Виктор Бурцев - Пленных не брать! Страница 40

– А ты? – Комиссар поднял взгляд на финна. – Почему ты жив? Почему они умерли, а ты – жив?!

– А вот это я, кажется, понимаю, – сказал немец. – Дело в том, что они – чужие. А Керьялайнен – свой. В определенный момент все чужие должны были умереть.

– А мы? Как же мы?

– А мы теперь несем Знание, переданное Ярком. Поэтому мы в чем-то тоже свои, товарищ комиссар. Думайте, рассуждайте, но, ради бога, делайте это вне зависимости от вашего диалектического материализма, или как там называются большевистские теории подхода ко всему, что вы видите.

Немец помолчал и добавил:

– Вот так, товарищ комиссар. А вы говорите – мэнвики...

Они взяли с собой автоматы, курево, котелок и несколько банок консервов, найденных в танках. Остальные припасы – кроме мяса, вынесенного из дома Ярка – испортились, покрылись слизью и плесенью. Винтовки побросали в реку: нести с собой не стоило – тяжесть, а оставлять просто так – жалко. Лыжи решили не брать по причине отсутствия снега (и, как позже выяснилось, зря).

Но прежде всего Воскобойников похоронил бойцов. Вместе с Керьялайненом они перенесли тела в глубокую рытвину под двумя сросшимися соснами, укрыли лапником и стали забрасывать землей. Немец молча курил, глядя на медленную холодную речную воду, потом поднялся и стал помогать.

– Табличку вешать не буду, – сказал Воскобойников, выравнивая землю на могиле. – Сосны приметные, место...

– Это место вы вряд ли найдете в следующий раз, – перебил его немец. – Потому и хоронить их, в сущности, не стоило. Но если вам угодно...

– Мне угодно, – отрезал комиссар. – Мне – угодно.

Перед уходом он постоял немного, оглянулся на мусорный холм, еще недавно бывший домом мудрого старика. И в который раз Воскобойникову показалось, что в дальних зарослях что-то шевельнулось, донесся тихий злой смех...

– Вот блядь, – сказал комиссар, покачав головой, и поспешил за немцем и Керьялайненом, удалившимися уже шагов на сорок.

22

– Его зовут Вальден. Хеермани Вальден, школьный учитель. Деревенька севернее Кемиярви. Вот карта.

Воскобойников сунул в руку немца пакет. Он не думал, чем это отольется – передача секретных сведений потенциальному врагу. Не хотел думать об этом.

– Стой! – крикнул Айнцигер финну, который размеренно, словно танк, пер вперед.

Тот сделал еще пару шагов и боком завалился в глубокий снег.

– Что с вами, комиссар? – озабоченно спросил немец и едва успел придержать осевшего в снег Воскобойникова. Пакет выпал из разжавшихся пальцев, и его тут же подхватил ветер, но Айнцигер успел придавить пакет автоматом.

– Похоже, я спекся... – просипел Воскобойников. – Не могу идти. Не могу. Сказал бы – добейте, но не могу, сил нету... И не хочу. Кино это...

Над головами шумел ветер, снег метался в разные стороны, бил в лицо, царапал глотку снопами ледяных кристаллов, мешая дышать. Они шли уже четвертый день, по морозу и метели, плутали в чаще, а в довершение Воскобойников провалился в болото. Одежду кое-как высушили над костром, но с тех пор комиссар так и не смог согреться – трясся и дрожал, холод шел изнутри, от самого сердца, которое, казалось, гнало по венам и артериям ледяную взвесь, а не теплую человеческую кровь.

– Метров двести, – сказал немец. – Нужно пройти всего метров двести, и устроим привал, там, в овраге. Укроемся от ветра, перекусим...

– Я не могу... Н-не могу... – Бормотание Воскобойникова перекрывал вой метели, и Айнцигеру пришлось наклониться совсем низко.

– Хлебните. – Немец поднес к губам комиссара фляжку, в которой плескались остатки дедова самогона.

Воскобойников сделал пару глотков – холодный самогон провалился по пищеводу в желудок, словно ледяные кубики. Теплее не стало, но комиссар нашел в себе силы улыбнуться и прошептал:

– Рано мы из дому рванули... Надо было еще прихватить.

– Давай, давай, комиссар. Сейчас костер разведем, тушенку разогреем. Керьялайнен! Помогите!

Финн заворочался, попытался встать, пополз назад, к обер-лейтенанту. Вдвоем они дотащили почти утратившего сознание Воскобойникова до оврага и бессильно скатились по склону. Некоторое время Айнцигер лежал, раскинув руки, и смотрел в снежную круговерть, стараясь разглядеть сквозь нее звезды. Потом перекатился на живот и посмотрел на фосфоресцирующий диск компаса – всё так, они шли правильно, Час, два, максимум три – и появится та самая деревенька, о которой оберштурмфюрер знал и без Воскобойникова, это была одна из его целей. Карта была в принципе не нужна. А вот имя Ларца... Хеермани Вальден, школьный учитель. Очень, очень умно.

Керьялайнен ухитрился развести огонь, но слабенького пламени едва хватило на то, чтобы тушенка в банке оттаяла. Есть пришлось уже в темноте; вначале Айнцигер накормил комиссара, пожертвовав ему еще пару глотков самогона. Воскобойников послушно жевал и глотал, пока не сказал:

– Не могу больше. Спасибо.

– Поспите с полчасика. Осталось совсем немного, – сказал ему Айнцигер.

– Господин офицер, – неожиданно обратился Керьялайнен. – Может быть, я не стану вам более нужен, когда мы доберемся до нужного места, господин офицер?

– Что ты имеешь в виду?

– Вы отпустите меня, господин офицер?

– Ты задаешь опасные вопросы, финн. Если ты станешь нам не нужен, мы можем расстаться по-разному.

– Для того я и спрашиваю заранее, господин офицер. Что я должен сделать, чтобы вы отпустили меня живым?

– Послушай, финн... – Немец замялся. – Я ничего не стану обещать, но беспокоиться тебе рано. Если вздумаешь удрать...

– Я не буду удирать, господин офицер, – печально сказал Керьялайнен. – Вы убили того человека, что жил на хуторе, господин офицер?

– Да. И кончай задавать вопросы, финн. Сейчас мы отдохнем и пойдем дальше. Мы должны добраться до утра.

Айнцигер выждал ровно полчаса и растолкал Воскобойникова. Пища и самогон помогли комиссару – он сам, без посторонней помощи, поднялся и стал карабкаться по склону оврага наверх. Он полз, словно огромный жук, руки проваливались в глубокий снег, сползал обратно и снова полз.

– Помоги ему, – велел Айнцигер финну, а сам взял автоматы и вещмешки.

К деревне они и в самом деле вышли спустя два с небольшим часа. Комиссар опасался, что на окраинах могут быть выставлены посты, но всё было спокойно. В любом случае – обессиленные, замерзшие – Воскобойников и Айнцигер вряд ли оказали бы серьезное сопротивление, наткнись они на патруль.

Оставалось найти дом учителя, и здесь кстати пришелся Керьялайнен. Проинструктированный Воскобойниковым, он постучал в окно домика победнее и, когда густой мужской бас осведомился, кого носит по ночам, жалобно забормотал:

– Простите, ради Христа, я Кристиан, родственник учителя Вальдена с дальнего хутора, заплутал в метель, едва добрался, никак дом его найти не могу...

– От моего – четвертый по улице, – ответил бас успокоенно. – Да не броди впредь по ночам, тем более по лесу.

Воскобойников трясся, прислонившись к бревенчатой стене дома. Он чувствовал себя очень плохо, перед глазами плыли черные спирали, во рту стоял дрянной медный вкус.

– Идемте, – сказал немец, подталкивая его. – Осталось совсем немного, главное – попасть в дом к учителю. Надеюсь, история про родственника с хутора сойдет.

– Если он у него есть, – пробурчал Керьялайнен, и Станислав Федорович заметил, что финн в первый раз не добавил «господин офицер».

Но история про родственника не понадобилась. На стук учитель вышел сам, с керосиновой лампой в руке, и тут же Айнцигер сунул ему под нос ствол пистолета.

– Молчите, господин Вальден. Если дома есть еще кто-то, кроме вас, эти люди могут пострадать.

– Я живу один, – с достоинством сказал учитель. – Пройдите, пожалуйста, внутрь: я не хочу, чтобы в коридор намело снега.

Попав в тепло, Воскобойников словно получил удар по голове чем-то тяжелым и мягким. Лицо буквально опалило жаром, и комиссар понял, что сейчас упадет и уснет. Он ничего не мог с собой поделать, и это, должно быть, заметил Айнцигер, который коротко бросил учителю:

– Нашего товарища нужно уложить, он болен. Затем я объясню вам, что означает наш визит.

– Не беспокойтесь, я знаю, что он означает, – спокойно ответил Вальден.

Он говорил что-то еще, но комиссар уже ничего не слышал и не понимал.

...Очнулся Станислав Федорович, лежа на высокой кровати. Кто-то – скорее всего, учитель и Керьялайнен – раздел его до белья и укрыл стеганым ватным одеялом. В двух шагах от кровати стоял стол, а за столом сидели Айнцигер, Керьялайнен и учитель Вальден. Они не заметили, что комиссар проснулся, а Воскобойников не торопился это демонстрировать.

Учитель Вальден оказался высоким худощавым мужчиной лет сорока пяти, с аккуратным пробором посередине головы, словно у царского приказчика, и с тараканьими неприятными усами. Он сидел лицом к кровати, и Воскобойников мог отчетливо рассмотреть учителя в свете керосиновой лампы. Судя по всему, Айнцигер и Вальден беседовали и между делом закусывали: вареная картошка в миске, какие-то соленья, крупно порезанная домашняя колбаса. Керьялайнен сидел со стаканом в руке и смотрел куда-то вверх – то ли пьян, то ли просто мертвецки устал.