Рейд. Оазисы. «Выход» - Борис Вячеславович Конофальский Страница 43

– Капитан приказал сопровождать вас, инженер.

– Отлично, – произнёс Горохов, разглядывая солдата.

– Это он приказал передать вам, – сказал солдат, протягивая Андрею Николаевичу рацию. – Ваш позывной «девятый».

– О, «девятый», запомню, – уполномоченный взял рацию в руки. Вещь мощная, с длинной складной антенной, сорок километров приём – не шутка, соответственно и аккумулятор у неё был неслабый, весило переговорное устройство килограмм, не меньше. Но всё равно это нужное в степи оборудование. И он говорит: – Отличное оборудование. Кстати… Мне капитан сказал, что вы ходите быстро.

– Капитан не соврал. Я в хорошей форме, – замечает не без гордости солдат. И продолжает. – А ещё капитан просил вас надеть броню и каску. В первой машине есть комплект.

– Это только замедлит наше движение, у меня и так рюкзак тяжёлый. Мы не идём воевать, мы просто осмотримся.

– Инженер, это приказ, – произнёс солдат. И произнёс он это таким тоном, что сомнений у Горохова не осталось: броню надеть придётся, или этот парень побежит к капитану.

– Ну хорошо, – согласился уполномоченный, – друг мой, а как вас звать, как к вам обращаться?

– Рядовой Терехов, – представился солдат.

– Прекрасно, – произнёс Горохов, – а у вас, рядовой Терехов, есть сапёрная лопатка?

– Нет, но если нужно, можем взять.

– Обязательно возьмите, может пригодиться, а ещё возьмите пару пакетов воды.

– А воду-то зачем? Мы же далеко от точки отходить не будем.

– Это пустыня, рядовой Терехов, тут ко всему нужно быть готовым, и к внезапным самумам. Возьмите пару пакетов, возьмите.

– Есть взять пару пакетов, – хоть и нехотя, но согласился рядовой.

Горохову осталось только сходить за бронежилетом и каской. И пока на площадке возле тента два бойца монтировали миномёт, под внимательным взглядом начальницы экспедиции уполномоченный, облачённый в бронежилет и каску, и приставленный к нему рядовой Терехов покинули расположение части.

***

Ему давно всё происходящее не нравилось. С тех самых пор, как Сурмий предупредил его о том, что Кораблёва биот и запросто может его расстрелять при необходимости. Но он присматривался и прислушивался к своим нанимателям. Вдруг Сурмий шутит или, к примеру, пугает для контроля. Может, и слово для этого выдумал: «биот». Надо будет прояснить с этим словом. И смущала его эта целеустремлённость Кораблёвой, больше смахивающая на бездумную оголтелость.

А тут ещё эти странные дела: прыгуны, преследующие их, большие существа, закапывающиеся в песок, словно сколопендры. Причём находилась они в тех местах, где их и быть не должно. Всё это было странным. Мягко говоря. И, естественно, настораживало его. Конечно, будь у него право голоса, он естественно предложил бы Кораблёвой повернуть назад, к Красноуфимску. Но его сразу предупредили: твой голос имеет только совещательный статус. Ну а раз так…

Он быстро пошёл на север, внимательно осматриваясь по сторонам. Но смотреть тут особо было не на что. В этих раскалённых местах даже следов сколопендр почти не было. Рядовой шёл за ним в десяти метрах сзади, повесив винтовку на грудь. Всё по уставу. И не пройдя и двух сотен метров, они услышали знакомый хлопок.

Горохов остановился. Повернулся назад…

– Миномёт, – сказал ему Терехов, даже не обернувшись.

Да, это был миномёт, сейчас второй, в крайнем случае третьей миной накроют то существо, что прячется в бархане. Попадут точно, в этом уполномоченный не сомневался. Ему хотелось бы посмотреть на спрятавшегося, чтобы знать, не ошибся ли он со следами, правильно ли угадал существо, но сейчас у Горохова были другие, более насущные планы. Он согласно кивнул и пошёл дальше, обходя высокий бархан.

Одними из главных качеств, помогавших ему выживать, были наблюдательность и внимательность. Это касалось и общения с людьми, и пребывания в пустыне. Уполномоченный с детства научился запоминать местность в степи. Казалось бы, ну что там можно запомнить? Форму и расположение барханов? Конечно, это бессмысленно, перемена ветра может за несколько суток изменить ландшафт на нескольких гектарах так, что ты никогда и ничего не найдёшь. Но были вещи неизменные. Камни, отдельные утёсы и россыпи, а ещё термитники – среди них попадались столбы весьма причудливых форм, – плоские возвышенности, заросшие пустынной растительностью, всё это он запоминал и отмечал для себя. Может быть, благодаря своей памяти и чувству направления он так хорошо и ориентировался там, где другие сбивались бы с пути, несмотря на то что у них были часы и солнце висело над головой.

«Тринадцать километров. Она сказала, что до «выхода» оставалось всего тринадцать километров».

Уполномоченный поднялся на высокий бархан и достал из кобуры оптический прицел. Он смотрит сначала на юг, туда, куда так устремлена Кораблёва. Горохов рассматривает камни, вспоминает их. Да, он тут уже был. Потом Андрей Николаевич глядит на восток.

Потом на север. Всё больше и больше знакомых топографических пунктов. Сомнений нет, он рядом с лагерем, который они разбили с лейтенантом Гладковым, когда искали бандитов.

Рядом. Рядом – этого мало. Он был уверен, что найдёт место стоянки, но не думал, что это удастся сделать быстро. Горохов взглянул на бойца, который тоже что-то пытался выглядеть.

«Эх, придётся…», – уполномоченному не хотелось этого делать, но времени у него не было. Он подтянул к себе свою старую флягу, вытащил её из старого потёртого кожуха и, чуть отвернувшись от Терехова, чтобы тот не видел, раскрыл в ней тайник, достал оттуда небольшой секстант.

Он пользовался этим прибором много-много раз, так что взглянул на часы, а потом поднял прибор к глазу. Особая точность ему была не нужна, он помнил координаты нужной точки, которые видел на карте у Кораблёвой. Уполномоченный приблизительно понял, в какой стороне находится то, что ему нужно. Он спрятал секстант обратно в тайник и, повернувшись к солдату, произнёс:

– Придётся немножко пройтись. Готовы?

– Так точно, – только и ответил тот.

Пятьдесят восемь градусов. А он этого не чувствовал, а ещё он не чувствовал увесистого рюкзака за спиной. И толстого бронежилета из пеноалюминия. И всё из-за того волшебного костюма, что одним нажатием кнопки мог дать его организму столь нужную сейчас прохладу. Только нажми кнопку, и маленький компрессор в коробке на поясе затарахтит на высоких оборотах, создавая отрицательное давление в капиллярной сети костюма, потом короткое шипение и… И в замкнутую систему врывается ледяной газ, разбегаясь сразу по всей площади. Пятьдесят восемь градусов?

Он чувствует, что у него под одеждой не больше тридцати. Прекрасная вещь, прекрасная. И уполномоченный уверенно идёт