Трое для одного - Софья Валерьевна Ролдугина Страница 44

– Ну, с чего бы начать… Морган, – позвала она вдруг, не глядя на него. – Ты помнишь, как я иногда уезжала на выходные? В общем, ну, у дяди Гарри не могло быть детей…

– Да, знаю, – мягко перебил сестру Морган, почувствовав, что ей нужна передышка. – Мама об этом упоминала несколько раз. А ещё он был твоим крёстным, поэтому хотел сделать тебя наследницей.

– Именно, – кивнула она. – Ну, отец к его словам серьёзно не относился, но не возражал. Он тогда первый год занимал пост мэра.

Морган нахмурился.

– Не понял, – наконец честно сознался он.

Саманта переглянулась с Джином.

– Да-а, – протянула она. – Иногда разница в три года значит очень много… Майеры всегда правили Форестом. С самой войны, а может, и раньше, кто теперь разберёт… Иногда эта традиция прерывалась, но очень редко – больше чем на десять лет. Наш дед, Гийом Майер, умер очень молодым. Годфри и Гарри были тогда ещё совсем маленькими, естественно, никто из них и близко не мог претендовать на пост мэра.

– Это я знаю, – кивнул Морган. История семьи ни для кого не была секретом, однако, с его точки зрения, увлечённость политикой всегда оставалась чем-то вроде разновидности фамильного таланта: Маккензи прекрасно готовят, Лэнги обладают безупречным слухом, а Майерам власть сама идёт в руки.

Так заведено.

Ничего особенного.

– Ну, да, – согласилась Саманта. – Все знают. Только в мэры по старшинству должен был идти Гарри. Но он слишком любил свои розы и коллекцию пластинок, а вот Годфри как раз не страдал от недостатка амбиций. Чтобы помочь любимому младшему братцу, Гарри тоже сперва устроился в мэрию, потом дослужился до главы совета – это в тридцать пять-то! И начал продвигать Годфри наверх.

И тут Морган начал понимать.

– Отца всё-таки выбрали мэром. Но реальная власть осталась в руках дяди Гарри, да?

– Вроде того, – вздохнул Джин, зачем-то протёр стёкла очков краем рубашки и спросил: – Я тут закурю?

– Да, пожалуйста, – вежливо ответил Морган.

– Через мой труп, – отрезала Саманта.

За сигаретами Джин так и не полез, зато снова ухмыльнулся – до ушей:

– Ну, вот так примерно всё и было. С разрешениями на всякие проекты приходили разговаривать сначала к Годфри Майеру, а затем к его старшему брату. И если Гарри говорил «нет» – проект клали под сукно.

– А разговаривать приходили домой? Иногда – в те самые дни, когда ты гостила у бездетного дяди на правах наследницы?

– Верно мыслишь, братец, – подтвердила Сэм и плавным движением подтянула коленку к груди, покачиваясь на стуле. – Знаешь, я ведь тогда видела тех, кто его потом убрал. Видела – но ничего не поняла. Пазл сложился, когда я разглядела вчера у Джина на столе тот самый план, которым трясли перед носом у дяди Гарри за три недели до его смерти. Я тогда засела в шкафу, меня не заметили… Наверно, поэтому и не догадались потом убрать.

Морган поднёс кружку к губам и сделал глоток. Чай оказался совершенно безвкусным. Диетические желейные пирожные дрожали на блюде – Саманта механически и ритмично стучала по ножке стола босой пяткой.

– Что за план?

Джин только раз посмотрел на Моргана и фыркнул:

– Судя по твоей реакции, парень, ты его уже видел. Но взгляни ещё раз, если уж хочешь.

Он подошёл к книжной полке, достал альбом с детскими фотографиями Сэм – и аккуратно извлёк из щели под обложкой сложенную вшестеро бумажку. На ней оказался примитивный план города. Чем-то он напоминал старую карту, которую удалось заполучить Кэндл от информатора в архиве, но с одним отличием: часовой башни не было.

Вместо неё по площади расползался тот самый уродливый небоскрёб.

– Вот из-за этого проекта, экопарк и высотный бизнес-центр, твой отец и влез в очень нехорошие делишки, дружок, – немного виновато произнёс Джин, внимательно наблюдая за реакцией Моргана.

«Держать лицо. Я должен держать лицо».

– И он был задуман ещё двадцать лет назад? То есть восемнадцать, – хладнокровно уточнил Морган. Внутренности словно кто-то выкручивал, как сырое бельё, – жутковатая смесь гнева, разочарования, тоски. – Что-то не верится.

– А придётся поверить, – нехорошо улыбнулся Джин. – Только Сэм говорит, что раньше был не «экопарк», а что-то вроде тематического парка ужасов. Аттракционы, пластиковые скелеты, настоящие трупы в фундаменте… Откуда ты узнал о плане, кстати? И не надо говорить, что видишь его впервые.

– Не буду, – беспечно улыбнулся Морган. Губы онемели от перца чили на гренках.

Он рассказал, что успел выяснить, стараясь избегать даже малейших намёков на тени и другой город. Из-за этого история изобиловала дырами, но на сей раз Джин, кажется, списал всё на волнение и ничего не заметил.

А Морган говорил – и продолжал размышлять.

Сопоставлять.

Конечно, пасьянс у Джина не сходился. Опытный детектив никак не мог понять, зачем сперва убивать одного влиятельного политика, а затем втягивать в тёмные делишки другого, чтобы построить какие-то аттракционы. По его мнению, вся эта авантюра с отбором земель сперва в городской фонд, а затем продажей на закрытом аукционе, и яйца выеденного не стоила – в Форесте хватало пустошей и свободных территорий, взять хоть тот же старый госпиталь. Однако Джин и не подозревал о том, что слишком хорошо знал Морган.

«Тени. Дело в них. И только».

Теперь уже было ясно как день: за проектом стояли именно тени, а Кристин была их… эмиссаром? Доверенным лицом? Хозяйкой? И они желали заполучить не просто какой-то пустырь, а именно что Часовую площадь и сокровенное место прямо за ней. А после того как Шасс-Маре поведала о разломах, сомнений у Моргана не осталось: если пройтись по городу и сверить план застройки с «тонкими местами», то границы наверняка совпадут.

Когда рассказ подошёл к концу, навалилась тишина – вязкая, тяжёлая, невыносимо плотная.

– Джин, – произнёс наконец Морган, словно преодолевая чудовищное давление воды. – У меня к тебе просьба. Найди хоть какую-нибудь информацию о двух… людях. – Пауза была едва заметной, и вряд ли бы тот, кто не знал о настоящем положении вещей, придал бы ей большое значение. – Первый человек – Дэрри О'Коннор. На вид лет семьдесят-восемьдесят, пишет мемуары и истории о старом Форесте. У него есть… однофамилец или родственник, а возможно, оригинал – то есть тот, у кого он позаимствовал имя. Журналист, умерший много лет назад… Второй, точнее, вторая – некая Кристин. Она присутствует на всех светских мероприятиях, замешана в делах фонда «Новый мир». Такая… бесцветная личность, – с трудом подавил он новый приступ тошноты.

Живая фунчоза весьма некстати