Александр Мазин - Утро Судного Дня Страница 42

Людоедов было не меньше трех десятков, но они уже были готовы пуститься наутек. И бросились бы бежать… Но с ними был шаман. И он вышел навстречу Гриве. Нет, не вышел, выпрыгнул, великолепным прыжком перемахнув через головы перепуганных чернокожих. Невероятный прыжок даже для тренированного атлета, а шаман отнюдь не выглядел атлетом. Не первой молодости мужчина, не слишком крупный и уж точно не атлет.

И не человек. Зверь. Чудовищная тварь, оскалившаяся, приготовившаяся в следующему прыжку и ничуть не сомневающаяся в своем превосходстве.

Грива мотнул головой, отгоняя наваждение, и уродливая зверюга снова «превратилась» в тощего старика. Вот только двигался этот старик совсем не по-стариковски. И не по-человечески. Без разбега, просто толкнувшись ногами от камня, шаман пролетел в воздухе почти три метра – расстояние, отделявшее его от Гривы, и обрушился на Артёма сверху!

Грива принял его на копье, как принял бы атакующего леопарда. Но копье, угодившее точно в грудь шамана, с хрустом переломилось. Размашистый удар по ребрам – и Грива отлетел назад и упал на спину. Шаман прыгнул. Артём встретил его ударом ног. Шамана отбросило назад, но удар, способный сокрушить ребра, не причинил ему вреда. Зато Грива успел встать на ноги. И его перекосило от боли в боку. Похоже, сломано ребро. Перед глазами плыли темные круги, а из оружия у Гривы оставался только топорик. Никаких шансов. Артём это понимал. Шаман – тоже. Грива попятился, зацепился ногой за торчащее из трещины копье, едва не упал… Шаман не воспользовался его оплошностью. Он хотел еще немного поиграть со своей жертвой. Артём чувствовал это. Шаман медлил. Давал возможность Гриве выдернуть оружие и еще немного посопротивляться. Но Артём помнил, как ударило кремневое острие в тощую грудь шамана. А сейчас на груди его – ни царапины.

Шаман прыгнул, когда понял, что Грива не возьмет копья. Шаман прыгнул. И Артём тоже прыгнул. Вниз, в пропасть.

Долю секунды он думал, что не сможет удержаться. Окровавленные ладони скользили по ремню, но под рукой оказался узел, и падение прекратилось. На мгновение Артём завис, потом снова заскользил вниз, быстро перебирая руками…

И тут на него сверху обрушился шаман.

Зачем он прыгнул? Этого Грива не узнает никогда. Артём ощутил жуткую боль – это пальцы шамана разорвали его кожу и мышцы.

Гриву ударило о скалу. Он увидел красную от крови руку, летящую к его лицу, попытался извернуться (почти невозможно, когда ты болтаешься над пропастью, вцепившись в ременный узел), но сумел уберечь лицо. Пальцы шамана рванули его руку. И правая рука Артёма онемела. Еще мгновение Грива удерживал себя и висящего на нем шамана левой рукой. Потом пальцы соскользнули, и Грива почувствовал, что летит вниз. Секунды вдруг стали длинными-длинными. Артём даже успел порадоваться, что погибнет не один, а вместе с врагом. Шаман отпустил Артёма. Вернее, оттолкнулся от него и прыгнул к ремню. И дотянулся. …Шаман мог ухватиться за ремень… Грива увидел, как рука шамана коснулась ремня… Но это была не человеческая рука, звериная лапа. Пальцы-когти не смогли сомкнуться…

Ликование Гривы длилось еще одно длинное мгновение. А потом его тело обрушилось на скалу. Грива услышал хруст собственных ломающихся костей, ощутил жуткую боль… И понял, что не умер. Потому что он упал не в двухсотметровую пропасть, а на крохотный «балкончик» у входа в пещеру. Понял – и потерял сознание.

Он пришел в себя от холодной воды, выплеснутой на лицо.

Даша.

– Не надо, не надо плакать, – пробормотал Артём. – Он упал. Он сдох, проклятая тварь… А я жив. И ты. Вода холодная. Откуда у тебя холодная вода? Здесь родник, да?

Даша кивнула.

Грива хотел сесть, но понял, что не сможет.

– Помоги мне встать, – попросил он.

Надо уходить. Что если смерть шамана не остановит людоедов, и они захотят спуститься сюда?

Даша замотала головой.

– Пожалуйста, милая!

Даша обняла его, помогла приподняться…

…Нет, никуда они не пойдут. По крайней мере Грива. Одного взгляда на свою ногу Гриве было достаточно, чтобы понять: никаких шансов. Открытый перелом берцовой кости. И сломанные ребра. И, кажется, рука тоже сломана. Грудь, плечо, живот – всё в крови.

«Надо остановить кровь», – мелькнула мысль.

Или – не надо. Всё равно Артём – не жилец.

Артём поднял глаза на прекрасное, мокрое от слез лицо Даши… И увидел за ее плечом черную мерзкую рожу.

– Даша! Берегись!

Девушка обернулась.

Людоед, гнусная тварь, болтался на ремне напротив входа. Раскачивался, пытаясь дотянуться до «балкончика».

А Грива был совершенно беспомощен. Он не мог даже швырнуть в тварь камень.

Даша бережно опустила Артёма на каменный пол. Людоед уже почти дотянулся до «балкончика», когда девушка подобрала обломок размером с кулак и с точностью истинной дочери палеолита метнула камень в людоеда. Булдыган угодил чернокожему в висок и отправил вслед за шаманом.

Грива облегченно вздохнул… И провалился в никуда.

…Трехглазый был точно таким, каким видел его Грива перед тем, как отправиться в прошлое. Только тогда он плавал в консервирующем растворе, а сейчас – просто в воздухе. На лбу его лежала полоска фиксирующей ленты. Не удерживала, а именно лежала. Ее оборванные концы свисали вниз.

Трехглазый выглядел точно так же, но что-то изменилось… Что-то очень сильно изменилось… Грива смотрел на существо и никак не мог понять, что именно. Но потом все-таки сообразил. Изменился не трехглазый. Изменился сам Грива. Его отношение к чужому… То есть нет, уже не к чужому – к своему. Потому что сам Грива стал другим. Он знал что-то, этот новый Грива… Но знание это было – как слово, которое, кажется, вот-вот вспомнишь… И никак не вспомнить. Только это было не слово. Слово Грива знал…

Он шепнул его, коснувшись плавающей в воздухе длиннопалой руки…

…И очнулся.

Боль навалилась внезапно и с такой силой, что Артём не сумел сдержать стон. От боли все вокруг было мутным и багровым. Но с болью Грива умел справляться. И справился. Зрение прояснилось – и Грива увидел Дашу. Даша смотрела на него. Слезы, серебряные капельки, выскальзывали из уголков ее широко раскрытых блестящих глаз и быстро, как крохотные живые существа, сбегали по щекам…

– Не плачь… – прошептал Грива. – Дашенька, не плачь. Ты такая красивая… Все будет хорошо…

Девушка качнула головой. Улыбнулась вымученной улыбкой.

– Ты сильный и храбрый, Ар Т`ом… Но ты умираешь. И я умру вместе с тобой.

– Нет, мы… – В горле Артёма было так сухо, что вместо слов получился невнятный сип.

Даша поднесла к его лицу руки, сложенные горстью. Струйка холодной воды потекла ему в рот. В голове немного прояснилось.

– Мы не умрем, – произнес он, вложив в эти слова все оставшиеся силы. – Верь мне!

– Я тебе верю, любимый! – плача, проговорила Даша. – Я тебе верю…

Черты ее лица расплылись, и Грива снова потерял сознание.

Трехглазый был там же, где Грива его оставил. И Артём по-прежнему держал его за руку.

– Помоги мне! – попросил Грива, вглядываясь в это нечеловеческое и вместе с тем почти родное лицо. – Укажи мне путь!

Ничего не происходило. Длинное желтоватое тело плавало в воздухе. А внутри Гривы нарастало чувство: вот-вот, сейчас это произойдет… И – произошло!

Третий глаз на выпуклом лбу существа ожил. Он «проступил» сквозь фиксирующую ленту, как жидкость проступает сквозь ткань. Глаз был синий, как вода горного озера. Или – как линза-концентратор в стволе импульсника. Да, именно так. Как линза. Казалось, за ним, внутри, в глубине, бурлит, умножаясь с каждым мгновением, заряд чудовищной энергии…

– Иди домой, новый человек! – грянуло в мозгу Гривы. – Иди домой – или у тебя не будет дома!

– Но как? – спросил Грива, содрогаясь от той силы, что кипела внутри синевы.

– Отдай всё! – грянул Голос. – Отдай всё до конца!

– Но тогда… меня больше не будет? – прошептал Артём. – Я умру, да?

– Больше чем умрешь, новый человек! – Голос рвал мысли Гривы, обращал их в разноцветные клочья, кружащиеся в ревущем потоке. – Это больше, чем смерть, новый человек! Это – Исход! Иди домой. Домой!

– Да… – чуть шевельнул губами Артём. – Я иду…

Выпустил руку трехглазого и шагнул в бездну.

Уже растворяясь в ничто, Артём успел почувствовать, как чьи-то пальцы сжали его ладонь…

Часть вторая

Глава первая

Возвращение

Так бывает, когда без аппарата нырнешь на слишком большую глубину. Где-то наверху – перламутровая пленка поверхности. Тебя несет к ней, ты двигаешь руками и ногами, чтобы добраться до нее быстрее, отработанный воздух (его осталось совсем немного, и он так и горит внутри) рвется наружу. Но ты знаешь: поддаваться рефлексам нельзя. С каждым уходящим пузырьком ты теряешь плавучесть, а желание вдохнуть намного сильнее желания выдохнуть. В какой-то момент ты понимаешь, что можешь и не успеть. Чувства притупляются (остается только одно – дышать!), угол зрения сокращается, теперь в нем – лишь бесконечно далекая бликующая пленка… А потом приходит покой. Ты продолжаешь двигаться, но так медленно, словно каждая секунда – бесконечность. И тебе уже не важно, всплывешь ты или нет… Пузырьки воздуха выскальзывают у тебя изо рта и уходят к солнечной кисее над головой (совсем близко), и ты больше не приближаешься к ней, а через еще одно бесконечное мгновение начнешь удаляться…