Владимир Марышев - Конец эпохи Страница 43

Луна? Земная луна? Кокосовые пальмы?

– Бр-р! – Родриго помотал головой. «Всё это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Но и во сне так не бывает. Соленый морской бриз, пальмы, растопырившие листья-опахала, вон тот забавный краб, бочком-бочком восходящий на песчаный холмик… Это не может быть иллюзией».

Протянув руку, он поймал краба за спинку, затем приблизил к одной из растопыренных клешней указательный палец. Недолго думая, пленник цапнул его. Родриго, не ожидавший, что маленький ночной гуляка щиплется так больно, скривился и отшвырнул краба.

«Итак, я не сплю, – констатировал он, подув на палец. – Это Земля, причем, судя по всему, не самый худший ее уголок. Надолго меня сюда спровадили? Не знаю. Да и стоит ли размышлять над этим, когда всё, что от меня требуется, – это расслабиться и наслаждаться экзотикой?»

Он стал разглядывать звезды. Персей прятался за горизонтом, зато великолепный Южный Крест изливал сверху неизъяснимую благодать.

– Родриго! – послышался со стороны моря голос, заставивший его вздрогнуть.

«Софи? Нет! Не может быть! Издевательский розыгрыш злого гения? Или, напротив, чудо, сотворенное благожелательным магом? Но стоит ли удивляться ее появлению сейчас, когда всё вокруг походит на волшебную сказку?»

Раздался негромкий всплеск, и из воды взметнулась точеная женская фигурка, заставляя вспомнить о пенорожденной Киприде. Спустя тысячелетия зыбкая, непостоянная морская стихия вновь отлилась в совершенную форму и явила изумленному миру саму Красоту. Нет, не миру – всего одному восторженному наблюдателю, уже позабывшему, что не всё, ради чего стоит жить, можно отыскать среди звезд.

Лицо богини было еще неразличимо, но она приближалась, на ходу отжимая мокрые волосы, и этот жест, такой знакомый, вызвал у Родриго сладкую боль.

Софи никогда не любила выделяться и часто посмеивалась над своими сверстницами, которые непрерывно ловили моду за хвост, обряжаясь в умопомрачительные тряпки, призванные больше выставлять напоказ, чем скрывать от алчущего мужского взора. Но еще в меньшей степени она была склонна изображать из себя исключительно серьезно настроенную девицу, несущую на себе печать неприступности и добродетели.

Всё дело было в том, что Софи не признавала никаких «полу-». До предела облегченные платья из полупрозрачных лент, соблазнительные бикини из переплетающихся ниточек были не в ее вкусе. Она одевалась элегантно, но достаточно скромно, не в пример шикарной Исабель. Зато на отдыхе избавлялась даже от клочка материи, неизменно предпочитая всем пляжам нудистские. За этим не стояло ничего, кроме нежелания стеснять себя смехотворной атрибутикой, чем-то необязательным и чужеродным, когда можно отдаться на волю волн в первозданном виде. Ее страсть к морю была неподдельной. Когда другие девушки бронзовели на песке, ожидая, что их прелести привлекут внимание роскошных мужчин, Софи могла часами блаженствовать в воде, лишь время от времени выходя на берег, чтобы отдохнуть, потягивая прохладительный напиток.

Трудно было описать то, что чувствовал Родриго, когда он лежал рядом с Софи, обнаженной, как не ведающая стыда вечно юная морская нимфа. Его переполняло желание подхватить ее на руки, унести подальше от людских глаз, накрыть это изящное, как статуэтка, тело своим, мускулистым и умелым, созданным для любовных услад, и исполнить волю сведшей их вместе всезнайки-природы…

В глазах окружающих они выглядели счастливыми любовниками – по крайней мере, сам Родриго не усомнился бы на их месте. Он был уверен, что Софи, безраздельно отдающаяся своим увлечениям, становится ненасытной, яростной, как молодая тигрица, когда в ней разгорается искра любви. Но ему было не суждено высечь в ней эту искру, их отношения оставались целомудренными – какое смешное древнее слово! Разумеется, сильный, красивый и неглупый десантник нравился Софи, но не более того. Она не признавала никакой половинчатости и не могла в ожидании, когда придет настоящее чувство, предаться простому, здоровому, ни к чему не обязывающему сексу. Да и сам Родриго ждал от нее не только утех, которые могла дать любая кратковременная подружка…

Софи шла к нему, одетая лишь лунным сиянием, и время от времени по-озорному поддевала ногой песок, вздымая маленькие фонтанчики. Он уже различал ее высоко вздернутые груди, подпрыгивающие при каждом движении, изгиб красиво очерченных бедер, опушенный островок внизу живота…

«Вот мы и одни, – подумал Родриго. – Но как я могу надеяться, что на этот раз всё будет по-иному?» Он закрыл глаза и уронил голову на песок, вслушиваясь в приближающиеся шаги.

– Лежебока! – раздался над ним певучий голос Софи. – Не надоело изображать из себя египетскую мумию?

– Нет, – машиначьно ответил Родриго.

– Ах, нет? – взвилась Софи. – Ну-ка, марш в воду!

– Ни за что, – пробормотал он, почти уверенный в том, что наваждение вот-вот исчезнет и неведомая сила вышвырнет его обратно, на Оливию.

– Как вы скучны, дорогой идальго, – пропела Софи. – Но я сумею вас растормошить.

Он почувствовал, как на его живот просыпалась тонкая струйка песка.

– Собираешься меня похоронить? – спросил Родриго.

Она засмеялась:

– Если и сейчас не отреагируешь – значит, ты уже давно покойник.

Софи вытянулась рядом и игриво потерлась влажным лобком о его бедро.

Внутри Родриго всё перевернулось.

«Нет, не верю! Разве мыслимо, чтобы она сама сделала этот шаг, сломала так долго разделявший нас незримый барьер? Софи сгорает от желания и хочет, чтобы я… Нет, это не она! Фантом, галлюцинация, выходка больного воображения!»

И всё же Софи была здесь, он ощущал прикосновение ее еще не обсохшего тела, чувствовал, как она водит пальчиками по его груди, вычерчивая какие-то непонятные знаки.

Родриго открыл глаза и, повернувшись на бок, обхватил рукой талию Софи.

– Ожил наш великолепный идальго! – Она крепко обняла его за шею, энергично оттолкнулась коленом, и они покатились по песку.

– Софи! Софи! Софи! – повторял он в перерывах между быстрыми, жадными поцелуями, как будто все остальные слова, пустые, несущественные, напрочь выветрились из памяти. Горячая южная кровь воспламенилась, и Родриго стиснул девушку так, словно боялся, что она выскользнет и, как диковинная птица, устремится к далекой луне.

– Сумасшедший, отпусти! – вскрикнула она. – Дай мне хотя бы высушить волосы. Где-то здесь должно быть полотенце.

Он ослабил объятия. Софи вскочила и, закинув руки за голову, выгнула ладное гибкое тело навстречу ночному светилу.

– О-о! – простонал Родриго, окончательно потеряв голову, и пружинистым движением поднялся с песка. Софи изобразила поддельный ужас и кинулась бежать.

Попытка поймать ее у ближайшей пальмы оказалась неудачной. Софи ловко увернулась и скрылась за соседним деревом. Новый бросок – и опять впустую.

– О, как вы распалились, любезный дон! – звонко крикнула она. – Вам, должно быть, до сих пор попадалась более доступная добыча? Но теперь придется побегать. Надеюсь, до рассвета времени хватит?

– Много о себе думаете, сеньорита! – ответил Родриго, подстраиваясь под ее тон. – Идальго весьма искушен в охоте и уж как-нибудь сумеет поймать непокорную лань!

Он сделал обманное движение и, когда Софи поддалась на его уловку, в два прыжка настиг беглянку. Они повалились среди пальм, на редкую траву.

– А-ах! – выдохнула она, когда он проник в ее распаленное лоно и, помогая, качнула бедрами.

Безумство, сказочная феерия; праздник двух раскрепощенных тел! Пляж огласился стонами. С неожиданной силой Софи рванулась, опрокинула Родриго. Оказавшись сверху, она поднималась и опускалась в сумасшедшем ритме, словно из нереиды превратилась в неистовую вакханку. Наконец тонкие ручейки наслаждения, омывающие его обнаженные нервы, слились в неукротимый стремительный поток, и Родриго судорожно сжал Софи, толчками изливая во влажную глубину свою кипящую лаву…

Они долго лежали, сплетя объятия. Потом, взявшись за руки, побежали к морю и бросились в медлительные волны, а выйдя, снова любили друг друга, и снова, и снова…

Южный Крест уже склонялся к горизонту.

– Как странно, – сказала Софи, когда они, обессиленные, но счастливые, вновь нежились на песке, все еще хранящем дневное тепло. – Звезды… Они неизменны и так скучны… Что тебя манит к ним? Разве там лучше?

– Мне непросто это объяснить, – ответил Родриго. – Но попробую. Во-первых, нет скучных звезд. Неужели тебе может наскучить наше Солнце? А планеты… Они неповторимы – даже те, где нет и никогда не будет жизни. Во-вторых… Ты, конечно, знаешь, что в космосе – наше будущее, и если мы его не освоим…