Майк Резник - Вдоводел Страница 42

Услышав за спиной звуки борьбы, молодой человек обернулся. В другом конце коридора, далеко от лестничной площадки, Мелисенд вырывалась из рук двух здоровенных охранников. Силы были явно неравные, и женщину быстро затолкали в комнату, из которой она только что выскочила.

Найтхаук помчался обратно, мимо лестничной площадки. Прогремел выстрел, пуля сзади вошла в плечо, развернула его, он увидел мужчину, отскочившего в глубь комнаты. Выстрелил из лазерного пистолета, но опоздал. Бросился на крик Мелисенд и угодил под удар сонара. Упал на колено, из носа и ушей пошла кровь, выстрелил. Мужчина с сонаром упал на пол. Вторая пуля впилась в ногу. На этот раз он успел пристрелить снайпера. Тот вскрикнул от боли и затих.

Внезапно каждая комната превратилась в снайперское гнездо. Двери открывались и закрывались ровно настолько, чтобы обитатель комнаты выстрелил в Найтхаука. Лазерный луч прожег ему левую ступню, другой отхватил ухо. Пуля раздробила правое колено. Он упал, но следом повалился и тот, кто попал в него. Еще три пули вонзились в спину. Найтхаук попытался встать, и не смог: колено не слушалось, одна из пуль повредила позвоночник. Он пополз к ближайшей двери, попытался прожечь в ней дыру, чтобы укрыться в комнате. Жаропрочный титановый сплав раскалился докрасна, но устоял. Очередная пуля угодила ему в правое запястье, выбив из руки лазер.

Найтхаук автоматически схватился за раненую руку, отчего и второй пистолет оказался на полу. Молекулярный нейтрализатор разрядил его оружие, и мгновение спустя молодой человек, беспомощный, лежал на полу с дюжиной ран, из которых хлестала кровь.

В конце коридора открылась дверь, из нее вышел полковник Эрнандес. Он направился к Найтхауку, остановился у распростертого тела.

— Тебе не следовало сюда приходить.

— Я не мог, — прохрипел Найтхаук, захлебываясь собственной кровью.

— Почему? Ты убил Маркиза, спас своего… э… свой оригинал, во всяком случае, подарил ему несколько лет жизни. Ты не мог не знать, что я убью тебя, если ты появишься здесь.

Найтхауку не удалось произнести ни слова. Он лишь чуть кивнул.

— Тогда почему? — В голосе Эрнандеса слышалось искреннее недоумение. — За мою голову вознаграждение не назначено. Почему ты вернулся?

Найтхаук попытался вымолвить «Мелисенд», но ни губы, ни голосовые связки не слушались. Он ограничился: «Ради нее».

— А-а-а, — протянул Эрнандес. — Действительно, ты еще у нас такой молодой и глупый. — Он повернулся, обращаясь к другому человеку, находящемуся вне поля зрения Найтхаука. — Подойди и попрощайся с бесстрашным юным героем, который пытался вырвать тебя из моих когтей.

И тут рядом с Найтхауком возникла Мелисенд.

— Ты дурак.

От боли его тело свело судорогой.

— Я знаю.

— А теперь ты умрешь.

— Все умирают. — Молодой человек зашелся кашлем, выплевывая кровь.

— Тебе надо было остаться в Олигархии, — зло бросила Мелисенд.

— Вероятно. — От потери крови у него все плыло перед глазами.

— Так почему же ты не остался?

Губы Найтхаука шевельнулись, но с них не сорвалось ни звука.

— Все это очень трогательно, — усмехнулся Эрнандес, — но, боюсь, пора ставить точку. Что ты хочешь сказать на прощание?

Вновь беззвучно шевельнулись губы.

— Наклонись к нему и постарайся услышать, что он говорит, — приказал Эрнандес.

— Почему я? — резко обернулась Мелисенд.

— Ты с ним спала. Кому же еще пристало услышать его последние слова?

Женщина зыркнула на Эрнандеса, потом опустилась на колени, наклонилась над Найтхауком, прислушалась.

Тут же раздался выстрел, и синекожую Жемчужину Маракаибо отбросило на пол. В ее груди зияла дыра размером с талер Марии-Терезии.

— Я избавил вас от лишних хлопот, — прошептал Найтхаук, когда Эрнандес выбил у него из руки керамический пистолет и поднес дуло лазера к его голове.

ЭПИЛОГ

Наутро Найтхаука похоронили в безымянной могиле рядом с Жемчужиной Маракаибо. Рождественский Пастырь шел по большому кладбищу, глядя прямо перед собой, не обращая внимания на десятки вооруженных людей, настороженно следящих за каждым его движением. У могилы он остановился, склонил голову, губы зашептали слова молитвы.

— Я ожидал увидеть вас на кладбище, — Эрнандес присоединился к нему.

— Я ненавижу церковные службы.

— Но любите церкви.

— Эта маленькая. И красть в ней нечего, за исключением, быть может, креста за алтарем.

— Как вы это узнали? — удивился Эрнандес. — В церкви вас никто не видел.

Рождественский Пастырь улыбнулся.

— Долго бы я продержался на плаву, если б люди замечали меня там, где я работаю?

— В чем-то вы, конечно, правы. Но держаться на плаву вам осталось считанные минуты. Сейчас я отправлю вас на дно.

— Помолчите, все-таки надо уважать мертвых.

— Когда вы закончите молиться за упокой души Вдоводела, прочитайте молитву и за себя, — продолжил Эрнандес. — Потому что вскорости вы присоединитесь к нему, где бы он ни был.

— Не говорите глупостей, — усмехнулся Рождественский Пастырь. — Или вы действительно думаете, что я пришел сюда, не приняв надлежащих мер предосторожности?

Эрнандес оглядел кладбище.

— Вроде бы меня никто на мушке не держит.

Рождественский Пастырь хохотнул.

— Не волнуйтесь. Вам ничего не грозит… пока я жив.

— И что же вы припасли для меня?

— Кладбище — не лучшее место для обсуждения мирских проблем.

— Предложите другое.

— В вашем кабинете есть выпивка?

— Да.

— Там и поговорим.

Мужчины повернулись и вместе покинули кладбище. Вместе вошли в здание Службы безопасности, на аэролифте поднялись на третий этаж.

— Я вижу, сегодня добраться до вас намного проще, — отметил Рождественский Пастырь. — Сколько он положил ваших людей, прежде чем вы его убили?

— Достаточно.

Когда они шли по коридору, Рождественский Пастырь все оглядывался по сторонам.

— Быстро же вы все прибрали.

— Это здесь. А вот лестнице предстоит серьезный ремонт. На все этажи, выше второго, из холла можно подняться только на лифте.

У двери в кабинет Эрнандес встал перед сканером. После проверки ретинаграммы и отпечатка ладони дверь откатилась в стену. Они вошли.

— Что будем пить? — спросил Эрнандес.

— Все что угодно, лишь бы мокрое.

Полковник наполнил два стакана, один отдал Рождественскому Пастырю, устроившемуся в кожаном кресле, со вторым уселся за стол.

— Итак, чем вы грозитесь меня прижать?

— Вы наняли Маркиза Куинзберри, чтобы тот убил губернатора Трилейна. А потом поспособствовали созданию молодого Найтхаука, дабы он убил Маркиза и дал вам возможность замести следы.

— А зачем мне это надо? — полковник раскурил тонкую сигару, импортированную с Антареса III.

— Причин много. — Рождественский Пастырь отпил из стакана. — Как я понимаю, вы хотели стать губернатором. Наняли Маркиза Куинзберри, он убил Трилейна… а потом начал шантажировать вас. Возможно, запросил слишком много, и вопрос встал ребром: или Маркиза убивают, или он вас выдает.

— Вы попали пальцем в небо.

Рождественский Пастырь пожал плечами.

— Сама причина не имеет никакого значения. Важно то, что Маркиз нажал на спусковой крючок с вашей подачи, в чем и признался перед тем, как Найтхаук его убил.

— Ерунда. С чего ему признаваться?

— Может, он хотел спасти этим свою жизнь.

— Чушь собачья. — Полковник заметил, что сигара его потухла, и вновь раскурил ее. — Маркиз абсолютно не боялся смерти, как и юный Найтхаук.

— Может, он бравировал. Повторяю, причина не важна. Запись с его признанием надежно спрятана на трех планетах Олигархии. Если я не дам о себе знать в течение месяца, эти записи…

— Олигархии, — хмыкнул полковник. — Знаете, мне почему-то не страшно.

— Будут переданы представителям средств массовой информации Солио II и десятку влиятельных политиков.

Эрнандес посмотрел Рождественскому Пастырю и глаза.

— Я думаю, вы блефуете.

— Да, но поставите ли вы на кон свою жизнь? Лично у меня нет другого желания, как отправиться во Внешнее Пограничье и грабить там церкви. Если вы меня отпустите, я более не дам о себе знать. Если убьете, то составите мне компанию, по самым оптимистичным прикидкам, меньше чем через год.

Эрнандес одним глотком опустошил стакан, поставил его на полированный стол.

— Хотите знать правду?

— Почему нет? — Рождественский Пастырь через окно бросил короткий взгляд на кладбище. — Но я прекрасно обойдусь и без нее. Так что решать вам.

— Трилейн был не просто тираном, а слабым тираном. Он позволял Маркизу грабить планеты Солио, потому что у него не хватало духа выступить против этого бандита. — Полковник помолчал. — Маркиз в свое время работал на меня… скажем, на контрактной основе. Мы поддерживали достаточно теплые отношения. В конце концов мне удалось убедить его, что смерть Трилейна ему выгодна, потому что в этом случае я посажу на пост губернатора-марионетку, который предоставит ему еще большую свободу.