Юрий Брайдер - Гражданин преисподней Страница 41

— Почему молчишь, паря? — вкрадчиво поинтересовался папа Кашира, напоминавший Кузьме сказочного дедушку-оборотня, у которого на устах мед, на языке лад, в глазах лед, а в помыслах яд. — Режь правду-матку, никого не бойся. Мы тебя в обиду не дадим.

Как бы в подтверждение этих слов светляки молча закивали головами. Оба его недавних спутника-и Юрок, и Венедим — пристально смотрели на Кузьму.

— Шел с Торжища, — произнес он без всякого выражения. — Был пьян. Хотел добавить. Завернул сюда…

Вновь наступила тишина, на этот раз недоуменная (у некоторых сидящих слева даже физиономии вытянулись), однако ее почти сразу нарушил Юрок Хобот.

— Ну ты и да-а-ешь! — Сказано это было так, словно на его глазах Кузьма из человека превратился в уродливую химеру. — Опомнись, кореш! Ты в добром здравии? Кому хочешь очко вставить? Да ведь эти опричники за тобой еще на Торжище охотились! Забыл разве? Потом ты к воротам отлучился, чтобы долг стражникам вернуть, а они исподтишка на нас навалились! Вот его спросите, если мне не верите, — он пальцем указал на Венедима.

— Пусть скажет, — поддержали Юрка все четыре папы сразу.

— Пусть… — пожали плечами метростроевцы. «Пусть», — кивнули светляки, большая часть из которых, надо полагать, по обету состояла в молчальниках.

Венедим встал, мимоходом задел Кузьму страдающим взглядом, потом потупился и произнес:

— Я подтверждаю все сказанное здесь Кузьмой Индикоплавом.

Сразу поднялся шум. Больше других буйствовал Юрок, невольно оказавшийся в дурацком положении — по всему выходило так, что раздутая им история не стоила и выеденного яйца.

— Разве это допрос? — кричал он. — Кто же так Допрашивает? Без свидетелей надо допрашивать! С пристрастием! А святоша пусть на кресте поклянется!

Впрочем, никто Юрка особо не слушал. Пешкой он был, пешкой и остался. А то, что ударил лицом в грязь — ничего не меняло. Каша уже заварилась. И каша крутая.

Папа Клин злобно скалился, папа Шатура ухмылялся, папа Коломна хмурился, папа Кашира загадочно улыбался, словно заранее предвидел такое развитие событий.

Светляки, сблизив головы, отчего их капюшоны съехали на нос, перешептывались между собой.

Только метростроевцы сохраняли невозмутимый вид, ничем не выдавая своего торжества. Однако праздновать победу было еще рано, и это понимал даже начальник производственного отдела, все жизненные интересы которого касались исключительно отбойных молотков, кирок, лопат и вагонеток.

— Ну тогда ладушки, — сказал папа Кашира, и все, кто сидел слева, сразу утихли. — Пусть так оно и будет. Завернул он к вам случайно. По пьянке. С кем не бывает. Пожил в гостях, отдохнул себе, пора и честь знать. Мы его к себе забираем.

— На каком основании? — встрепенулся Змей, отвечавший, видимо, за конкретную сторону переговоров.

— На том основании, что мы на него зуб имеем, — охотно пояснил папа Кашира. — Когда Кузьма Индикоплав в первый раз у нас нарисовался, пять хороших кентов дубаря врезали. Он, между прочим, по этому делу единственный свидетель. И второй раз то же самое. Химера ребят прямо на марше сгребла. Имеется большое подозрение, что наш дружок ее подманил. Вот пусть он нам об этом все и расскажет.

— Даже если допустить, что вы правы, я не могу припомнить случая, когда одна община выдала другой преступника или перебежчика, — возразил Змей. — К вам от нас куча народу сбежала. Мы же их обратно не требуем.

— А надо требовать. — Папа Кашира ласково улыбнулся. — Впредь так и будет. Святые люди под этим уже подписались и недавно выдали нам того самого Кузьму Индикоплава.

— Не по добру выдали, а под угрозой! — сообщил тот из светляков, кому поручено было озвучивать общее мнение братии. — А коль вы его по собственному недосмотру упустили, он опять наш. Пусть возвращается в обитель Света.

— Вам-то он зачем? — удивился папа Кашира. — Безбожник, да еще и проходимец!

— Хотим наставить его на путь истинный. Пусть несет слово Божье по всей преисподней.

— Кому — химерам? — папа Кашира удивился пуще прежнего. — А это будет круто! Химера, возносящая молитвы! Нет уж… Мимо все это. Наш он. Можете даже не рыпаться.

— Почему именно ваш? — вмешался в спор Змей. — А может, наш! Или еще чей-то… Не мешало бы и его самого спросить.

Тут позиции темнушников и светляков снова резко сблизились. Мнение Кузьмы Индикоплава обе эти стороны заранее игнорировали. Молод он еще. Глуп. Неопытен. Запуган метростроевцами. Опоен. А кроме того, замешан в неблаговидных поступках. Много ли стоит мнение такого человека? Нет, тут надо сообща решать.

Совещание, похоже, зашло в тупик. Но тут слово опять взял всесильный начальник планового отдела, способный, как выяснилось, мыслить не только в стратегическом, но и в тактическом масштабе, а попросту говоря — большой мастер строить интриги. Суконный язык официального протокола для этой цели не годился, и он перешел на совсем другой лексикон, одинаково понятный и светлякам, и темнушникам.

— Ша! Пару минут внимания! — Метростроевец так клацнул железными зубами, что все невольно притихли. — Имейте терпение и совесть! Зачем такой базар? Зачем нам рвать этого выползка на части? Разве он марципан? Зачем ссориться? Будут у нас еще поводы для ссор, смею вас уверить! А это все мелочовка, пшик! Все можно решить полюбовно. Хотите послать Кузьму Индикопдава за Грань? Посылайте, пожалуйста! Мы согласны оказать этой экспедиции посильную помощь. Более того, мы даже согласны принять в ней участие наравне с представителями других общин. Руководство пусть будет коллективным, а проводником назначьте любезного вашему сердцу Кузьму Индикоплава. Такое решение, надеюсь, устроит всех?

— А с чего ты взял, что мы собираемся за Грань? — набычился папа Клин.

— Не собираетесь и не надо! Уговаривать не будем. Пойдем без вас. Думаю, что святокатакомбная церковь нас поддержит. Не так ли?

Капюшоны опять сомкнулись, и спустя пару минут последовал уклончивый ответ:

— Без Божьего благословения такие дела не делаются. Сначала помолиться надо. Поразмыслить. Со знающими людьми посоветоваться.

— Я вас и не тороплю, — кивнул метростроевец. — Время есть. Посидим, поговорим, поразмыслим. Знающих людей здесь предостаточно. И молиться вам никто не запрещает. Я бы и сам помолился за благоприятное разрешение дела, только не умею.

Хозяева явно хотели закончить совещание в один день. Опасались, наверное, что Кузьма, оставленный без присмотра, переметнется на чужую сторону. Да и Венедим под нажимом братии мог отказаться от своих слов. Метростроевцам, покорителям природы и кузнецам новой жизни, лучше других было известно правило — куй железо, пока горячо.

— Посидим, поговорим! — передразнил метростроевца папа Шатура. — А чего зря говорить? От вашей говорильни уши вянут! Пустое занятие.

— Почему же пустое? — возразил начальник планового отдела. — Разве не интересно знать, что представляет собой Грань и что там сейчас за ней происходит?

— Интересно! — Папа Шатура скептически скривился. — Мне, между прочим, многое интересно! Что, например, делается у меня в заднице? Вот только как туда заглянуть?

— Очень просто! У нас имеется весьма опытный врач-проктолог, то есть специалист по заднему проходу и прямой кишке. — Начальник планового отдела похлопал по плечу начальника медицинского отдела. — Снимайте штаны и получите исчерпывающий ответ на все ваши вопросы.

— Сравнил тоже! — под смешки и ухмылки своей братвы продолжал папа Шатура. — Одно дело — задний проход, а совсем другое — Грань! Ты еще елду с пальцем сравни!

— Разница не принципиальная. И в том и в другом случае необходимо полагаться на помощь специалистов. А специалист по Грани у нас имеется. — Метростроевец указал на Кузьму, правда при этом держал палец крючком.

— Это еще проверить надо! — не сдавался папа Шатура. — Грань — штука коварная. Не один молодчик голову сложил, до нее добираясь.

— Вот и давайте пока поговорим о Грани, коль все мы к ней стремимся, хоть и с разными целями. — Метростроевец испытывающе глянул по сторонам. — Дабы нас не обвинили в том, что мы навязываем свои взгляды, сначала предоставим слово гостям. Что подразумевает под Гранью святокатакомбная церковь?

Вопрос, как всегда, обсуждался коллективно и шепотом, зато готовый ответ произносился во весь голос, словно праздничная ектенья<Ектенья— заздравное моление.>.

— Под Гранью мы подразумеваем адские врата, отделяющие преисподнюю от мира живых, — доложил светляк. — Воскресшие сыновья Симеона Богоприимца сообщили через Святое Предание, что створки у них медные, а вереи железные. Ныне благодаря стараниям слуг лукавого адские врата накрыли всю землю, дабы не позволить праведникам выйти на свет Божий. Только тщетны будут все козни дьявольские. Однажды Спаситель уже разрушил адские врата. Скоро это чудо повторится.