Василий Головачев - Смерш-2 Страница 44

— Догадываюсь.

— Эти организации коррумпированы сверху донизу. Встречаются, конечно, и среди них честные и умные работники…

— В МУРе?

— В том числе. Сам начальник МУРа — серединка на половинку, а вот начальник ОРБ полковник Синельников — голова! Умен, прям, не замешан, не привлекался… ну и так далее. Правда, он тоже работает по приказу, и если начнет копать… Короче, берегись всех.

Дикой встал, покачнулся, с виноватой улыбкой развел руками:

— Извини, если что. Приходится действовать таким вот образом. Хорошо хоть жену успел отослать к родственникам на Украину. Эх, если бы ты добрался до Купола! — сказал он вдруг с тоской. — Или хотя бы до убийц Бориса Ивановича.

— Доберусь, — твердо пообещал Матвей. — Уезжайте из Москвы, вы рискуете больше меня.

Проводил генерала до порога.

— Ты тоже съезжай отсюда, — обернулся тот, протягивая руку, достал мятый листок газеты. — Вот адрес, это квартира по варианту «дельта», о ней знаю один я. Переезжай. И вот еще что: не связывайся с «Чистилищем». С ним не все чисто…

— В каком смысле?

— В физическом. В оккультном, если хочешь. Не может такая мощная, разветвленная организация работать без проколов так долго — это противоестественно. Кто-то ей помогает… не Бог, так дьявол. Удачи «Стопкрима» невозможно объяснить хорошей организацией работы — это вывод наших экспертов. И помогает им не человек! Ты такую литературу читаешь? Поинтересуйся, вдруг пригодится. Ни пуха…

— К черту!

Дикой ушел. Простучали шаги по лестнице, стихли. Матвей вернулся в гостиную, сел в кресло и стал изучать свое отражение в стекле книжных полок.

Кристина ждала его в десять утра у кинотеатра «Россия» с билетами на новый отечественный фильм.

Матвей опоздал, и народу у кинотеатра уже почти не было: у афиши веселилась стайка девушек, какая-то пожилая пара терпеливо ждала неизвестно чего, два парня беседовали с милиционерами да какой-то старик брел по мосту, служащему входом в кинотеатр.

— Извини, — выдохнул Матвей, возникнув внезапно за спиной девушки, так что она вздрогнула и ойкнула. — Дела задержали.

— А я билеты в кино достала, думала, сходим. Сказка с участием Янковского и Абдулова.

— В другой раз. Сейчас мы поедем завтракать, и я тебе кое-что расскажу.

— А билеты? Жалко, пропадут.

— По-моему, те двое ждут лишних билетиков.

— Эй, шеф, — окликнул Матвея один из парней, беседовавших с милиционером, и подошел с сигаретой в зубах. На нем была зеленая футболка и сиреневые штаны. — Билеты, что ль, продаешь?

— Да вроде того.

— Давай возьму. Почем?

Кристина протянула билеты:

— Я брала по две тысячи.

Парень забрал билеты, хмыкнул и отошел. Кристина и Матвей переглянулись.

— А деньги? — окликнул парня Матвей.

— Какие деньги? — оглянулся парень. — Слышь, начальник, он что-то о деньгах говорит. Может, спекулянт?

Матвей сказал Кристине:

— Подожди, я сейчас, — подошел к троице.

— Сержант, этот юноша на ваших глазах взял наши билеты, а деньги не отдал. Нехорошо как-то, а?

Милиционер лениво глянул на парня:

— Паша, ты что, билеты взял?

— Какие билеты? В глаза не видал. — Парень затянулся и выдохнул дым Матвею в лицо. — Да он, кажись, нетрезвый. Чуешь, попахивает? Может, отведем в отделение?

Матвей понял, что нарвался на элементарный наглый гоп-стоп. В другое время он просто повернулся бы и ушел, но, во-первых, он был с Кристиной, во-вторых, плохо спал ночью после разговора с Диким, а в-третьих, не терпел хамов ни в каком обличье.

— Иди, иди, — миролюбиво процедил милиционер, оглядывая Матвея, — баба ждет.

Матвей придвинулся к троице вплотную, неуловимым движением выхватил у гоп-стопника сигарету и всунул ее горящим концом ему в рот, перехватил руку сержанта так, что локоть уперся тому в горло, не давая двинуться, а коленом ткнул третьего собеседника в солнечное сплетение. Сказал, улыбаясь:

— Я вас сейчас по асфальту размажу, гаденыши! Билеты, быстро!

Парень, вскрикнув от боли, выплюнул сигарету, замахнулся было и осел, позеленев. Удара не заметил ни он, ни товарищи. Сержант тоже попытался дернуться, но чуть не заорал от боли в горле. Матвей вытащил у него пистолет из кобуры, вынул обойму, опустил в карман, проверил ствол и вернул пистолет. Затем нашарил билеты в кармане у парня, помахал ими всем троим:

— Чао, подонки. Не советую возникать, не то небо с овчинку покажется.

Матвей подошел к мужчине и женщине, стоявшим у входа в кинотеатр, спросил:

— Вам билеты случайно не нужны?

— Нужны, два, — обрадовалась женщина.

— Берите. — Матвей отдал билеты. — Приятных минут.

— Подождите, возьмите деньги.

— Не надо, мы из общества по охране кинозрителей.

Кристина, которая слышала разговор, рассмеялась и чмокнула Матвея в щеку.

— Ты великолепен. — Оглянулась на троицу, еще не совсем оклемавшуюся. — А что ты с ними сделал?

— Ничего, — мельком глянул на парней Соболев, — вежливо попросил устроиться на другую работу. Не знаю, что на меня накатило. Обычно я с дураками не связываюсь.

— Правильно делаешь. Помнишь, у Азимова? «Против глупости сами боги бороться бессильны».

— Автор этой пословицы не Азимов. — Матвей повел Кристину к машине. — Будущий филолог, а классики не знаешь.

— Зато я знаю, что природа не допускает ошибок. Ни один дурак не родился против ее воли.

— А это сказал англичанин.

— Кто именно?

— Генри Шоу.

Кристина остановилась и прямо на глазах у прохожих еще раз поцеловала Матвея.

Они позавтракали в кафе «Грезы» на Тверской, и Матвей повез девушку к себе домой. Там он приготовил кофе, усадил ее в «фирменное» кресло и подал блюдо с орехами.

— Празднуем мой переезд, сегодня я переселяюсь на другую квартиру, более спокойную.

— А разве здесь тебе плохо?

— Нет, но… слишком много любопытных интересуются, кто тут живет. Кстати, Жорж больше не обижает?

Кристина внимательно поглядела на Матвея.

— Не обижает, за три километра обходит. Соболев, где ты работаешь? Только не говори, что учительствуешь, учителя не ведут себя так…

— Нагло?

— Уверенно. Я же вижу, даже милиция тебя боится. Я, конечно, догадываюсь…

У Матвея екнуло сердце:

— Неужели?

— В милиции служишь? Какой-нибудь тайный омоновец? Или еще выше — в контрразведке?

Матвей засмеялся:

— Тайный омоновец — это звучит гордо!

— А что, не угадала?

Матвей погасил улыбку, подсел к девушке.

— Крис, ты только не обижайся… ладно? Ты никому не давала номер моего телефона?

— Разумеется, нет. Ты же предупреждал.

— А может, случайно… но нет так нет, молодец. Давай договоримся, что… — Матвей заторопился, видя, что Кристина закусила губу и готова обидеться: — Я о другом. Во-первых, филолог я только по образованию и никогда не работал по специальности. Во-вторых, я только что вышел из мест заключения… по причинам, которые тебе знать не обязательно. Поняла? Если вдруг кто-нибудь спросит…

— Я поняла. — Глаза Кристины потемнели. — Выходит, я не так уж и далека от истины. И переезжаешь ты потому, что тебе грозит опасность, да?

Матвей внимательно посмотрел на девушку.

— Ты прямо как экстрасенс, даже страшно.

Кристина поставила чашку с кофе, молча привлекла Матвея к себе.

— Знаешь, самой не верится — я думала о тебе даже во время экзаменов. Кстати, я все сдала и могу ехать домой хоть завтра.

— Так езжай.

— А ты? Может, вместе поедем? Поживешь у нас, потом отправимся к тетке на юг, она живет в Коктебеле.

— А как ты представишь меня родителям?

— Мужем, конечно.

— А говорила, не собираешься замуж.

— Так я и не собираюсь. Это для родителей, чтобы не волновались, они у меня хорошие.

Матвей мягко высвободился из объятий Кристины, отнес посуду на кухню, крикнул:

— Ты же хотела участвовать в конкурсе красоты и заниматься шейпингом?

Кристина подошла к дверям кухни, приняла позу манекенщицы, под натянувшейся блузкой рельефно проступила грудь.

— Я и так хороша, сеньор секретный агент. Ну, что скажете?

— Слова, сеньора будущая филоложка, стоят мало. — Матвей подхватил ее на руки. — Но я все же замечу: с твоими данными можно сделать карьеру в спорте — в художественной гимнастике, например, в волейболе. — Он опустил ее на пол только в спальне. — Существует интересная статистика: в спорте побеждают не только самые сильные, быстрые и ловкие, но и самые красивые.

— Льстец, — прошептала Кристина горячими пунцовыми губами. — Я не эталон красоты, у меня много недостатков.

— Нет недостатков, нет и достоинств.

— Афоризм твой?

— Линкольна. — Матвей наклонился к девушке, поцеловал ее в шею и в этот миг почувствовал укол тревоги — такой острый, что ощущался он не только на чувственном уровне, но и на физиологическом. Казалось, будто с грозовой тучи сорвалась молния, вонзилась в голову и вся нервная система мгновенно вспыхнула, окуталась «шубой» невидимого свечения, озарила все вокруг. Матвей вдруг увидел окружавшие его предметы как бы изнутри и снаружи, со всеми подробностями, во взаимодействии. Он не все понял — не привык воспринимать пересечение событий и предметов во времени и пространстве, но главное ухватил. Замер, отстранив Кристину.