сиреневым), вводит человека в глубокий транс, после чего управляет им уже вербально. Механика та же: прежде всего затормозить кору мозга, тем самым вводя объект в транс, а затем программировать. Можно – в неглубокий транс. Что-нибудь фиолетовое с красным (я фантазирую, не уставал напоминать Эйнштейн) – и человек в обалдевшем состоянии. Другие цвета вводят в состояние боевого транса. Даешь импульс на обонятельные рецепторы, и человек чувствует запах адреналина, что сопровождается реальным выбросом адреналина в кровь. Но, повторяю, все через транс, это главное. Тормозишь кору, и человек в твоей власти. Вот зачем нужен шлем с металлической прослойкой, он защищает от электромагнитной атаки.

– Зачем она издает щелчки и свист? – спросил я Эйнштейна. – Видели, как она обдолбала тех уродов, которые нас чуть не грохнули? Раз – и они хором штаны снимают.

– Видел, но ничего не слышал, – виновато ответил он. – Я же тогда у себя слух блокировал. Зачем она берет за руку, могу предположить. Видимо, чтобы установить с центральной нервной системой прямой контакт…

Вошли в коридор. Пол покрыт паркетом, стены выкрашены, по центру потолка тянутся плоские длинные коробки со спаренными лампами дневного света. Может, когда-то все это имело свой цвет, но сейчас было одинаково мутным и серым. В свое время, готовясь на тренажере к походу в Сити, я изучил в том числе и это здание (Эйнштейн намекал, дескать, надо), так что состав и расположение помещений знал. А если что забыл – комп под рукой, легко восстановить в памяти. С обеих сторон коридора – санузлы и пожарные лестницы. Есть уборщицкая каптерка с пылесосом, тележка с моющими средствами, запасными лампами, корзинами для бумаг. По центру возле парадной лестницы – зал для совещаний. Но главное, конечно, офисы.

Где здесь спрятано знаменитое в узких кругах «мыло»?

Любопытство меня, конечно, разбирало, и вдруг Эйнштейн на полном серьезе предлагает:

– Поиграем? Любишь жанр adventure? Найди спрятанный артефакт, закончи миссию, начатую на тренажере, и получишь бонус.

Самостоятельно?

Это было бы весело, если бы не в реале, не в настоящей Зоне, и если бы по нашим следам не шли охотники за головами, о чем он, похоже, не задумывался. Да я взрослее тебя, дружок, воскликнул я мысленно. Да ты большой мальчишка. Или безумец, на выбор… И в ту же секунду понял, что предложение его в высшей степени прикольно, что на самом деле я совсем не против! И тогда я сел на пол по-турецки, включил комп и задумался, поворачивая так и сяк трехмерные планы третьего этажа.