Артём Каменистый - Земли Хайтаны Страница 44

— Вот и я так прикидывал. Думаю, неплохо бы пройтись по Наре и выжечь все их гнезда на хрен.

— Людей немало понадобится.

— У нас сейчас народу прибавилось. Помнишь Руслана Поляшенко?

— Это который вожак посёлка чуть ниже по Фреоне?

— Он самый. Но теперь нет их посёлка, все сюда перебрались.

— То-то смотрю: много новых лиц появилось.

— Считая тебя и меня, сейчас ровным счётом пятьсот семьдесят пять душ. Почти вровень с посёлком Кругова.

— Твою мать! Как кормить такую ораву?

— Ты в тарелку свою иногда посматривай и есть при этом не забывай: сам поймёшь.

— А что тут понимать? Обычная уха, но давненько я такой наваристой не ел: ложка тонуть не хочет.

— Вот то-то! Рыба пошла, и хорошо пошла — еле в реке помещается. Как ты ушёл, мы ещё с недельку с соплёй окрошку разводили да ложки до блеска вылизывали, а потом всё кончилось: сети переполнило в одну ночь.

— Про сопли ты загнул! Мы ведь по весне мамонта у ваксов отбили, в нём мяса тонны две или!

— Маленько загнул, — признал Добрыня. — Это я так… для образности. А рыба пошла здорово: нерест. Видал, какая уха наваристая?! Осётр попёр, или что-то на него похожее, мы икру не успеваем солить. Вот, кстати, ещё проблема: надо ещё соли навезти.

— Так вроде ещё много оставалось…

— Пока запас есть, но надо ещё. Уже сейчас приходится думать о будущей зиме. Чтобы опять с голоду не пухнуть, надо засолить как можно больше рыбы. Пока что это наша основная еда, по-другому такую ораву не прокормить. Поля засеваем помаленьку, но на большой урожай в этом году рассчитывать трудно, так что вся надежда на реку. Да и поторговать солью можно, и не только с местным Югом. Мёда и воска здесь почти нет: лес хлипкий, пчёлки его не любят, а вот на левобережье всё по-другому, вот у них и будем менять. Да и медь только у них, ты здесь так ничего и не нашёл.

Последние слова Добрыня произнёс с лёгким укором, на что Олег тут же ответил:

— Я тебе не волшебник! Скажи спасибо, что железо здесь отличное. Так не бывает, чтобы в одном месте вся таблица Менделеева. Ты обнаглел вконец: хочешь всё и сразу.

— Но ты сам говорил, что видел признаки меди…

— Мало ли что я видел? Там разведку надо вести, канавы и шурфы бить. Ты дашь мне пятьдесят человек на пару месяцев?

— Помечтай, — ухмыльнулся Добрыня. — Да хрен с ней, с этой медью! Купим как-нибудь, не обеднеем. Кроме неё, немало хорошего можно приобрести.

— А именно?

— На левобережье некоторые удалённые поселения наладили деловые контакты с вольными кшаргами. Те за пару мешков соли готовы отдать лошадь или корову.

— Вот это уже неплохо, — кивнул Олег.

— И я так подумал. Без коров обойтись можно, а вот лошади не помешают: пахать на себе тяжело. И это… ты говорил, что в степи немало разных машин осталось. Может, что-то вроде тракторов из них соорудить получится?

— Нереально, — поморщился Олег.

— Почему? У нас механиков немало…

— Да понимаю, вопрос не в этом. Это тебе не самодельные паровые машины: если что-то поломается, без запчастей толку не будет. Так что в любом случае долго эта техника не протянет. А самое главное — нет горючего.

— Так можно на спирту, или дровяных газогенераторах… Вроде есть способы переделать движки.

— Спирта не напасёшься, да и не верю я во всё это. Придётся с двигателями мудрить, а на пользу им такие переделки не пойдут. Тут всё просто: если прогорят поршни, в кузне новые не выкуют. Хотя на те места обязательно надо организовать хорошую экспедицию: полезного добра там горы.

— Организуем, не сомневайся: заинтриговал ты меня очень сильно. Но сейчас больше волнует проблема ваксов. Да и на золотом прииске пора работы начинать, а как это делать? Придётся человек тридцать держать, иначе опасно: крупная шайка каннибалов шороху наделает.

— Золото пока подождёт. Вода слишком холодная, а работать часто в ней приходится. Не стоит ревматизм зарабатывать. А вот с ваксами можно разобраться, да заодно и запас соли пополнить.

— Это как?

— Просто. У нас сейчас три корабля, так?

— Ну?

— Один оставляем здесь, на остальные берём полсотни бойцов и поднимаемся по Наре. В пути уничтожаем все поселения, до самого города. Там деревень десятка два или три, не меньше: по одиночке с ними справиться элементарно, я одну вместе с Эроном и Монгу без особых трудностей разгромил. В конце пути забиваем трюмы солью и уходим. Думаю, после такого карательного рейда ваксы даже правнукам закажут посматривать в нашу сторону.

— План хороший, но ресурсоёмкий, — вздохнул Добрыня. — Корабли ещё куда ни шло, не жалко, но полсотни бойцов… Сейчас у нас каждый человек на счету: вспашка много сил отнимает, да и строительство затянется надолго. После твоих нынешних рассказов решил стены делать из камня, или булыжниками обкладывать, чтобы не сожгли.

— Правильно! Я сам хотел это предложить, но ты без меня догадался. А с людьми проблему можно решить. Всё равно сразу выйти не сможем. Надо корабли подготовить, подлатать после зимовки, а там и вспашка завершится.

— А чего их латать? И так плавают.

— Дерьмо плавает, корабли ходят. Небось, воду из трюмов вычерпывать не успеваете?

— Сочится маленько, — признал Добрыня.

— Вот и не спорь! Для дальнего похода всё должно быть идеально. Так что пока их до ума доведут, вспашка должна закончиться.

— До конца ещё далеко.

— Ты до осени пахать собираешься?

— Нет, но недельки две ещё поработаем, не меньше. Поля приходится от кустов расчищать, камни собирать… Да что тут говорить, сам знаешь: целина полная.

— Две недели терпимо: корабли спешки не любят.

Добрыня, поднявшись, указал на тарелку с остывшей ухой:

— Совсем я тебя заговорил! Поешь или вылей да крикни поварам свежую приготовить, мы сейчас рыбу не экономим. И это… жить вам негде, так что расселяйтесь прямо здесь, я Руслана потесню.

— Да ладно, я шалаш до вечера соберу.

— Не ладно! Тебе можно и в шалаше, а вот Аньке никак нельзя. Загонял её так, что одни глаза остались.

— Ничего, с милым я и в шалаше проживу, — радостно отозвалась девушка, довольная, что о ней вспомнили.

— Сказал: живите здесь, значит, живите! — пряча улыбку, сурово произнёс Добрыня. — Вещи ваши вон, в углу, как чувствовал, что вернётесь. А своих у меня всего ничего, вечерком заскочу, соберу их. Заодно и конкретно переговорим, как жить дальше.

Вождь поднялся, вышел. За ним ещё не захлопнулась дверь, как Аня, собственническим взглядом обведя помещение, поморщилась:

— На острове у нас дом как дом был, а это чуть ли не шалаш.

— Ничего, не всё сразу. Будет у нас и здесь дом.

— Я понимаю. Но надоело: каждый год одно и то же — всё заново начинаем.

— Зато вещей побольше стало: Добрыня всё перетащил. Я тогда с собой немного взял, больше всего чайник жалко.

— Так чайник пропал? — огорчённо уточнила Аня.

— Да. Но ничего, как-нибудь без него перебьёмся.

— Хорошо бы, если б тебя опять вниз послали. В южные страны. Можно будет разной посуды набрать, и одежды побольше.

— Да сколько можно? Я в том году тебе целую гору навёз!

— Одно тряпьё, почти ничего хорошего, — безапелляционно заявила девушка.

— Не знаю, не знаю! А радовалась несколько дней!

— Это я к тебе подлизывалась.

— Двуличная неблагодарная особа!

— Грубый похотливый самец!

— Меркантильная нимфоманка!

— Тупой мужлан!

Олег, подыскивая новый эпитет, посмотрел на жену, но, узрев весёлых бесенят в её глазах, не выдержал, улыбнулся. В следующий миг супруги дружно рассмеялись: трудный путь закончился, они были дома.

ГЛАВА 14

Флот бывших островитян состоял из трёх судов. Особой логики в их наименовании люди не придерживались: если первые два нарекли «Арго» и «Варяг», вспомнив названия земных легендарных кораблей, то приземистая галера, захваченная по осени у хайтов, получила незатейливое прозвище «Утюг», что само собой говорило о её ходовых качествах. Сейчас лишь он совершал редкие рейсы между берегом и островом, где постепенно разбирали старый посёлок.

«Арго» зимовку перенёс хорошо — на удивление ладный и крепкий кораблик, а вот «Варягу» пришлось переконопатить все щели. Как и меньший собрат, он был двойного назначения: приличный трюм позволял принимать на борт немалый груз, а плавные обводы удлинённого корпуса и восемь пар вёсел помогали эффективно использовать его в бою. Высокие корма и нос с широкими площадками прямо напрашивались для установки метательных машин или расположения отрядов лучников. Ещё в прошлом году, забирая брошенное судно с порогов, Олег понимал, что оно достойно примет звание флагмана флотилии.

Добрыня зажал хороших специалистов; хотя и выделил Олегу двадцать человек, но из них только пятеро мужчин, да и те не слишком мастеровитые. От подростков и женщин толку немного, разве что корпуса конопатить и паруса сшивать. Хорошо, что хоть кузнецы не подвели — быстро выполнили большинство заказов, да и большинство запрошенных материалов корабельщикам выделяли без возражений, если не считать продолжительных диспутов с Борисом Моисеевичем, главным завхозом посёлка. Указы Добрыни для него вовсе не были бесспорны — малейшее посягательство на свои кладовые он считал личным оскорблением и готов был часами спорить за каждый гвоздь.