Александр Конторович - Лорд в серой шинели Страница 42

Оборачиваюсь к Лексли.

– Ну, да. Ящик я открыл. То, что ты видишь – результат данной процедуры. А ты думал, все так легко с рук сошло?

– Нет, конечно. Но чтобы вот настолько… Откровенно говоря – не ожидал.

– Да уж… А как я теперь Мирне все это объясню?

Кстати говоря, надо будет подумать еще и над тем, как ей объяснить все остальное. Новостей за сегодняшнюю ночь я огреб изрядно. Теперь надо хорошенько подумать, кому и сколь подробно это сообщать.

Да, касательно новостей…

Лезу в карман и вытаскиваю оттуда кольцо. Из соседнего кармана еще одно. Протягиваю их Коту.

– Держи.

Он с сомнением их разглядывает.

– Так я вроде бы не женщина. Солдату украшения не к лицу.

Рассматриваю кольца при дневном свете. Они покрыты тонким узором. Причудливые линии завиваются по их поверхности, сплетаясь в странные фигуры. Мне кажется, что в моих ушах начинает звучать какая-то тихая мелодия.

– Это не украшения, Лексли. То кольцо, что пошире, защищает носящего от любой враждебной магии. А второе – нагревается, когда рядом с тобой находится адепт Ордена Молчащих братьев.

– Надо же! – он с интересом крутит в руках кольца. – Полезная штучка! И много у тебя таких колечек?

– Хватит, чтобы дать каждому, кто сейчас находится в замке.

– Ну, каждому-то, наверное, не нужно…

– Я и не имею в виду слуг. Но монахам дать совершенно необходимо.

Кот кивает головой. Со спецмонахами Коты сошлись на удивление быстро, и уже на второй день знакомства я застал их за совместной тренировкой. Пришлось и мне показать некоторые штучки. Ребят-то я этому делу уже обучал, а вот монахам это было внове. Поэтому после окончания тренировки брат Рон насел на меня, требуя изложить все подобные премудрости на бумаге. Насилу я отбоярился от немедленного бумагомарания, пообещав непременно сделать это в будущем. Но хитрый монах, поймав меня за язык, пообещал прислать своего писаря: "Полчаса в день, милорд! Это не будет вам в тягость". Пришлось согласиться. Единственное, что мне удалось выторговать – так это недельную отсрочку.

Вместе с Котом мы спускаемся со стены. Замок понемногу просыпается. На улице видны спешащие по своим делам слуги. Чуть в стороне протопала сапогами очередная смена караула.

– Перекусим? – поворачивается ко мне Лексли.

– Отчего бы и нет? Пойдем тогда уж на общую кухню: пока там еще наш повар проснется. Дежурная смена пошла на посты. Стало быть, еда на кухне есть.

В просторном помещении трапезной царил полумрак. Только над столами висели светильники, а углы комнаты скрывались в полутьме. Проходящий через узкие окошки свет еще был слишком слаб, чтобы ее разогнать. Подхватываю по пути со стола кувшин с молоком, а Лексли, поймав за подол пробегающую служанку, озадачивает ее насчет завтрака. Садимся за стол и ждем, пока нам принесут поесть.

– В этом сундуке кроме колечек ничего полезного больше не было? – спрашивает Кот.

– Было. Хотя мне сейчас трудно оценить степень полезности этого документа. Все-таки со времени его написания прошло сто пятьдесят лет. Многое уже изменилось.

– Например?

– Молчащие сейчас употребляют дурманящее зелье. В письме об этом ничего не сказано.

Лексли задумчиво кивает.

– Да, за это время многое могло пойти не так. Но ты ведь не от этого поседел?

– Да, там хватало таких сведений, от которых не то что, поседеть – позеленеть можно.

Коротко, не вдаваясь в подробности, рассказываю ему ту часть письма, которая касается лично меня. Секретничать перед ним я не вижу смысла. Коты единственные, кто стоял со мной рядом почти с самого начала. И если уж я не могу доверять Лексли и его ребятам, то на кого вообще можно положиться в этом мире?

Выслушав меня, Кот долго молчит.

Шустрая девчонка приносит нам по миске горячей каши с мясом, кладет на стол нарезанный хлеб. После чего быстро убегает – в комнату входят проснувшиеся солдаты и рассаживаются за столами.

– Да… – говорит сержант. – Даже и не знаю, что тебе сразу сказать. Я так понимаю, что ты прочитал свой смертный приговор? И как ты считаешь, много ли тебе еще осталось?

Расстегиваю на груди куртку и, приподняв рубаху, поворачиваюсь к свету. Клинок на моей груди явственно виден до половины.

– Однако… – почесывает в затылке Кот. – И давно у тебя… это?

– Впервые проявилось после ранения.

– Это когда ты с караваном попался?

– Угу.

– Мирна знает?

– Она много раз видела этот след…

– Она знает, что обозначает этот отпечаток на твоей груди?

– Откуда? Я и сам-то про это только сегодня узнал.

Лексли хмыкает.

– Ты напрасно ее недооцениваешь. Целители знают много больше обычных людей.

– Но она мне ничего не говорила!

– Понять любящую женщину не могли лучшие умы нашего мира. А ты хочешь это сделать за такой короткий срок?

Возразить мне совершенно нечего, и я только смущенно пожимаю плечами.

В дверях забухали сапоги. В трапезную, озираясь по сторонам, ввалились двое стражников. Оглядевшись, они направились к нашему столу. Я сижу вполоборота, и с их стороны трудно разобрать, кто именно уселся напротив Кота.

– Кого-то ищете, парни? – окликает их Лексли.

– Отец Варшани послал нас на поиски милорда… Вы не видели его?

Оборачиваюсь в их сторону.

– Да здесь я, здесь. Уже и поесть нельзя.

Стражник торопливо кланяется.

– Извините, милорд, но… отец Варшани очень волновался!

Пожрать толком теперь уже точно не дадут. Встаем, на ходу допиваю молоко, и идём вслед за стражниками к башне.

Тут, несмотря на раннее время, присутствует весь ареопаг.

– Утро, всем присутствующим! – бурчу я, поднимаясь на площадку вслед за Лексли. – Сказал бы, что доброе, но, судя по вашим невыспавшимся лицам – оно таковым тут никому не кажется…

Все молчат и разглядывают меня.

Сонный, полуседой и небритый – тот ещё персонаж…

– Милорд, – наконец нарушает тишину барон, – с вами всё в порядке? У вас такой вид…

– Да, цел я, барон, не волнуйтесь вы уж так сильно. Спать хочу, да и поесть толком не дали… А что за видок такой – ящик этот открывал.

По помещению проносится вздох. Ящик я оставил открытым, только ткань, что раньше у него внутри была, развернул, да сверху набросил. Желающих её потрогать не нашлось, так что факт открытия никому не известен.

– А вот это… – подносит руку к виску брат Манрике. – Следствие работы по его открытию?

– Нет, святой отец, – отрицательно качаю головой. – Там и без этого было, отчего поседеть… Вы что же, именно от этого и повскакивали ни свет, ни заря?

– Сын мой, – встаёт с места хитропоп. – Ты не понимаешь… Господи, о чём это я? Сандр! Ну, ты, скотина бесчувственная, мог, хотя бы предупредить нас о том, что всё в порядке?!

– Каким образом, святой отец? Послать к вам в спальню посыльного? Разбуди святого отца и скажи ему, пусть спокойно спит дальше? И так к каждому из вас?

– Никто из нас, – обводит рукою монахов Варшани, – не сомкнул глаз! Мы молились за твой успех! Хорошо барону – он вместе с Лексли хоть на людях был, посты всю ночь проверяли. За разговорами-то и время иначе идет. А мы… мы так и остались в трапезной. Никто из нас не дерзнул тебе помешать…

Черт! Надо же… не ожидал… А Кот-то – тоже хорош! Мог бы и сказать… Оборачиваюсь к нему – сержант виновато разводит руками.

– Ладно, – говорю я примиряющим тоном. А в глазах что-то защипало. – Всё в норме. Жив я и здоров. А волосы – так у вас, брат Манрике, таких больше!

Он хмыкает… и неожиданно улыбается.

– Ну и… слава богу, милорд! Вы целы – и это хорошо!

Народ срывается с места, меня тискают, хлопают по плечам.

Наконец, все рассаживаются по местам. Ждут моего выступления. Ну, раз так…

– Брат Манрике, – смотрю на седого монаха. – Помниться мне, вы высказывали предположение о степени ущерба, который мы нанесли ордену Молчащих. Так?

– Да, – кивает он. – Я предположительно оценивал этот ущерб, как очень серьёзный.

– Спешу вас обрадовать – вы не ошиблись! Впервые за много лет, мы имеем возможность уничтожить сердце ордена!

Среди присутствующих наблюдается оживление.

– Дабы не мучить более никого… – подхожу к ящику и снимаю с него покрывало. – Трогать его всё же не советую, тут ещё не все хитрости мною разгаданы.

Все повскакивали с мест и столпились за моею спиной.

– Ящик этот и прилагающееся к нему послание, были отправлены мне тем Серым рыцарем, который в свое время и нанес самое тяжелое поражение ордену Молчащих. В своём письме он дает некоторые советы по данному вопросу.

Перехватываю озабоченный взгляд отца Варшани.

– Нет, о массовых казнях тут речи не идёт, хотя он и упоминает этот факт. Дело в том, что по его собственному признанию, разрушенное святилище ордена было не единственным. Во всяком случае, он не нашел там того, ради чего оно и строилось.