E.Allard - E Allard And in Hell is Hell Страница 45

— Проведу показательное представление с участием мнимых бандитов, продемонстрирую, что будет, если человек не захочет подчиниться, — проговорил с удовольствием Фрэнк, в глазах вспыхнуло адское пламя. Ривера поёжился. — Методы устрашения. Достаточно воспроизвести пару раз подобное шоу и все. Люди уже побоятся возражать.

— Уолт тебе не позволит. Это против его принципов.

— Уолт? Он как раз заинтересован прежде всего! Те деньги, которые я получу, вложу в производство более современного, самого эффективного на земле оружия! Этот город — великолепная возможность для этого. Отрезан от всего мира, не виден с моря и суши. Я могу здесь сделать все, что хочу! И никто не сможет мне помешать!

— Мир что ли завоевать решил? Диктатором заделаться? — спросил Ривера. — Не слишком ли ты круто замахиваешься? Диктатура — дело провальное. Вспомни мировую историю — Сталин, Гитлер…

— Я учту их ошибки, — проронил Фрэнк спокойно. — Хочу навести порядок. Но не собираюсь вмешиваться в то, как люди будут производить, торговать. Навязывать своё мнение. Кое-что поменяю, конечно. Так чтобы людям разума стало легче жить.

— Хэнк, с чего это вдруг ты решил заняться переустройством всего мира? — осторожно произнёс Ривера. — Да так кардинально?

— Думаешь, во мне мания величия проснулась? — ответил с иронией Фрэнк. — Нет, просто мир мне сильно задолжал, — объяснил он. — Хочу потребовать с него оплаты.

— Тебе непросто будет это сделать, — с иронией проронил Гилмор. — На земле шесть миллиардов человек живёт. Жизни не хватит их всех привести к единой системе.

— Вот именно, Гилмор! Шесть миллиардов, из них большая часть — паразиты, бездельники, не способные заработать даже на пропитание! Не умеющие мыслить, творить. Мир — навозная куча, в которой изредка встречаются жемчужины. Если очистить землю от отходов человечества, остальные вздохнут свободно.

Ривера нахмурился, заметив, как Фрэнк заводит себя, все сильнее распаляется от собственных слов, и в его глазах ярче разгорается дьявольское, сумасшедшее пламя.

— «Золотой миллиард», — понимающе сказал Ривера, и вздрогнул от резких звуков злого хохота Фрэнка.

— Какой миллиард, Гилмор? Пара сотен тысяч людей и этого достаточно! Да, в мире всего несколько тысяч людей, умеющих мыслить! Все остальное — шелуха. Абсолютно ненужная. Большую часть своей жизни разумный человек, тратит на поддержание не своей жизни, а бездельников, мерзких паразитов! КПД талантливого, мыслящего человека — сотая часть процента! У моего двигателя на водороде коэффициент полезного действия равен семидесяти процентов, а жизнь человека, умеющего мыслить, гораздо ценнее любого механизма.

— Ну, КПД взрослого ты можешь определить, а ребёнка? Пока вырастет непонятно, что получится, — проговорил Гилмор, стараясь изо всех сил поддержать разговор.

— В этом вся загвоздка, Гилмор, — раздражённо буркнул Фрэнк. — Дети ужасно медленно растут. Чтобы вырастить и обучить нового члена общества нужно двадцать, а то и тридцать лет. А затем выясняется, что вырос паразит, отходы производства. А на своём заводе я добился почти нулевых отходов, испорченный металл перерабатывается и идёт в дело. Если для человека это невозможно, ликвидировать этот процесс! Дети — это самоубийство, глупая трата времени и сил. Поставить на поток процесс возобновления тех членов общества, которые доказали свою необходимость человечеству. Талантливый, умный человек вновь возродится с молодым, здоровым телом в камере жизни и уже великолепно работающими мозгами! Процесс познания пойдёт гораздо быстрее! Людям уже не понадобится тратить время на бессмысленное обучение маленьких монстров, которые только едят, пьют, плачут, пачкают пелёнки.

— В этом мире чистого разума будет скучновато жить, — проронил Гилмор.

— Да почему, Гилмор! Наоборот, люди избавятся от бесполезного, бессмысленного труда на благо паразитам. Будут жить только для себя, а не для всякой мрази.

— А ты не боишься, что в какой-то момент времени тебя самого сочтут «отходами общества»?

— Ну, если я потеряю возможность разумно мыслить, создавать новое, то сам соглашусь на своё уничтожение, — ответил Фрэнк совершенно серьёзно. — Я не считаю себя исключительным. Если стану бесполезен, то мне дорога в утиль.

— Хорошо, Хэнк, я подготовлю для тебя данные, — пробормотал Гилмор, с радостью прерывая бредовый разговор, слушать который было невыносимо. — Мне понадобится два-три дня. Я тебе позвоню.

— Отлично! — проронил Фрэнк, вставая. — Кстати, я приглашаю тебя на свадьбу.

— И на ком ты женишься?

— На Дайане Кеплер, — сказал Фрэнк, «правда, ни она, ни её папаша об этом пока не знают», — подумал он с иронией.

Глава 13

— Ловлю, принцесса! — воскликнул Фрэнк.

Дайана смешно взмахнув руками, скатилась с горки, которая заканчивалась в бассейне и упала в его объятья. Он крепко прижал её, ощутив с удовольствием прикосновение упругих, девичьих грудей, и впился в пухлые губки. Она смущённо отстранилась и, выскользнув из его рук, поплыла к кромке бассейна. Вылезла на бортик, Фрэнк мгновенно оказался рядом, обнял её за ноги снизу и стал целовать. Она рассмеялась и закричала:

— Щекотно, отпусти.

Он сел рядом, и они начали болтать ногами в воде, взбивая волны, который пробежав по бассейну, выплёскивались на другой стороне. Дайана улеглась на бортике бассейна, и Фрэнк начал натирать ей спину кремом от загара, она смеялась, болтала ножками. Потом перевернулась на спину и он, наклонившись над ней, стал мягко целовать шею, губы.

— Нет, Генри, хватит, — остановила она его. — Надо идти ужинать. Папа рассердится.

С неудовольствием оторвавшись от приятного занятия, Фрэнк дошёл до шезлонга, медленно вытерся полотенцем, и оделся в брюки и белую рубашку с коротким рукавом.

— Ну, принцесса, пошли? — спросил он, взяв её за руку, увидев, что она натянула на себя летнее, короткое платье-матроску, которое делало её похоже на школьницу старших классов.

Она взяла его за руку, будто послушная маленькая девочка и они проследовали в дом.

В столовой слуги накрывали на стол, окружённый стульями с гнутыми ножками. Хрустальная люстра окрашивала обстановку в мягкий, рассеянный свет. Узкие, высокие окна драпировались портьерами цвета слоновой кости, создававшими впечатление древнегреческих колонн. Стены украшали живописные полотна с пейзажами.

— Хорошо как у вас! — сказал Фрэнк, усевшись за стол, по-хозяйски оглядываясь.

Кеплер хмуро взглянул на него, но ничего не сказал. После основного блюда — жареной баранины на углях, все встали из-за стола, чтобы слуги могли подготовить десерт. Кеплер подошёл к Фрэнку и проговорил: «Я хочу поговорить с вами». Они вместе отправились в кабинет.

— Форден, зачем вам моя дочь? — вдруг спросил Кеплер. — Вы ведь не любите её?

— Что это, Кеплер, вы об этом заговорили? — скривившись, поинтересовался Фрэнк. — Сейчас, за неделю до свадьбы? Разве вы не видите, что я обожаю Дайану? Безумно в неё влюблён.

— Я вижу, что вы очень сильно изменились, — проронил Кеплер резко. — Я ненавидел вас, как своего конкурента. Но уважал за талант и порядочность. Мне было приятно осознавать, что среди бизнесменов есть такие люди, как вы. А теперь я вас презираю.

— Кеплер, мне безразлично, что вы обо мне думаете. Мне нужна ваша дочь.

— Или мои заводы? — быстро уточнил Кеплер.

— Я почти также богат, как и вы, — криво усмехнувшись, возразил Фрэнк. — Почему вы решили, что мне нужны ваши деньги?

— Вы женитесь на ней из-за денег. Поэтому я хочу вам сказать, что разрываю нашу помолвку. Вы поняли?

— Кеплер, или вы отдаёте мне вашу дочь или навсегда ее потеряете, — процедил Фрэнк зловеще.

— Что это значит, черт возьми?! — прорычал Кеплер, вставая из-за стола. — Я выкину тебя вон, наглый щенок!

— Успокойтесь, Кеплер. Я вам все объясню, — спокойно проронил Фрэнк. — Ваша дочь спасла мне жизнь в баре Бориса Кайманова. Вы же прекрасно знаете, что альтруизм в нашем городе карается смертной казнью. Она проделала это на глазах дюжины свидетелей. Или вы отдаёте мне вашу дочь, или её ждёт виселица. Вы хорошо меня поняли, мистер Кеплер, мой будущий тесть? — поинтересовался Фрэнк самодовольно. — Вам стоит подумать над этим. И очень надеюсь, что об этом разговоре Дайана не узнает. Ибо, сами понимаете. Или Дайана будет принадлежать мне, или никому.

От лица Кеплера отлила вся кровь, сделав его похожим на мертвеца. Схватившись за сердце, он тяжело задышал и рухнул в кресло. Довольный произведённым эффектом, Фрэнк проронил с ухмылкой на губах:

— Я думаю, мы договорились, мистер Кеплер. Или мне лучше звать вас: «папа»?

Стук в дверь отвлёк Фрэнка от приятных воспоминаний. В кабинет вошёл широкоплечий парень с лошадиным лицом и характерной носогубной складкой, которая делала его похожим на марионетку.