Александр Мазин - Утро Судного Дня Страница 44

– Он мертв, – сказал Хокусай. – Но при этом в теле его не наблюдается никаких признаков разложения. Сначала мы держали его в капсуле, потом – в аргоне, а сейчас он хранится в обычной воздушной среде – и никаких изменений. Хотя в том, что он мертв, у наших ученых нет никаких сомнений.

– Может ли умереть тот, кто не рождался… – пробормотал я.

– Что? – переспросил Хокусай.

– Ничего, это я так, себе. Продолжайте, Танимура-сан, прошу вас.

А «ифрит» тем временем преподнес человечеству новый неприятный сюрприз: феномен немотивированной агрессии. Именно мне принадлежала сомнительная честь обратить внимание общественности на это явление, поскольку я стал объектом этой агрессии. К счастью – только объектом, а не «инфицированным». Страшно представить, что мог бы сотворить человек с моей подготовкой. Но – Бог миловал.

Позже возникла гипотеза о том, что эта новая беда как-то связана с «пессимистом», а еще через некоторое время наш математический гений Колосов просчитал ближайшие перспективы человечества, и перспективы эти оказались очень печальными. Тогда и начал разрабатываться некий проект, безумная помесь аналоговой магии и передовой науки. Итогом его была пирамида, набитая «умным железом». А внутри пирамиды, как положено, – свой мертвец. С тремя глазницами. И я – храбрый парень, которого приправленная суевериями наука должна была забросить в прошлое, на предполагаемую родину «пессимиста», чтобы я поискал там корни «ифрита» и спас от грядущих бедствий нашу славную планету.

Я вспомнил себя, бодрого майора Гриву, в окружении «генералов». Последние напутствия руководителя проекта доктора Праччимо:

Д-р П.: Надеемся на тебя.

Я: Постараюсь оправдать. Не забудьте вытащить меня через год.

Д-р П.: Не забудем. А ты уж постарайся, чтобы это был ты, а не куча старого львиного дерьма. Нас всех это очень огорчит.

Я: Сделаю всё, чтобы не огорчить вас, док. Слово офицера!

Похоже, я все-таки огорчил умного доктора Праччимо. Вернуться-то вернулся, но – с пустым клювиком.

Когда Хокусай закончил свой рассказ, я вспомнил практически всё… До того момента, как меня «выдернуло» из нашего времени. На этом связные воспоминания кончались и начинался… Бред? Какие-то чудовища… Оборотень… Пантера… Или гиена? Белый человек с разбитой головой… Черный человек, выедающий мозг убитого… Кровь… Очень много крови… Я убивал… Меня… Меня тоже убивали… Пытались убить… Фрагменты, фрагменты… И – слепые пятна. Кто-то по-хозяйски распоряжался в моем мозгу. Прятал, закрывал доступ, маскировал спрятанное ошметками воспоминаний. Настоящих или ложных?

Я закрываю глаза. Мой мозг – мое главное оружие. Сейчас оно забито песком, изгажено, не только бесполезно, но и опасно. Его следует разобрать, вычистить, проверить, каких деталей не хватает…

Я открываю глаза.

– Тебе принесут поесть, – говорит Хокусай. – Отдохни, успокойся, постарайся больше не буйствовать, господа медики и так перепуганы.

– Я буйствовал?

Ну-ка, ну-ка… С этого места подробнее…

– У тебя были сломаны нога, рука и два ребра. И вывихнута лодыжка. Только поэтому ты никого не убил. Потом ты впал в кому.

– Сколько это длилось?

– Шесть дней.

– Сколько?!

– Шесть дней, – Хокусай невозмутим.

– И мои переломы…

– Твои переломы срослись через три дня.

– Круто. Новые стимуляторы?

– Нет. Ты сам.

– Как?

Хокусай пожимает плечами. Я чувствую: он что-то недоговаривает. И, кажется, он меня боится… Специальный координатор Хокусай боится меня! Нет, вздор!

Я смотрю на обломки фиксаторов. Их было пять. Четыре на конечности и один поясной. Каждый рассчитан минимум на полтонны. Был рассчитан…

– Я не буду буйствовать. Обещаю.

– Уж постарайся. Газ на тебя не действует, а парализатор… Сам знаешь, это довольно неприятно, и ты еще не совсем здоров.

На этой бодрой ноте мы расстаемся.

Вот такие дела, майор. Лучше не рыпайтесь. Поскольку дезактивировать вас с помощью паралитического газа не удастся, то по вашим нейронам в случае чего долбанут электромагнитным импульсом. А в башке у вас, сами знаете, и так…

Глава вторая

Червь-дракон

Отдыхать и набираться сил Артёму не мешали целых два дня.

Собственно, уже на следующее утро Грива почувствовал себя достаточно хорошо и пожелал покинуть палату, но оказалось, что дверь заперта. В распоряжении Артёма были комната размером восемь на двенадцать шагов и санузел примерно втрое меньшей площади, достаточно комфортный, но почему-то без зеркала.

Окон в палате не было, средств связи – тоже. Контейнеры с едой поступали в палату по мини-лифту. Пульт заказа был стандартный, и меню тоже стандартное: несколько модификаций армейского офицерского рациона. Исходя из этого Грива предположил, что находится на одной из аладдиновских баз.

Когда Грива решил испробовать прочность двери, она открылась, и в проеме нарисовался двухметровый темнокожий офицер со знаками различия Отдела внутренних операций и очень вежливо предупредил Гриву, что имеет приказ любыми средствами воспрепятствовать желанию пациента покинуть отведенную ему, пациенту, палату. А учитывая, что пациент – тоже офицер, причем из лучшего силового подразделения «Аладдина», то меры по его удержанию приняты очень серьезные. Так что лучше бы пациенту даже не пробовать.

Грива спорить не стал. На темнокожем офицере была «броня» четвертого уровня. Ни один нормальный человек не станет таскать на себе это «сокровище» без серьезного повода. А поскольку другой причины, кроме выполнения вышеназванного приказа, у офицера не имелось, можно было не сомневаться: Артёма действительно не выпустят из палаты.

– Ладно, – буркнул Грива. – Я не буду убегать. Только не ешь меня, большой черный человек. Моя печень совсем не вкусная.

Пришлась ли офицеру по вкусу эта шутка, Грива не разглядел. Затемненное забрало шлема скрадывало выражение лица.

Здоровяк вышел, а Грива остался. Он решил пока больше ничего не предпринимать. Дождаться появления Хокусая и высказать ему все, что думает.

Однако раньше специального координатора Хокусая Танимуры Гриву посетили другие гости. Важные гости.

Оба гостя были китайцами. У одного – смутно знакомая физиономия. У второго – очень хорошо знакомая. Доктор Сяо Сянь. Руководитель проекта и крупная шишка из Верховного Совета Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции, «боевым» органом которого и является «Аладдин». Хотя это еще вопрос – кто чьим органом является. Если судить по реальным возможностям и политическому весу, это Центр был придатком всемогущего Комитета по выявлению и пресечению несанционированных научных исследований. Но и в Комитете доктор Сяо Сянь был среди самых важных шишек.

Грива посмотрел на круглое, похожее на печеное яблоко, весьма оживленное личико китайца и вспомнил, что лет десять назад Сяо Сяню имплантировали некие хитрые клетки, которые не дадут ему постареть. Так что, если на доктора не упадет кирпич, он еще долго будет бодрячком.

С Гривой тоже попытались проделать эту безумно дорогую операцию, после которой человек не только «забывал» о старости, но и приобретал целый ряд ценных качеств. Однако организм майора Гривы щедрости Комитета не оценил и едва не дал дуба. Хитрые клетки не прижились. Могучий иммунитет и замечательную невосприимчивость к ядам Грива, тем не менее, обрел.

Сяо Сянь. Один из величайших умов нашей славной человеческой науки, которой в последние несколько десятилетий основательно подрезали крылышки, потому что за удовлетворение естественного человеческого любопытства ученых (со всеми вытекающими из этого любопытства положительными результатами для человечества в целом) оскорбленное или обиженное Нечто, названное феноменом спонтанной деструкции, а короче – «ифритом», принялось кромсать и плющить замечательное двуногое сообщество производителей и потребителей, живущее на поверхности планеты Земля.

Сяо Сянь всегда относился к Гриве неплохо, поэтому Артём решил быть вежливым. Тем более что доктор Сянь обладал достаточным весом, чтобы прекратить нелепый «домашний арест».

Экипированные в «броню» охранники принесли гостям удобные кресла. Гриве пришлось сидеть на больничной койке. Ну и ладно. Артём уселся на кровать по-турецки и почувствовал себя вполне комфортно.

Говорили по-английски, поскольку китайского Грива не знал.

Своего спутника Сяо Сянь представил как известного специалиста-психопатолога доктора Лю.

Сяо Сяню уже сообщили, что Грива ничего не помнит. И беседа эта выглядела так, словно доктор верит в амнезию Гривы и хочет помочь ему восстановить воспоминания. А вот второй китаец вел себя совершенно иначе. Судя по всему, он был уверен, что Артём все прекрасно помнит, но скрывает это. Допрос он вел блестяще. Мягко и в то же время очень напористо. Глаза этого человека скрывали темные очки, но от него все равно исходило ощущение враждебной и абсолютно уверенной в себе силы. В других условиях Грива с удовольствием поиграл бы с ним в «кошки-мышки». Но сейчас ему не было необходимости играть. Он ведь действительно ничего не помнил.