Алексей Корепанов - Авалон Страница 41

И пошло-поехало… Межзвездный Союз не досчитался специалиста по строительству, зато приобрел специалиста совсем другого рода. Из тех, за которыми охотится полиция.

И началось все это именно здесь, в городе Три Горы, к которому сейчас приближался Станис Дасаль. Он нисколько не колебался, принимая решение совершить побег из супертанка — лучше быть хоть и в прошлом, но на свободе, чем дожидаться решения суда. Оно ни при каких раскладах не могло оказаться для него положительным. О возможных темпоральных парадоксах Станис просто не думал. Не стоило забивать себе голову разной сомнительной абракадаброй. Он знал, что находится именно в прошлом — об этом свидетельствовал цвет фонарей, украшающих трезубец на площади. В будущем фиолетовый фонарь заменят на оранжевый. Правда, когда именно это произойдет, груйк не помнил.

Хотя ночной горный воздух был прохладным, Умелец изрядно вспотел — подъем становился все круче, путь преграждали каменные глыбы, и приходилось карабкаться по ним, прилагая немалые усилия. Несколько раз Станис останавливался, переводя дух, вытирал бритую голову и прислушивался. Но за спиной было тихо — никто не гнался за ним, и не доносился сверху гул двигателей супертанка. Края расщелины почти сходились, образуя тоннель, и вряд ли беглеца можно было разглядеть с воздуха. Дасаль ничуть не сомневался в том, что следователь обязательно пустился бы за ним вдогонку. И раз он этого не сделал, то, скорее всего, танк уже выбросило отсюда. И все-таки груйк продолжал вслушиваться в тишину.

Расщелина окончательно превратилась в подземный ход, и впереди, под углом градусов в семьдесят, виднелся кусок звездного неба. Станис вновь вытер пот, распахнул накидку, чтобы охладить разгоряченное тело, и продолжил путь наверх.

Завершив подъем, он, тяжело дыша, уселся на камни, подпер кулаком подбородок и принялся рассматривать освещенный фонарями город в долине. Из ущелья позади не доносилось ни звука. Надо было подумать о том, что делать дальше. Деньги у Дасаля были — в непромокаемом внутреннем кармане накидки. А вот карточки личности не было. Ее забрал вместе с другими вещами Шерлок Тумберг при обыске на борту «Пузатика». Впрочем, лучше оказаться без лички, но с деньгами, чем наоборот. А личку можно выправить — назваться отшельником из какой-нибудь совсем уж глубокой глубинки. Мол, гордое дитя гор, отца-матери не знает, вскормлен дикими зверями… Одежду нашел… Увидел однажды пролетающий мобиль и решил приобщиться к благам цивилизации. Короче, историю придумать можно, если пошевелить мозгами. А на недостаток мозгов Дасаль никогда не жаловался.

«А ведь я уже оставался без карточки личности, — подумал он. — Лет семнадцать назад… Именно здесь, в Трех Горах…»

Груйк с силой поскреб бороду, встал и уперся руками в бока. Еще раз окинул город внимательным взглядом.

«Интересно, какой тут сейчас год?…»

Когда он приехал поступать в колледж, гостиница-башня уже была. И вон тот пивной зал был, в форме полумесяца. Правда, цены на пиво там кусались, и они, учащиеся, предпочитали посещать «шайбу» на западной окраине, неподалеку от водопада. И где она, эта «шайба»? Ага, стоит, никуда не делась, и, небось, кое-кто там до сих пор пивко дегустирует, несмотря на поздний час — это заведение принимало клиентов чуть ли не до утра. А вот торгового центра еще нет — рыть под него котлован начали, когда Станис учился уже на последнем курсе. И не достроен пока квартал роскошных домов на южной оконечности долины, так называемое «Царское село». И особняков на окружающих склонах гораздо меньше, чем в те времена, когда он, Дасаль, приехал сюда на учебу — или их просто не видно в темноте?

«Шайба» навела его на мысль о том, что неплохо бы сейчас выпить пива. Холодного, приятного на вкус, темного, слегка пьянящего… Полностью отдышаться после побега.

Впрочем, направиться в «шайбу» Дасаль решил не только поэтому — появилось у него одно интересное соображение…

Бросив последний взгляд в сторону невидимого отсюда ущелья, откуда начался его побег, Умелец знакомой дорогой зашагал к ближайшей городской окраине. И вскоре услышал тихий шум водопада. Чуть позже к этому шуму добавились невнятные, но громкие голоса, доносящиеся из открытых дверей пивного заведения. Станис издал какой-то горловой звук, который мог обозначать что угодно, и прибавил шагу. Сюда уже достигал свет уличных фонарей, и вероятность сломать ногу на каменистом склоне свелась к минимуму.

Улица, ведущая к разрисованной разноцветными сияющими полосами «шайбе», была пустынной. Это не вызывало удивления — ведь, судя по расположению оставшихся на небе двух лун, уже начались новые сутки. В такое время продолжать гулянку могли или нечастые туристы, или командированные. Но и те, и другие предпочитали устраивать ночное веселье поближе к центру города. А значит, тут отдыхали от трудов праведных учащиеся трехгорских колледжей — строительного, экономического и технологического. Судя по тому, что раскидистое, с пятеркой крупных звезд, созвездие Паутины находилось почти в зените, в этих широтах было начало лета. Время сессии в учебных заведениях. И возможно, молодое поколение отмечало в «шайбе» ее успешное — или не очень — завершение.

Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы хоть как-то приглушить волнение, Станис Дасаль вошел в двери пивного зала «У водопада». В обширном помещении, способном вместить добрую сотню любителей пива, было немноголюдно, хотя и шумно. Шум создавала компания молодых людей, сидящих вокруг составленных вместе трех столов. Парней было десятка полтора, и все они пребывали в том состоянии, когда каждый старается высказаться, перебивая другого, то и дело смеется и говорит так громко, вовсю жестикулируя, словно все вокруг глухие. До такой кондиции юношей довело не только и не столько пиво, — а недопитыми кружками были заставлены все три стола, — но и темное как горная ночь крепленое вино, стаканы с остатками которого вряд ли уступали по количеству пивным кружкам. Других посетителей в «шайбе» не было. Официанты, скорее всего, прилегли в комнате отдыха, а бармен дремал прямо на рабочем месте, положив руки на стойку и опустив на них голову. Но даже не видя его лица, Умелец сразу узнал Русана, который встречал будущего строителя Дасаля за этой стойкой все три года его, будущего строителя, учебы в колледже.

Чуть задержав взгляд на старом знакомом, Станис принялся всматриваться в лица тех, кто наперебой галдел за столами. Освещение в зале было довольно слабое — зачем включать его на полную мощность для одной-единственной компании, — но и его оказалось достаточно для того, чтобы Дасаль разглядел каждого. Да он распознал бы любого из этих парней и в полной темноте, только по голосу… Ведь это были его однокурсники!

Курчавый широкоплечий Велпас… Длинноносый хитрец Кинква… Худощавый угловатый тугодум Горкюки… Громогласный рыжий Сесем… Толстощекий любитель поесть Рикож по прозвищу «Премудрый»… А рядом с Рикожем…

Станис Дасаль сглотнул.

Рядом с толстощеким Премудрым сидел Станис Дасаль. Девятнадцатилетний. И пьяный уже изрядно.

Теперь Умелец уже точно мог сказать, по какому поводу собралась здесь эта компания. Точнее, остатки компании, самые крепкие — прочие сошли с дистанции раньше. Кто ушел в общежитие своими ногами, а кого унесли. Сегодня группа, в которой учился Станис, отмечала сдачу последнего экзамена за второй курс.

Охваченный воспоминаниями Умелец попятился от дверей на площадку перед «шайбой». Он не хотел, чтобы его увидели. Впрочем, сидящие, а то и полулежащие за столами парни его не замечали. И вообще, наверное, мало что замечали. Они продолжали свои громкие разговоры, и им было хорошо. А наутро по крайней мере один из них с трудом вспомнит лишь жалкие клочки этих посиделок. И только потом узнает, что до кровати в общаге его довели Велпас и Кинква. Своих не бросают…

Так прошло минут десять. Умелец по-прежнему плавал в глубинах собственной памяти, не переставая с умилением смотреть на сценку, участником которой он был семнадцать лет назад — и ждал. Он знал, что шанс у него обязательно будет.

И не ошибся. Учащемуся Станису Дасалю захотелось подышать ночным воздухом. Или даже блевануть — а такое не раз случалось с теми парнями (да и девушками тоже), кто смешивал пиво с крепленым вином — или наоборот. Юноша с трудом — с третьей попытки — поднялся из-за стола, чуть не опрокинув стул, похлопал по плечу рыжего Сесема и, выписывая ногами кренделя, направился к выходу. Умелец отступил еще дальше от дверей и встал за деревом. Перепивший учащийся вывалился из пивного зала, постоял, качаясь и громко сопя, и, судя по всему, не видя ничего вокруг. Издал невнятный утробный звук и шагнул к дереву, за которым укрылся Умелец. Уперся рукой в ствол, согнулся — и тут его стало выворачивать. Громко, с кашлем, постаныванием, вздохами и соплями.