Николай Басов - Торговцы жизнью Страница 43

– Что «только»? – Голос Кима был такой, словно он объяснялся кому-то в любви. Была в нем этакая техническая жилка, которой Ростик никак понять не мог.

– В общем, не очень удается контролировать давление пара в котле. Понимаешь, на дровах трудно выдерживать режимы, хорошо бы на угле. Председатель, правда, помянул, что где-то на юге должен быть торф, но ради него еще нужно повоевать. В общем, проект лодки уже готов, все наши ребята, кто понимает хоть что-нибудь, ночей не спали, работали. Первые заготовки уже сделали. Я приехал выяснить, нельзя ли их сюда отправить, чтобы на транспортировке выиграть… Но кое-кто хочет, как во времена военной приемки, сначала собрать лодку во дворе завода и лишь потом, после первичных испытаний, отправлять сюда.

– Интересно, – поинтересовался Пестель, – вы что же, ее в пруду за водолечебницей будете испытывать?

– А хоть бы и там? – пожал плечами Поликарп. – Какая разница. Если там течь не будет, то и тут тоже выдержит. Расчетные глубины все равно мизерные.

Он посмотрел на море, и стало ясно, что основные сведения он из него выудил.

Недели через две в Одессу вдруг прикатила целая вереница грузовиков, которые громыхали так, что стаи иглохвостых попугайчиков, которые, как и в Чужом городе, стали медленно, но верно селиться в колонии, целый час не садились на крыши. Но это было лишь начало. На соседней с фонтаном площади, той самой, которую выбрал Поликарп в свое первое посещение, устроили не что-нибудь, а настоящий филиал пресловутого номерного производства.

Тут круглые сутки было светло, горели факелы и громыхали, громыхали, громыхали сборщики. Они быстренько собрали довольно первобытный на вид, но вполне работоспособный стапель, потом принялись свинчивать из пронумерованных гнутых шпангоутов и продольных стрингеров остов, затем наклепали на него трехмиллиметровые стальные щиты и лишь после этого стали устанавливать в полученную посудину разные системы, о назначении которых до поры до времени Ростик мог лишь догадываться.

К концу работы в Одессу прибыл седой, полуслепой полковник, который оказался вполне настоящим капитаном первого ранга и даже в молодости, задолго до войны, ходил на первых, оставшихся еще от царского Балтфлота, субмаринах. Как оказалось, толку от него в Полдневье чуть, но он все-таки собрал, используя авторитет Дондика, почти всю гоп-компанию, то есть Ростика, Поликарпа, Квадратного, Пестеля и даже Эдика, который со временем стал в городе заметной фигурой, потому что распределял жилье, постельное белье, обмундирование и даже договаривался с заводом о порядке транспортировки частей для подлодки.

Несколькими лекциями, иначе это и назвать было невозможно, бывший перворанг посвятил будущих подводников в хитрости ремесла. А именно рассказал о тактике использования того устройства, которое Поликарп, должно быть забывшись, назвал торпедным аппаратом, дал понятия о подводной установке мин, которые еще никто в глаза не видел, но которые, по сведениям Дондика, упорно проектировали на заводе, и попытался даже объяснить азы навигации. Но тут уж Ростик восстал:

– Навигацию в нашем заливе объяснять не нужно. Вы бы лучше рассказали про технику спасения экипажа при аварии.

– С каких пор залив стал «нашим»? – спросил Дондик, который в тот день тоже присутствовал в «навигацком» классе.

– Что-то ты уж больно мрачно смотришь на ситуацию, – ввернул Эдик, но Квадратный поддержал Ростика, да и Пестель считал, что это будет нелишне. И пришлось перворангу менять программу.

В общем, спасение на таких глубинах оказалось делом простым. Если бы не акулы, о которых с некоторых пор ходили разговоры, но которые в пределах видимости постов на молу ни разу еще ни на кого не напали, проблемой это вовсе бы не считалось.

В конце сентября, когда стало ясно, что проектанты, как водится, что-то забыли, а чего-то не учли и с завода стали ждать новые, уже переделанные детали, выдалось несколько очень спокойных дней.

В принципе все было ясно. Работу с подлодкой, которая их ожидала, ребята для верности обсудили между собой. Кроме того, выдали разные замечания Киму, который должен был оказывать поддержку с воздуха. После этого перворанга отпустили в Боловск и стали ждать окончания сборки. Вернее, каждый занялся своим делом.

Пестель возобновил сидение в лаборатории, Ростик и Квадратный с патрулями обошли вновь заложенные поля, на которых трудились крестьяне, Ким вел, как он выразился, пассивную разведку берега пернатых, а Поликарп принялся ходить по городу, делая рисунки на крохотных, с ладонь, клочках бумаги и производя какие-то не совсем понятные замеры. Он-то и сделал одно очень странное открытие.

Так уж получилось, что, отшагав за весь день почти сорок километров в доспехах, Рост и Квадратный вернулись в столовую уже после ужина. Выпросив у кашеваров, которые мыли котлы на завтра, свою порцию еды, они едва расположились за «своим» обычным столом, как Поликарп, оглядываясь, словно за ним гнались, ввалился с улицы. Вид его был странен – волосы торчали, глаза горели, а руки подрагивали, особенно когда он пытался бесцельно переложить свои рисунки из одного кармана в другой.

– Ребята, пойдемте, я хочу кое-что показать.

– А завтра никак? – спросил старшина, уткнувшись в свою фасоль с остатками рыбы.

– Это интересно, – продолжал настаивать инженер.

И была в его голосе такая обреченность, смешанная, как ни странно, с восторгом первооткрывателя, что Ростик решился:

– Сейчас дожуем и сходим.

Поликарп ждал, пока они дожуют, с терпеливостью восточного бедуина, зато, когда они встали, сорвался с места, так что ребятам едва удавалось за ним поспевать. Инженер провел их какими-то казематами, бегло объяснив, что «так короче», потом поднялся по лестницам, раз пять или даже больше сверился со своими планами и наконец вышел в довольно обширный полукруглый зал.

Так уж получилось, что свет тут «производил» только «жучок» инженера, которым тот вжикал не переставая, перекладывая фонарик из руки в руку. Но и его было достаточно, чтобы… Да, это был барельеф, вроде тех, которые Ростик видел еще в Чужом городе. Только этот представлял не широв или червеобразных махри, а порт, который они для себя стали называть Одессой. И вид этот был представлен в трехмерном изображении, как бы с высоты птичьего полета.

Иные дома были так подробно вырезаны или вылеплены в этом светлом камне, что можно было при желании посчитать количество окон на фасаде. И Ростик был уверен, если бы он попробовал проверить неизвестных камнерезов, ошибок он бы никогда не отыскал.

Быстро убедившись, что изображение слишком велико, чтобы рассматривать его с фонариком, Квадратный подпалил один из захваченных еще в столовой факелов. Что-что, а запасливость ему не изменяла никогда. И когда в помещении стало светлее, когда как бы даже сам воздух раздвинулся вместе с тенями, стало видно, что изображение в самом деле захватывает весь город, от восточных стен до западных, от моря до главных подъездных ворот. И частично даже захватывает водопровод, идущий от реки.

– Здорово, – отозвался старшина, но голосом, который ни о каком «здоровье» не свидетельствовал. – Вот только хотелось бы знать…

– Смотри сюда, – веско оборвал его Полик и указал на порт.

На изображении круглая гавань была отнюдь не пуста. В порту стояли три длиннопалубных корабля, чем-то напоминающих галеры. Два из них были связаны в подобие катамарана, хотя корпуса были совершенно разными. Мачт и парусов у этих кораблей не было даже в зачатке.

– Ну и что? – все-таки осторожно спросил Ростик. – То, что сюда должны были заходить корабли, стало понятно, едва мы увидели гавань.

– Ты не видишь, – притормозил его Поликарп. – Смотри не на корабли, а на вход в порт.

И лишь тогда Ростик заметил, что между двумя башнями, которые «сторожили» вход в гавань, над водой и под ней, до самого дна, как почему-то угадывалось на каменном изображении, была очень прочная металлическая решетка. Да такая плотная и высокая, что через нее незамеченным не мог бы перебраться и водолаз.

Это было интересно. Вернее, требовало обдумывания, в любом случае – внимания. Ростик подошел ближе, поднял руку Квадратного с факелом повыше, чтобы света было больше, и провел пальцами по шершавому рисунку, по всем этим каменным ложбинкам, углублениям и складкам.

– Как эта решетка действовала? – спросил он Поликарпа. – Есть у тебя соображения?

– Видишь, на кораблях нет мачт. Поэтому они имеют над водой небольшую высоту, максимум метра четыре. А решетку с помощью вот этого механизма, – Поликарп ткнул пальцем в какие-то катушки на крышах портовых башен, от которых шли расходящиеся, как ванты, канаты по всему верху решетки, – удается поднять метров на пятнадцать, причем она вся вполне надежно закреплена вот в этих направляющих.