Роберт Говард - Конан из Киммерии Страница 41

плывет по коридорам света,

как колосс, нежданно вставший

из вечного гранитного сна.

Не сумев раздобыть сокровища Гвалура, Конан и не думал отчаиваться. Вскоре он примкнул к отряду наемников под командованием принца Амальрика из Немедии, на службе у принцессы Ясмелы, в отсутствие своего брата-короля правившей небольшим пограничным королевством Хорайя. Киммериец прославился своим буйным нравом и отчаянной храбростью и вскоре получил капитанский чин. Пока брат Ясмелы томился в офирском плену, в знойной пустыне на юге готовили нашествие на Хорайю гигантские орды кочевников под предводительством таинственного Чародея в Маске…

1

Над таинственными руинами Кутхемеса царила тишина. Ее ничто не нарушало вот уже многие века, но сейчас от нее веяло страхом. Этот страх владел душой пришельца, заставлял его обливаться ледяным потом, с присвистом, неровно дышать через сжатые зубы.

Одинокой, крошечной искоркой жизни затерялся он посреди циклопических монументов, во времена незапамятные заброшенных своими создателями и неуклонно разрушающихся с тех пор. Вокруг не было ни души, даже в необозримой небесной сини не парил, высматривая на земле добычу, коршун.

Был полдень, и солнце жгло немилосердно. Вокруг пришельца со всех сторон высились мрачные останки иной, панно ушедшей эпохи: грандиозные колонны упирались в небеса зазубренными вершинами; вповалку лежали исполинские каменные блоки неимоверной величины; полуразрушенные стены хранили следы жутких рельефных изображений, стертых ветром и песком. Никаких признаков жизни от горизонта и до горизонта, лишь пустыня без края и конца, чей вид наводил смертельное уныние, — пустыня, перерезанная руслом высохшей одни боги знают когда реки.

А в самом сердце этого безрадостного ландшафта — блестящие клыки развалин, колонны, точно сломанные мачты севших на мель судов, и господствующий над всем железный купол.

Перед этим-то куполом и застыл парализованный страхом Шиватас.

Купол опирался на громадный мраморный подиум, венчая собой террасированный холм на берегу реки, вернее, то, что раньше было холмом. К высоченной бронзовой двери в куполе, похожем на половину яйца, подводили широкие ступени. Чистое железо, из которого он был сделан, так сияло, как будто руки некоего великана ежедневно надраивали его. Ничуть не тусклей блестели золотой шпиль на макушке купола и надпись из золотых иероглифов, каждый в несколько ярдов высотой. Надпись опоясывала весь купол. Ни один человек в мире еще не сумел прочесть эти письмена, но в мозгу у Шиватаса при виде них возникли смутные догадки, и от этих догадок мороз пошел по коже. Шиватас был потомком древней расы, чья мифология уходила в глубь тысячелетий, к тем эпохам, когда на Земле царили совсем другие силы, нежели сейчас, и почитались совсем другие символы.

Шиватас был вылеплен из крутого теста — гибкий, как обезьяна, жилистый и выносливый. Впрочем, чтобы долгое время слыть лучшим заморийским вором, человеку необходимы соответствующие физические данные. Голова его была маленькой, выбритой до синевы. Из одежды он довольствовался одной набедренной повязкой из алого шелка. Как и все его соплеменники, он обладал очень темной кожей, а на узком лице с ястребиным профилем выделялись глаза — черные, близко посаженные, смышленые. Длинные тонкие пальцы нервно трепетали, точно крылышки мотылька. На поясе с золотой отделкой висел не то длинный кинжал, не то короткий меч с самоцветами на рукояти, в узорчатых сафьяновых ножнах. С этим мечом Шиватас обращался крайне осторожно, даже старался, чтобы ножны не касались его обнаженного бедра. И для такой осторожности у него были вполне серьезные причины.

В своем ремесле Шиватас достиг таких вершин, что его называли королем воров, его имя благоговейно произносили преступники в злачных местечках Эрука и в сумрачных криптах под храмами Бела, а песням и легендам о нем суждено было остаться в веках. Но в этот миг, стоя перед железным куполом Кутхемеса, он от страха казался себе ничтожным червем. Не надо быть знатоком магических культов, чтобы сразу понять: в этом строении есть что-то сверхъестественное. Три тысячи лет истязали его солнце, дожди и ветра, а он сияет так же ярко, как в те дни, когда его воздвигли безымянные зодчие на берегу безымянной реки. Как будто некие потусторонние существа поселились здесь и охраняли свое жилище от воздействия непогоды.

Руины лежали посреди таинственной, неизученной пустыни юго-восточнее Шема. Шиватас помнил, что позади, на юго-западе, в нескольких днях езды на верблюде, остался великий Стикс — как раз в том месте он сворачивает под прямым утлом и несет свои мутные воды к западу, к далекому океану. Там, за изломом реки, начинается Стигия, смуглогрудая владычица Юга. Это богатое королевство лежало на южном берегу Стикса, или, как его еще называли, Нилуса, а за его пределами раскинулись почти безжизненные пустыни.

Знал также Шиватас, что дальше к востоку пустыня постепенно сменяется степями гирканского королевства Турана, блистающего варварской роскошью на берегах обширного внутреннего моря. Если неделю ехать верхом на север, кончится пустыня и пойдут плодородные горные долины Кофа, самого южного из обжитых хайборийцами королевств. Западнее пустыня примыкает к шемским лугам, а они тянутся до самого океанского берега.

Все это король воров знал, не отдавая себе в этом отчета, как горожанин знает улицы и переулки своего города. На своем веку Шиватас постранствовал немало, охотясь за сокровищами разных королевств. Но теперь он замер в двух шагах от самого поразительного из приключений и самого богатого из сокровищ в его жизни.

В куполе из железа хранился прах Туграхотана, темного некроманта, который три тысячелетия назад правил Кутхемесом. В ту пору Стигия и Ахерон лежали не только южнее, по и севернее великой реки, в их пределы входили шемские луга и горы. Позднее хайборийской расе стало тесно в своей колыбели у полярного круга, и северяне принялись заселять южные земли. Это переселение не имело себе равных в истории, и длилось оно даже не века, а тысячелетия. Однако в эпоху правления последнего из кутхемесских чародеев, Туграхотана, на его плодородные земли явились рыжеволосые дикари в одежде из волчьих шкур и бронзовых кольчугах и своими мечами отсекли кусок территории, которой дали название Коф. Ураганом пронеслись варвары по Кутхемесу, все сметая на своем пути, и оставили после себя залитые кровью мраморные башни. Королевство Ахерон погибло в огне и впредь не возродилось.

Пока на улицах древней столицы свирепствовали захватчики, а ее защитники, как зрелые колосья под серпом, падали под ударами мечей, Туграхотан принял какой-то таинственный яд, и жрецы в бронзовых масках заперли его в усыпальнице, им же самим и построенной для этой цели. Вскоре вокруг усыпальницы разыгралась сцена кровавого побоища, и все верные помощники некроманта сложили головы. Но пришельцам не удалось выломать дверь склепа; устояла постройка и перед огнем и мечом. В конце концов они вернулись восвояси, оставив великий город лежать в развалинах.

Время безжалостно подточило колонны, превратило стены в груды щебня; не сохранилась даже река, благодаря которой в давние времена здешние земли были плодородны.

Если верить легендам, железный купол хранил не только мощи волшебника — он был под завязку набит сокровищами. Выкрасть их пытались многие храбрецы, но одни нашли свою смерть у входа в усыпальницу, а другие теряли разум, обуреваемые демоническими галлюцинациями, и обращались в бегство, и вскоре тоже умирали, и перед кончиной не человеческие слова срывались с их уст, а безумный хохот и завывания. Вот потому-то и дрожал Шиватас как осиновый лист, стоя перед мавзолеем. И не становился слабее его страх, когда вор думал о змее — она, если верить легенде, стережет останки колдуна. Но это — если верить легенде. Дело в том, что история Туграхотана очень смахивала на миф, вдобавок окутанный покровом смертельного ужаса.

Оттуда, где стоял король воров, виднелись останки грандиозного павильона. Когда-то здесь пышно отмечались праздники и сотни опутанных цепями пленников ждали, когда явится король-жрец и отрубит им головы в честь зловещего стигийского бога-змея Сета. А где-то поблизости, по слухам, был глубокий зиндан, куда сбрасывали кричащих от ужаса жертв, и в темноте их приканчивал монстр, вползавший туда из другой пещеры, еще более глубокой и жуткой.

Да, если верить легендам, не простым человеком был Туграхотан — даже, пожалуй, и не человеком вовсе, а порождением самой Тьмы. Ему поклонялись при жизни и после смерти, но впоследствии вера эта выродилась в извращенный, противоестественный, омерзительный культ зугитов. Потомки адептов Туграхотана по-прежнему чеканили его лик на монетах, которые усопшим клали под язык, чтобы они могли заплатить за переправу через реку скорби. Считалось, что Стикс — всего лишь земная тень этой великой реки. Шиватас видел профиль чародея на монетах, похищенных у мертвецов, и лицо владыки запечатлелось в его памяти навсегда, как ни старался он забыть его.