Сергей Палий - Санкция на жизнь Страница 43

– Пел он, бесспорно, погано. Но зачем же сразу в морду?

Мужчина лишь отмахнулся и пробормотал что-то на чудовищной смеси украинского и английского.

– А-а… ты у нас евроатлантический, – разочарованно вздохнул бармен, откупоривая бутылку красного сухого и наполняя отполированный фужер для подошедшего Стаса. – Что с людьми сделали, кошмар. И кто только выдумал американские традиции на Украине прививать… Или наоборот – у них там уже не разберешь, что к чему. Никаких санкций на такое не напасешься…

Нужный взял вино и кивком поблагодарил в меру учтивого чернокожего бармена.

Всего в кают-компании собралось человек двадцать, благо площадь помещения позволяла.

Люди расслаблялись. Попутно обсуждали свои и чужие проблемы.

За ближайшим столиком сидела компания в мятой форме периферийного карго-агентства «Грузарь». Их недавно подобрали возле Урана. Пилот, навигатор и два технаря, по всей видимости, вовсе не были против присоединиться к военным и попасть под их протекцию. Да и выбора у космонавтов не оставалось – на тяжеловоз экстратоннажа напали пираты и с завидной тщательностью опустошили трюмы, после чего запихнули экипаж в тяжелые прогулочные скафы, врубили спасательный радиомаячок и выпустили воздух из всего корабля. Бандиты, надо заметить, оказались с понятиями – видимо, из благородных старичков. Нечистоплотная молодежь без лишних сантиментов пропустила бы весь экипаж через кессон – то есть отправила бы в неглиже в открытый космос. Меж тем, на борту раздраконенного «бычка» находилось ни много ни мало – 12 килотонн ценной электроники для полигонов «Вальхаллы». Так что по возвращении к санкцирам– контролерам в родной «Грузарь» проштрафившихся не ждал теплый прием с пачкой благодарностей. Это вам не столичный «Трансвакуум», который может, в случае доказанного факта грабежа или катастрофы, быстро возместить ущерб потерпевшей стороне и выплатить неустойку за просрочку. А экипаж – легонько пожурить. Небогатые периферийные карго– агентства не столь вежливы, поэтому проштрафившихся пилотов там, как правило, вышвыривают взашей без компенсации. Это в лучшем случае. Бывает, и санкцирам-копам сдают…

Экипаж разграбленного экстратоннажника напивался грамотно и целенаправленно. Ребята много закусывали, но и вискарь глушили нещадно – три опустошенных бутылки уже валялись под столом, еще две ждали своей очереди. И если у пилота с навигатором пока оставались силы на то, чтобы вяло перемывать кости владельцу «Грузаря» – некоему Юлдашеву, – то техники такой роскоши себе позволить уже не могли в силу высокой степени опьянения. Они молча добирали свою норму, чтобы вырубиться и забыть, как друг друга зовут. По меньшей мере – часов на восемь.

Чуть левее, сдвинув два столика, восседало несколько типов с явно криминальным прошлым. Бритоголовые, с испещренными шрамами черепами, очень крепкие на вид, скупые на слова и движения люди кушали жаркое с картофельным пюре. Изредка то один, то другой произносил вполголоса тост, они кивали: «За сказанное», – чокались и выпивали холодную водку из аппетитно запотевших стопок.

У самого входа два молодых человека и девушка в сарафанчике с глубоким декольте, которым самое место было бы в гламурном московском ночном клубе, а никак не на борту боевого фрегата, пересекающего траверз орбиты Сатурна, перебивая друг друга и размахивая лэптопами, спорили о политике Игреков и прочих высоких материях.

– Я же говорю: их задача – в кратчайшие сроки установить прочные экономические связи, чтоб иметь возможность поставлять нам сырье из своей системы, – убедительно кивая, вещал один из ребят. – Давно понятно, что их роль в будущей модели отношений – сырьевой придаток…

– О том и речь! – важно нахмурившись, разводила руками девушка. – Модель контакта, понимаешь! Ведь она так и не сложилась за полгода. Они же самые настоящие варвары! Не хотят принимать нашу систему санкций, социально выгодную во всех отношениях. Я вообще с трудом понимаю, как они могли выйти на такой уровень технического развития при абсолютно нерациональной схеме потребитель – товар – услуги – деньги – властоконтроль? Это же сущий абсурд!

– Ни в коей мере, – возражал второй философ, едва вышедший из пубертатного возраста. – Их социально-экономическая модель ничуть не хуже нашей. Просто она была возведена на базе иных опорных и реперных точек. Возьмите хотя бы деньги. Это же чрезвычайно вязкая связующая субстанция, которая очень крепко держит остальные звенья цепи…

– Кирюша, но ведь мы прекрасно обошлись без вязких субстанций! И преуспели!

– Машенька, не забывай, что у нас есть санкции.

– Это совершенно не схожие категории, Кирюша! Санкции лишь помогают исполнять общественным институтам свои управленческие функции и не являются символом власти…

– Правильно. Они являются ее инструментом. Их преимущество в том, что никто никогда не возводил их в ранг символа, как у Игреков. Наши политики просто-напросто оказались умнее.

– Ты говоришь сущую ерунду! – вмешивался первый парень. – Посмотри на свою жизнь, Пегачков. Разве она управляема? Или, может, подконтрольна?

– А разве нет, Володя? Что ты сделаешь, если вдруг не получишь санкцию на обучение? Или отказ на отдельную площадь в жилищнораздельном комплексе? Или санкцию на вождение автомобиля?

– Как «что»? Обращусь в суд.

– Но ведь там тоже за тебя решат санкционеры. А за них – другие санкционеры. И так до бесконечности. Твоя жизнь управляема, Володя. И ты в сто крат более зависим от обстоятельств, чем любой Игрек со своими грязными деньгами, неухоженными городами и пропитой милицией…

Стасу наскучило слушать близкие к софистике споры молодежи, которая вообще непонятно каким боком попала в сферу интересов организаторов операции «Рекрут».

«И ведь что получается?… – подумал он, окинув взглядом кают-кампанию и как бы обобщив все отдельные группы людей в целостную картину. – Смотришь на все это и понимаешь, что наши миры не так уж сильно отличаются друг от друга. Местные тоже умеют пьянствовать, как кони, орать песни и беспредметно трепать языком. Вот такой коленкор».

Нужный глотнул вина и протиснулся между креслами, чтобы пройти в уголок, к иллюминатору.

И обомлел.

Перед ним стоял Жаквин, облаченный в масляную спецовку с изодранными в лапшу рукавами. Шевелюра на его голове тревожно покачивалась в такт шатающемуся телу. В руке Уиндел сжимал графин с прозрачной жидкостью, старательно рассматривая ее на просвет на фоне иллюминатора.

Ученый был пьян в соплятину.

– Нужный, будь ближе к народу, – заявил он, переставая таращиться на звезды через бултыхающуюся водку. – Ну что ты так вырядился? Как на бал выпускников астрофизической каблухи, черт бы тебя побрал… Хотя… – Уиндел задумался, потрогал Стаса за пуговицу чистой сорочки, пожевал губами. – Хотя, знаешь, ты прав. Плебс должен знать своих героев с чистой стороны.

Нужный с сочувствием смотрел на ученого, не зная, как с ним лучше в данный момент поступить: отвести в каюту и уложить спать или же просто оставить в покое.

Однако следующий поступок Уиндела заставил стремительно сменить Стаса милость на самый искренний гнев.

– А вы знаете, господа хорошие, – заорал ученый во всю глотку, – кто здесь находится? Вот прямо с вами рядышком, в этом нетрезвом бортовом крысятнике?

Несколько голов повернулось в его сторону. Гомон стих.

– Виновник всех праздников и торжеств по поводу встречи Солнечных систем Икс и Игрек. Станислав Нужный. Тот самый пилот, что первым угодил в Точку. Слыхали, наверное?

– Ботан, да ты совсем офонарел? – разъяренно прошипел Стас, придвигаясь к Уинделу почти вплотную и чувствуя, какое чудовищное спиртовое амбре исходит от ученого.

Реакция аудитория оказалась довольно неожиданной.

После душераздирающей пятисекундной тишины кают-компания взорвалась дружным хохотом. Люди выплеснули эмоции, которые давно копились внутри. И пафосная декламация Уиндела явилась искрой, от которой они вспыхнули пламенем смеха. Кто-то из присутствующих, несомненно, слышал о полумифическом пилоте Нужном, спонтанно открывшем Точку, кто-то – нет. Но это в данный момент было не важно.

Им необходимо было посмеяться, и они посмеялись, не приняв слова пьяного ученого всерьез.

– Ты дебил, – холодно выцедил Стас, оттирая Жаквина в сторону плечом и усаживаясь за столик возле иллюминатора.

– Один момент, – поднял указательный палец Уиндел, грохаясь на противоположный стул. – Готов доказать обратное.

– Ну-ну, – пригубив вино, буркнул Стас. – Валяй, доказывай… Чуть не угробил меня, скотина! А если б они поверили?

– У тебя ж паспортная карточка в задницу не всунута, – резонно возразил Уиндел, залихватски отхлебывая водку из графина и морщась, как сморчок. – Ух, едреная… Здесь никого не интересует, как тебя зовут. Как и на «Хароне-зеро», впрочем… Постой. Что-то я хотел этакое тебе доказать… Теорему Ферма, что ли?