Артем Каменистый - Рождение победителя Страница 43

Я слишком далеко удалился от знакомого берега и едва за это не поплатился. Почувствовав под ногами приличный наклон пошел на разбег не жалея остатков сил и, пробив стену густо разросшегося можжевельника, неожиданно выскочил на открытую местность, оказавшись на краю неслабого обрыва. Каньон здесь сильно сужался, но не настолько, чтобы суметь перескочить его одним прыжком. Все, что было в моих силах — чуток подкорректировать курс и со всей силы оттолкнуться от края, сиганув с четырехметровой высоты в расчете перелететь через поток. А уж с приземлением как получится — некогда примеряться.

Уже падая на валуны оперся о Штучку, использовав ее в качестве легкоатлетического шеста. Не слишком удачно — задел камень, потерял равновесие, упал. Но покатился уже по узкой косе сложенной мелкой галькой — здесь не было больших булыжников, способных всерьез намять бока.

Все равно приятного оказалось мало: дыхание парализовало ударом, а затем вспышка дикой боли едва не выбила сознание. Чудом не пострадавшая при бегстве стрела не перенесла таких трюков — сломалась с треском, отдавшемся во всем теле столь «упоительным» ощущением, что я заорал как недорезанный поросенок.

Перед глазами потемнело, так что первые шаги делал чуть ли не на ощупь. Точнее — по памяти. Спасибо любимой жабе — заставила подхватить рассыпавшееся тряпье: одеваться некогда, да и затруднительно — стрела мешает. Закинул Штучку на обрыв, прыгнул следом, ухватился за свисающий корень, через «не могу» подтянулся на одной руке, закинул ногу на кромку, подвывая от боли и обиды на весь белый свет, затащил многострадальное тело наверх.

Все. Сейчас бы часов сорок поваляться бревном, но не судьба — псы выскочили из зарослей на другом берегу. Каньон их не смутил — резво попрыгали вниз, прямиком в пенящуюся воду, подмывающую левый берег.

Подхватив Штучку, бросился к единственному месту, где у собак была возможность до меня добраться. Здесь год или два назад случился оползень — склон теперь трудно назвать обрывистым. И почему я сам этим подъемом не воспользовался? Проклятая спешка…

Первая собака выбралась на берег. Шумно отряхнувшись, черный бесхвостый монстр с уверенностью разгоняющегося танка бросился к подъему. Я поразился его прыти. Странно, что они дали мне такую фору, не догнав сразу. Или я ухитрился мчаться с запредельной скоростью? А что — может и так. Стимул был достойный.

В красных глазах приближающегося пса отражались плохие обещания, а также вырезки, косточки, филе и прочие мясные заготовки, в которые суждено превратиться моему телу. В успехе расчленения, похоже, не сомневается. Опытный. Но глупый. Куда ты прешь по прямой — здесь же скользко.

Лапы заскользили по обледенелой глине, но собака работала ими с таким нездоровым энтузиазмом, что вопреки всем законам физики продолжала подниматься. Слишком медленно, чтобы помешать моим черным замыслам. Торец Штучки прижался к оскаленной пасти, затем выплеснул лезвие. Знакомая картина: фонтан кроваво-мясных обломков, сдобренных осколками костей черепа. Эта псина умерла без визга — лишилась «хлеборезки» вместе с головой. Пострадала за прыткость.

Следующие, так же шумно отряхнувшись, кинулись одновременно, и повторить номер я не смог. Да и опасался. Не надо быть гением-физиком, чтобы понять простейшее: материализующееся лезвие совершает механическую работу. Следовательно, тратит энергию. Сколько ее в Штучке, и восполнима ли она — неизвестно. В ходе знакомства с оружием я «клацал» не столь уж много, так что лучше не рисковать в критической ситуации — остаться против псов-переростков с тонким мечом не хотелось.

Уколол первого в голову. Целил в глаз, но не попал. Ничего — тоже неплохо. От толчка собака полетела вниз, не удержавшись на обледенелом склоне. Второй волкодав почти выскочил наверх, и мне пришлось отодвинуться в сторону, проводя рубяще-режущий удар, вскрывшей псу бок. Помимо поврежденной требухи он остался без задней лапы и заработал серьезную рану передней. Жаль, что левая рука не работает — не хватило сил, чтобы отрубить обе. Но и без того неплохо получилось — вон как вниз катится, заливая снег кровью. Сомневаюсь, что сможет продолжить погоню.

Оставшийся пес, не обращая внимания на кровь, хлещущую из раны на морде, вновь рванул наверх. Похоже, природа, создавая этих странных собачек, все силы отдала на совершенствование их физических параметров, так что на интеллект ничего не осталось. Да любая дворняга после такого урока поспешит убраться восвояси, или, как минимум, начнет искать безопасный обход, чтобы не карабкаться вверх под ударами Штучки. Но этому «теленку» без разницы — даже печальная судьба приятелей не насторожила.

Неспешно размахнулся, отсек упрямцу левую переднюю лапу. При этом и правой досталось — глубоко подрубил чуть выше сустава. Все — если демы захотят, чтобы он и дальше гонял меня по лесу, им придется нести пса на руках или позаботиться о протезировании.

Искалеченные собаки только сейчас подняли истошный визг. Видимо их не боль впечатлила, а невозможность преследовать добычу. Я не стал злорадно торжествовать, окаменев в картинной позе на краю обрыва. Развернулся, бросившись прочь. В этот миг рядом пролетела стрела, срезала по пути пару веток, исчезла в зарослях, впилась там во что-то с резким стуком. Лучник-невидимка вновь подобрался на дистанцию поражения, и меня спасло лишь то, что работать ему пришлось через ветки кустов и деревьев.

Не останавливаясь, вломился в самые густые заросли — здесь он меня точно не достанет. Даже крупнокалиберной пуле трудно придется в такой чаще. Пусть лезет в каньон, переправляется на другой берег. Неплохо бы его подстеречь при этом, но в такое счастье не верится. Гад слишком хитер и осторожен — ни разу на глаза не попался, что уже напрягает. Да и вряд ли гонится за мной в одиночестве, с тройкой псов, посвистывая и улюлюкая на разные голоса. Рядом другие демы и один на один пообщаться не удастся.

Ну ничего — побегаем. Без собачек игра будет почти честной. Глядишь: устанут, растянутся, подставятся. У беглеца сто дорог, а у погони лишь одна. Если отрываться умеючи, можно потрепать нервы любому преследователю. К тому же чуть полегче стало: стрела сломалась, а обломок слишком мал, чтобы всерьез мешать передвижению, цепляясь за ветки. Рана, хоть и болезненная, но кровь фонтаном не хлещет — тоже хорошо. Усталость присутствует, но вернувшееся после перерождения ощущение возможностей тела подсказывает, что несколько часов быстрого темпа должен выдержать.

Так что побегаем.

Теории бегства меня учили. Да и практических занятий хватало. Даже слишком практических — среднестатистический заяц за всю жизнь столько не удирает. Знай мои инструкторы, каково здесь придется Девятому, основное внимание уделили бы легкой атлетике.