Алексей Калугин - Планета смертной тени Страница 43

– А если все же люди сделают то, что им не дозволено? – спросил Александр.

Юм-Памарак наклонился к собеседнику и перешел на свистящий полушепот.

– Тебе лучше знать, ага. Ты уже однажды переступил границу между жизнью и смертью, ага. Хочешь снова попробовать, ага?

Никогда еще Александр не видел шамана таким. Юм-Памарака едва не трясло, то ли от чрезмерного возбуждения, то ли от страха. Он то и дело нервно передергивал плечами и бросал настороженные взгляды по сторонам. Как будто боялся, что их могут подслушать.

– Устрой мне встречу с уймарахами.

– Ты совсем с ума сошел, ага?

– Мы хотим покинуть эту планету.

– Ага?

– Уймарахи привели вас сюда. Значит, они могут и нас отсюда вывести.

– Ты не понимаешь, что говоришь, – снова затряс головой Юм-Памарак. Да так, что косица его заметалась от плеча к плечу. – Ага!

– Ну, так объясни мне!

– Объяснить, ага? – Юм-Памарак махнул рукой вверх. – Ты можешь объяснить, почему птицы летают, а человек не может, ага? Можешь объяснить, для чего человек рождается, живет, а потом умирает, ага? Можешь объяснить, что находится за границами нашего понимания, ага?.. Запомни, ага! – Тонкий, сухой палец шамана уперся Александру в грудь. – Не стоит задавать вопросов, на которые не существует ответов, ага. Нам неизвестно, вследствие каких удивительных стечений обстоятельств возник мир, в котором мы живем, ага. Кому это было нужно, ага? Зачем, ага?

– Никому и незачем, – ответил Александр. – Вселенная существует без каких-либо причин. А в жизни нет смысла.

– Ты, видно, совсем дурак, если говоришь такое, ага, – безнадежно махнул рукой Юм-Памарак. – Если мы чего-то не знаем, то это вовсе не означает того, что этого вовсе не существует, ага.

– Уймарахи знают, в чем смысл существования Вселенной?

– Уймарахи вообще ничего ни о чем не знают, ага. Уймарахи – это исполнители, ага. Они делают то, что им приказано, но при этом понятия не имеют зачем, для чего это нужно, ага… Смотри, – Юм-Памарак поднял руку с открытой ладонью, – я приказываю своим пальцам сжаться, – он сжал ладонь в кулак, – а теперь – снова разжаться, – пальцы разлетелись веером, – ага. Моя рука может взять нож, ага. Но она не будет знать, что с ним делать, до тех пор, пока я не прикажу другой руке взять палку, которую нужно остругать, ага… Понимаешь, ага?

– Кто управляет уймарахами? Кто отдает им приказы? Лабиринт?

– Ты снова смотришь на обеденную циновку сверху, – с грустью улыбнулся Юм-Памарак, – видишь только то, что на ней стоит, и не замечаешь того, что спрятано под ней, ага.

– Мне сейчас не до этого, Юм-Памарак, – болезненно поморщился Александр. – Дела в нашей колонии – хуже некуда. Мы не продержимся долго.

– И что произойдет, ага?

– Не знаю. Но, что бы ни случилось, добром это не закончится.

– Ты это знаешь или чувствуешь, ага?

– Как можно знать то, что еще не произошло?

– Для этого нужно всего лишь заглянуть под циновку, ага.

– Я не хочу заглядывать под циновку, – устало вздохнул Александр. – Мне нужно переговорить с уймарахами. Или с теми, кто ими управляет.

– Ими никто не управляет, ага.

– Ты сказал, что они выполняют приказы.

– Сказал, ага. Уймарахи знают, что им нужно делать, но не понимают, для чего они это делают, ага. Они выполняют одно действие за другим, в заранее установленном порядке, ага. Но того, кто все это придумал, не существует, ага.

– Но когда-то он существовал. Он создал Лабиринт, который программирует и контролирует уймарахов…

– Нет! – резко, будто отмахиваясь от лезущего в глаза дыма, взмахнул обеими руками Юм-Памарак. – Ты ничего не понимаешь, ага!

– Ну, так объясни мне!

– Ты не хочешь понять, ага.

– Я пытаюсь.

– Нет. Ты думаешь совсем не о том, ага.

– О чем я должен думать?

– О том, что под циновкой, ага.

– Юм-Памарак!..

– Уходи, ага. – Шаман отвернулся.

– Ты не хочешь мне помочь?

– Я не могу тебе помочь, ага.

Шаман смотрел в сторону, на то, как женщины готовят еду. Одна что-то не спеша помешивала в большом глиняном котле, другая резала зелень на лежащей у нее на коленях разделочной доске, третья переворачивала сочные куски мяса, уложенные на металлическую решетку. Каждая была занята своим делом и не задавалась вопросом, кому и для чего это нужно. Они делали это изо дня в день, из года в год. Прежде этим занимались их матери. А еще раньше – матери их матерей. Один мог сказать, что в этом их предназначение. Другой, что так заведено от начала веков. Третий, что такова жизнь. Каждый был бы прав и не прав. В равной мере. Потому что каждый смотрел на обеденную циновку сверху и видел только то, что стояло на ней.

– Что ж…

Александр не знал, что сказать. Он был разочарован. Разочарован и растерян. Юм-Памарак не хотел с ним говорить. Еще ни разу он не чувствовал такого отчуждения со стороны уурсина. От шамана буквально веяло холодной неприязнью. Даже в день их знакомства Юм-Памарак не казался таким чужим. Почему? Что Александр сделал не так?

В последний раз взглянув на шамана, чтобы убедиться в том, что он не передумал, Александр поднялся на ноги.

– Прощай.

– Постой, ага.

Александр обернулся.

Юм-Памарак по-прежнему не смотрел на него.

– В самом начале ничего не было, ага. Но был Лабиринт, ага. И в самом конце, когда ничего не станет, останется только он, ага. Так что же получается, Лабиринт – смысл всего сущего, ага?

– Наверное, – безразлично дернул плечом Александр.

– Нет. Суть была известна создателям Лабиринта, ага.

– Кто они?

– Древние – те, что были прежде, ага.

– До нас?

Юм-Памарак усмехнулся и качнул лысой головой.

– Гораздо раньше, гораздо, ага. Они знали, что Вселенная погибнет, а потому создали Лабиринт, чтобы он воссоздал мир таким, каким он был при Древних, ага. Вселенная существует до тех пор, пока есть Лабиринт, ага. Ни я, ни кто иной из ныне живущих понятия не имеет, сколько циклов рождения и смерти пережил Лабиринт, ага. А для тебя, – шаман искоса бросил на Александра взгляд, исполненный жалости, – для тебя это всего лишь дыра, в которую ты хочешь забраться, ага… Уходи! – Юм-Памарак махнул рукой. – Ага! Мне больше нечего тебе сказать, ага.

Александр не двинулся с места. Он был почти уверен в том, что это лишь прелюдия, необходимое вступление к тому главному, что должен, непременно должен сказать ему шаман. Но Юм-Памарак медленно, тяжело поднялся на ноги и, опираясь на палку, пошел к готовившим еду женщинам. Никогда прежде Александр не задумывался о возрасте Юм-Памарака. И только сейчас, глядя вслед шаману, оставившему его одного с кучей нерешенных вопросов, Александр понял, насколько он был стар. Юм-Памарак подошел к женщинам, о чем-то негромко спросил ту, что варила похлебку, вслед за чем сунул палец в котел, облизнул его и одобрительно кивнул. Женщина довольно заулыбалась.

Александр усмехнулся и пошел к окраине поселка, где ждал его Кефчиян. В присутствии Юм-Памарака Жан испытывал непонятную даже ему самому робость. Когда шаман был рядом, Кефчиян заикался, взгляд его бегал по сторонам, пальцы что-нибудь нервно перебирали. Он чувствовал себя будто парнишка на первом свидании с девушкой, которая была на три года старше его. Поэтому, когда Александр пошел искать Юм-Памарака, Кефчиян остался на окраине, присел в тенечке и незаметно задремал.

– Идем! – Александр резко дернул Жана за плечо.

– Что? – Кефчиян глянул вокруг мутными спросонья глазами, быстро сообразил, в чем дело, и вскочил на ноги. – Ну, как?

– Никак.

– Серьезно? – Кефчиян озадаченно потрогал пальцами кончик носа.

– Старик не захотел со мной разговаривать.

– Может, ему нечего сказать?

Селение уурсинов осталось позади. Они шли по узкой тропинке, которой пользовались женщины, ходившие к роднику за водой.

– Нет, он что-то скрывает… Как будто боится чего-то!

– Юм-Памарак ничего не боится.

– Почему?

– Нельзя стать шаманом, если хоть что-то может внушить тебе страх. Страх искажает восприятие, и ты видишь мир не таким, каков он на самом деле. Мне кажется, Юм-Памарак не стал ничего тебе говорить, потому что решил, что ты все равно не сможешь его понять. Неверно истолковав его слова, ты начал бы совершать неправильные действия. Думаю, Юм-Памарак хотел уберечь тебя от тебя самого.

– Даже если так, у него ничего не получилось.

– Мы все равно полезем в Лабиринт?

– Не мы, а я. Я полезу в Лабиринт.

– Ну, конечно, – не стал спорить Кефчиян.

Они миновали родник, и тропинка быстро потерялась в траве. Кусты, обступавшие их со всех сторон, становились все гуще. Кефчиян шел впереди, раздвигая ветки руками и придерживая, чтобы они не хлестали шедшего следом Александра.

Кусты начали редеть, когда меж ними стали встречаться невысокие деревья с тонкими стволами и широкими кронами. С веток, переплетающихся так, что не разобрать, какая откуда растет, свисали большие грушеобразные плоды, покрытые сухой пробкообразной коркой. Когда высохшие плоды раскачивались, семена внутри их перекатывались, издавая таинственное шуршание.