Владимир Зырянцев - Вернуться из Готана Страница 45

Но там был еще и третий. Его нельзя было обмануть. Он знал обо мне все. Все слабости, которые я скрывал, все подлости, которых не совершил, но мог совершить, весь гной, который я так тщательно маскировал… Он был спокоен и бесстрастен и держал одну лишь книгу, но этой-то книги и следовало бояться больше всего. Не отрывая глаз от его лица, я попятился. Бежать, скорее бежать от этого мертвого взора, не знающего снисхождения! Краем глаза я заметил какое-то движение и понял, что остальные уже бросились прочь, каждый своим путем. Лишь Видович остался стоять, опираясь на палку, да Химмельсберг зачарованно замер, прижав руки к груди. Нет, их нельзя оставить здесь, здесь они обречены.

Я схватил за руку Видовича, другой рукой обнял культуролога и устремился прочь. Я знал, что они настигают нас, эти трое, нам не уйти, я не утащу сразу двоих, сил не было, надо кого-то оставить, но кого? Я не мог.

Ага, вот и деревья, страшная поляна осталась позади, еще немного, и мы спасены. Но какой здесь туман! Я ничего не видел. Ладно, как-нибудь, скорее вперед… Внезапно я почувствовал, что нога уходит в пустоту, инстинктивно схватился за того из моих спутников, кто был ближе, и мы вместе свалились куда-то. Что-то ударило меня в висок, в голове ослепительно вспыхнуло — и погасло.

…Я находился в центре очерченного Судьей круга, а вокруг сидели все, кто мог свидетельствовать обо мне. Здесь были Латинк, Прунцль, Уокер, Видович, Кэт, Маршо, Дрнди, Ватанабэ, лаборант Фред, охранник Бауманн… А за первым рядом свидетелей проступал из мрака второй, третий. Если надо, они тоже скажут свое слово.

«Он поступил как последний негодяй, бросил нас среди леса, — начал Латинк. — Вожделение оказалось для него важнее долга!»

«Он постоянно обманывал меня, скрывал важную информацию, ставя под угрозу всю экспедицию, — подхватил Уокер. — Все, что узнавал, он прямиком сообщал противнику».

«Да, я получала информацию первой, — подтвердила Кэт-Рэй. — Я вертела им как хотела. Он мягкий как воск, а сам думает про себя, что сильный».

«Но в зону он вас все же не провел», — уточнил Дрнди.

«А зачем было туда идти? — возразила она. — Он нарисовал ее на карте, теперь мы с Уолтером знаем все, что нужно».

«Не будем отвлекаться, — сказал Прунцль. — Мы ученые, и должны быть последовательными. Последовательными и беспощадными. Могу добавить, что этот человек все время плутал во мраке, хотя сам считал, что вполне понимает происходящее. Он ограничен и недогадлив, но это нельзя считать преступлением».

«Вот именно! — раздался знакомый голос — Недостаток не может ставиться в вину, и потом, несмотря на свою ограниченность, он — один из немногих, кто всерьез воспринял мои доводы относительно Ворот».

Я не сразу разглядел говорившего — он единственный из участников экспедиции находился во втором ряду. Это был Химмельсберг. Горячая волна благодарности поднялась в моей груди.

«Воспринял, потому что легковерен, — возразил Маршо. — Точно так же он поверил всему, что наговорили ему Барнет и человек, которого мы знаем как Персона. Тоже мне агент Лубянки! Неужели не могли подобрать кого получше?»

«Слабость не может служить оправданием, — вновь раздался голос Латинка. — Скорее наоборот. Победителей не судят — ими восхищаются, а совершенные ими злодейства объявляют подвигами. Однако он не победитель, а побежденный. К тому же он сыграл свою роль и мне больше не нужен. Я поддерживаю приговор».

«Однако ночь еще не кончилась, — возразил ему Видович, — да и буря стихает. Я слышу шаги. Обвиняемому следует предоставить отсрочку».

«Отсрочка, снисхождение, сочувствие — как же мне все это осточертело! — вскричал Латинк. — Я с прискорбием вижу, что даже здесь, перед ликом Судьи, торжествует мягкотелость. Но я не буду участвовать в победе слюнявого добра, я ухожу. Я иду к своей цели, и вам меня не остановить».

Он поднялся и шагнул прочь из круга. До того, как он скрылся в темноте, я успел поразиться произошедшей в нем перемене: этот гибкий высокий человек с повадками дикой кошки не был похож на хрупкого математика, которого я знал. Может, это был вовсе не Латинк?

«Да, нам этого не дано, — согласился Уокер. — Мы так же недогадливы, как и тот, кого судят сейчас. И когда-то нам это поставят в вину. Однако теперь и я различаю шаги, идущий уже близко. Нам тоже следует удалиться».

Он поднялся, они поднялись и растаяли во мраке. На долю секунды мне удалось увидеть находившихся во втором ряду (они все умерли), затем свет померк и время остановилось.

…Я лежал, прижав ноги к груди, скрючившись, как младенец в утробе. Что-то острое впивалось мне в бок, оттуда толчками, все усиливаясь, поднималась боль. Другая волна боли спешила навстречу первой из правого колена. Я открыл глаза и приподнялся, оглядываясь вокруг.

Вначале мне показалось, что я нахожусь под землей, так темно было вокруг. Затем на фоне чернильного неба проступили еще более темные силуэты деревьев. Преодолевая боль, я повернулся, пошарил руками вокруг, стараясь понять, где нахожусь.

Моя рука наткнулась на чье-то плечо. Рядом со мной кто-то лежал. Кто это? И почему он здесь? Тут заработала память, мелькнула картинка: нечто ужасное гонит меня с поляны, я увлекаю за собой Видовича с Химмельсбергом. Значит, это кто-то из них.

— Зигфрид, это вы? — окликнул я.

Молчание. Я осторожно коснулся лица лежащего.

Никакой реакции. Я уже догадывался, что это может означать, но сознание не хотело с этим мириться.

— Очнитесь, Зигфрид, очнитесь! — тряс я его. Потом вспомнил, что в рюкзаке должен быть фонарик. Пошарил рукой — рюкзак был на месте. Я достал фонарик. Луч вырвал из темноты засыпанную камнями ложбину и человека рядом со мной. Это был действительно Химмельсберг, и он был мертв. Широко раскрытыми глазами глядел в небо, голова была в крови. Вот, значит, чем закончилась моя попытка его спасти. И от чего? От призрака, галлюцинации. Ведь три фигуры на поляне конечно же существовали лишь в моем воображении. Я погубил Химмельсберга, и еще неизвестно, что сталось с профессором; здесь, рядом со мной, его не было видно. Мне нет прощения. Я виновен и буду осуждать себя…

И тут вдруг я вспомнил себя в центре круга и беспощадные обвинения, которые произносили один задругам сидящие вокруг. Это мне тоже привиделось? Ну конечно, это был явный бред, вызванный магнитными колебаниями, усталостью, расстройством…

Внезапно меня охватил озноб. Просто зуб на зуб не попадал. Как холодно! Надо согреться. Надо идти. Надо разыскать Видовича. Надо двигаться, черт побери! Но куда, в какую сторону? Я не имел ни малейшего представления, где нахожусь и в каком направлении надо искать тропу. Я посветил вокруг, прикидывая, где лучше выбраться из ложбины, и вдруг увидел перед собой волка.

Точнее, это был не совсем волк. Стоявшее передо мной чудовище выглядело крупнее и выше. С лобастой головы смотрели широко расставленные, совсем не волчьи глаза. Так вот кого я видел тогда на вырубке! Только это чудовище и смогло выжить в зоне смерти. Тогда он преследовал охранника, теперь пришел за мной. Что делать? Оружия у меня нет. «Ничего страшного, — сказал я себе, — он не нападет, он не должен напасть». Но я знал, что это не так. Зверь видел мою слабость. Я не мог оказать ему серьезного сопротивления. Свет, вся надежда только на свет. Возможно, он остановит его. Только бы не погас фонарик.

Я стоял, сжимая в руках свою единственную надежду. Осторожно переступил с ноги на ногу, чтобы было удобнее стоять, и вдруг левая нога скользнула по камню, я взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, — и упал. Фонарик погас.

Я инстинктивно сжался, ожидая нападения. Однако ничего не случилось. Из окружавшего меня мрака не доносилось ни единого звука. А потом вдруг послышались шаги. Я приподнялся, снова включил фонарик, — и увидел перед собой Барта Персона.

Видимо, пережитых потрясений оказалось для меня слишком много. Ноги буквально подкосились, и я сел, точнее, рухнул на землю. Персон шагнул ко мне.

— Вы ранены? — спросил он самым будничным тоном. — Где? Ага, вижу. Ну это царапина, а вот тут дело серьезное… — Присев на корточки, он деловито и методично осматривал меня, как врач на обходе.

— Это вы… — пробормотал я. — Знаете, мне показалось, что я только что видел… какое-то чудовище… Как вы меня нашли?

— Интуиция, — ответил мой спаситель. — Я чувствовал исходящую от вас… ну скажем, ваше биополе. Здесь надо бинтовать… Сейчас…

— Больно! — вскричал я, пытаясь вырваться, но не смог — хватка у него была железная.

— Ну вот и все, — успокаивающе сообщил он. — Пока большего нельзя сделать. Лучше бы лежать, покой нужен, но не удастся. Давайте руку. Теперь держитесь за меня, и пойдем.

— Нет, постойте, мы не можем… просто уйти… Здесь Химмельсберг… он мертв… — признался я.