Василий Головачев - Человек боя [И возмездие со мною] Страница 42

– Отвечать без рассуждений! На кого работаешь на самом деле?

– На китайскую разведку, – с иронией ответил Егор и тут же получил удар по уху, сбросивший его со стула.

– На кого работаешь, скотина?! Быстро!

Крутов полежал на полу, справляясь с головокружением и шумом в голове, потрогал ухо, глянул снизу вверх на возвышавшегося над ним, как башня, омоновца, спросил безразличным тоном:

– Ты случайно не бейсболист?

– Встать! – рявкнул капитан.

Егор встал, поднял глаза на лейтенанта.

– Еще раз ударишь, сверну шею, понял?

– Ты еще хамишь, паскуда?! – удивился начальник милиции. – А ну-ка, Онопченко, осади бандита!

Лейтенант шагнул к Егору, схватил его за плечо и попытался, надавливая на ключицу, усадить на стул. Крутов убрал плечо, перехватил мощную руку омоновца, мгновенно заблокировал предплечьем и нанес точный удар в шею, называемый в карате кодзеку – «коготь и крыло». Лейтенант дернул головой и, наверное, упал бы, не поддержи его Крутов. Егор отвел омоновца к столу и усадил на второй свободный стул. Сам же вернулся и сел на стул посреди комнаты. Все произошло так быстро, что ни капитан, ни следователь не успели среагировать, да и потом просто сидели и смотрели то на Егора, то на гаранта своей безопасности, закатившего глаза.

– Собака бешеная! – первым опомнился начальник милиции. – Ты что же это себе позволяешь?! Нападение на работника милиции при исполнении…

– Капитан, – проникновенно сказал Крутов, – тебе не страшно связываться с Конторой, в которой я служу? Она же от тебя мокрого места не оставит. Я же, со своей стороны, когда выйду, а я обязательно выйду, обещаю, что угрохаю весь твой сраный ОМОН, ворвавшийся ко мне в дом. Я таких вещей не прощаю. Может быть, лучше будем сотрудничать? Я ведь много чего могу рассказать о бандитах, отдыхавших на складе ГСМ. Это именно они напали на Ковали, чуть не застрелив деда и избив старуху.

Начальник милиции побледнел, глянул на растерявшегося следователя, и кто знает, что он предпринял бы дальше, если бы не вмешался пришедший в себя командир взвода ОМОНа. Он помотал головой, взревел и бросился на Крутова, доставая с пояса пистолет. Понимая, что сопротивление работникам милиции будет поставлено ему в вину, но не желая пассивно ждать избиения, Егор принял предлагаемый сценарий действий.

Не вставая со стула, он ударом ноги в живот остановил омоновца, а вторую ногу (прием «ножницы») впечатал ему в скулу. Верзила отлетел к столу, сбивая с него телефон, чернильный прибор и бумаги, но пистолет не выронил, обучен был таким вещам. Он, наверное, мог бы и стрельбу начать, однако вскочивший капитан остановил лейтенанта и вдавил кнопку вызова дежурного.

В помещение вбежали двое парней в камуфляже, за ними сержант милиции, и дело приняло другой оборот. Крутов отскочил к стене, выставил вперед ладони.

– Все, все, сдаюсь, давайте поговорим спокойно…

Но его схватили за руки, надели наручники и по команде лейтенанта начали избивать: один омоновец имел дубинку, второй – электрошокер. Зажатый в угол, Егор сопротивлялся некоторое время, разбив омоновцу лоб, а второму сломав нос, однако силы были не равны, в схватку вмешался лейтенант и, выждав момент, ударил Крутова по затылку рукоятью пистолета. Затем, упавшего, его с минуту били ногами, пока он не потерял сознание окончательно…

– Они что же, не поверили, что ты полковник? – помолчав, спросил Ираклий, когда Егор закончил рассказ.

Крутов качнул головой.

– Им нужен козел отпущения, на которого можно многое свалить. Они будут из кожи лезть, чтобы доказать мою вину.

– А ты действительно был на складе?

Крутов встретил заинтересованный взгляд магистра Ордена чести и вдруг под влиянием импульса, поверив в его искренность и достойное отношение, принялся рассказывать историю своего появления в Жуковском районе. Закончив, тут же пожалел о своей откровенности, не понимая, чем она была вызвана, но реакция Ираклия его несколько успокоила. Магистр Ордена чести остался задумчиво-спокойным, и в глазах его не было сомнений и недоверия.

– Да, влип ты крепко, – сказал он. – Им будет легко доказать, что ты был на складе, свидетелей – хоть отбавляй. И ты слишком много знаешь, чтобы они тебя выпустили.

– А ты случайно не интересовался, что за воинская часть прячется в лесах за колючей проволокой? И воинская ли?

– Кое-что слышал, – уклончиво ответил Ираклий, – но это лишь слухи. Говорят, что там находится какой-то военный полигон, оружие новое испытывают. Но сам я в тех местах не бывал и свидетелей испытаний не встречал.

– Понятно, – разочарованно пробормотал Крутов. – Действительно, солидная вывеска – полигон… если только не фальшивая. А я думаю, что фальшивая, потому что те, кто сидит в зоне, действуют слишком по-бандитски, не оглядываясь по сторонам. Настоящие армейские профи вызвали бы меня к себе или приехали бы ко мне и спокойно дали бы понять, что охраняют гостайну, я ведь не хрен с бугра, а все-таки полковник ФСБ… хотя и бывший. О чем мало кто знает. Ладно, разберемся. Знаешь, что меня поразило после нападения бандитов на деревню? – реакция сельчан. Как-то народ воспринял случившееся слишком просто, будто ничего особенного не произошло. Ну, постреляли, пошумели, избили кого-то, ну ранили… и все! Посудачили и разошлись.

– Привык народ к беспределу.

– Но ведь это страшно! Страна становится не просто криминальным «раем», но государством террора! В последнее время нас вызывали для захвата тер… – Егор осекся.

Ираклий смотрел на него с улыбкой, хотя взгляд его оставался строгим и оценивающим.

– Договаривай, хотя я и так догадался, что ты в пятом управлении работал, спецподразделение «АТ». Угадал?

– С умным человеком и поругаться приятно… – Крутов закрыл глаза, полежал немного, стиснув зубы, оживился. – Ты не из нашей Конторы, часом, коль знаешь такие вещи?

– Не из вашей, – засмеялся Ираклий, – но из родственной. И тоже полковник… в отставке.

Засмеялся и Крутов.

– Родственные души, значит? Жаль, О’Генри умер давно, а то написал бы о нас новеллу.

– Еще найдется литератор, напишет.

– Если выживем. Рассказал бы ты о своем Ордене, все же любопытно, чем вы там занимаетесь.

Раздался звук зевка. Беседующие оглянулись.

Спящий под простыней человек зашевелился, сбросил простыню, сел, помассировал затылок, глянул из-под тяжелых век на Крутова с Ираклием, сказал хрипло:

– Эй, вы, двое…

Крутов оглядел уголовника, вызывающего уважение не только габаритами и массивным, бугристым от мышц торсом, но и татуировкой на груди, изображавшей батальную сцену морского сражения, выколотую с большим мастерством. И взгляд у мужика был очень нехороший, недобрый, тяжелый, с легким флером безумия, говоривший о полном пренебрежении этого человека к нормам человеческого общежития.