Под игом чудовищ. Возмездие - Андрей Арсланович Мансуров Страница 45

– Ну… В какой-то степени – да! И главное – та самая Машина. Ведь если у нас с лордом Хлодгаром снова начнутся боевые действия, раненные неизбежно появятся! Вот и встаёт первый вопрос: как вы считаете: допустимо ли особо тяжёлые случаи ранений лечить помещением пострадавшего – в Машину? Ведь, скажем, если человеку отрубили руку или ногу – наши лекари уж точно не смогут их пришить! А так, с Машиной – мы бы вернули в строй полноценного бойца! Которого, по-идее, и по законам нашего любимого Конклава, полагается сразу сжечь! Пусть и абсолютно здорового и боеспособного!

И вы, ваше Величество, лучше всех нас должны понимать актуальность этой проблемы! Поскольку проверяли лично, и знаете – никаких изменений в личности при этом не происходит! От веры предков сознание не отступает. И дьяволу не поклоняется.

– Согласна, проблема есть. – её Величество изволили нахмуриться, – Но ведь вы сейчас имели в виду под «наследием» не только Машину?

– Разумеется, ваше Величество. Дело сейчас в том, что к нам в руки попали так называемые автоматы. То есть – легендарное смертоносное огнестрельное оружие. Стреляющее пулями. Нам, можно сказать, повезло. Взрыв, уничтоживший танк и запасы горючего, не повредил ни этим автоматам, ни патронам, полагающимся к ним. Вот и встаёт вопрос: допустимо ли применение нашими лучшими стрелками – этих автоматов. Против тварей лорда Хлодгара. Это могло бы существенно помочь нашей армии – ведь автоматы могут вести прицельный огонь на полмили. А луки – только на двести шагов!

– Озадачили вы меня, если честно, лорд Дилени… Впрочем, про наш с милордом Архиепископом разговор я вам рассказала. И теперь вы понимаете, что за любые действия на территории вверенного вашим заботам Протектората отвечаете только вы.

Так что, думаю, как новый Наместник Говардии, вы и сами сможете решить: пользоваться ли вашим бойцам автоматами, или нет!

«…неприятная проблема. Даже если привязывал ей к ступням железных грузов чуть не в сто кило – она умудрялась достаточно долго держать ноги согнутыми! И мышцы слабели и начинали отказывать только через четверть часа, или даже больше! Да и не погружаются так ноги на всю их длину – потому что грузы занимают чуть не половину глубины бочки!

Такой вариант меня не устраивает никоим образом. Ведь я люблю, когда дама сразу реагирует на мои конкретные действия! Так и «отдача» от её мучений куда… эффективней!

Поэтому пришлось поднять её лебёдкой из бака, да и положить снова на каменный пол.

Некоторое время не мог даже прикоснуться к железкам – раскалились от души. Я даже чуть не обжёгся – хорошо, потрогал вначале тыльной стороной ладони. Однако верёвки, которыми их привязал к ножкам моей красавицы, просто разрезал – что у меня, других нет, что ли?!

Вот этими другими верёвками я и привязал её торс со стороны спины, и такие сильные ножки к толстенному деревянному колу – привязал в семи местах, особо тщательно и плотно примотал колени, икры, бёдра, талию, и грудь в районе подмышек: теперь даже если очень захочет согнуться – ничего у неё не получится! Шею только не привязывал – ха-ха! Ещё задохнётся – специально, натягивая верёвку…

Прицепил крюк к той верёвке, что крепилась подмышками. Теперь никуда не денется: руки сзади и в кистях и в локтях связать тоже не забыл. Подбросил и дров под бочку: нормально. Не кипит, конечно, сильно, но, главное – не вспыхивает. То, что надо!

Вот теперь, глядя в бочку, над которой снова зависла, она начала подвывать, и дёргаться. Поздно, милая! Раньше надо было визжать и умолять меня! Может, тогда и не стал бы поступать так с ней… Впрочем, вру: стал бы! Поскольку секса от дамы я уже поимел.

Ну а теперь посмотрю, насколько эта паршивка окажется живучей!

Верёвку я опускал не торопясь: вначале в раскалённом масле оказались только кончики пальчиков! Ну, их-то она сразу отдёрнула и задрала! Кверху! (Да и кто бы на её месте не задрал!) И только коротко вскрикнула, быстро стиснув зубы – вредничает, не хочет доставлять мне радость своими мольбами и воплями, пытается скрыть, что больно! Гордая. Э-эх… Каких только гордячек я тут, у себя в подвале, не видывал. И не ломал.

Поскольку я очень спокойный, терпеливый, и настойчивый.

Поэтому опустил её сразу так, чтоб и все ступни оказались в бурлящей жидкости. Но – неглубоко. Примерно на пару дюймов.

О, как она завыла, заёрзала на своём подобии кола! Слёзы из глаз так и брызнули.

Ничего, правда, ей это не дало. Кроме того, что сползла она по этому колу ещё на пару дюймов! Тут уж она «врубилась»: ёрзать перестала, но орала и визжала, как резанная! (Извините за литературный штамп! Но как ещё про это дело сказать?!)

Запахло бифштексом. А потом и подгоревшим бифштексом. Я между тем опускать ниже не торопился. Терпеливо стоял рядом, и наблюдал за тем, что происходит в бочке. Потому что интересно мне было: в какой момент её опущенные в масло части ног потеряют чувствительность совсем: когда отомрут нервные окончания, или когда отвалится струпьями сожжённая кожа, и мясо превратится в съёжившиеся подгоревшие угольки?

Через минут пять крики стали стихать, только не понял я: от того ли, что действительно отмерли нервы, то ли – сил больше нет на этот истошный ор. Ступни покоричневели, местами почернели, и словно стали меньше: жарятся, стало быть, во фритюре… Собственно, уже пережарились. Но мне же не есть их – хотя кое-какие злые языки и поговаривают, что я людоед, и пью кровь девственниц, и закусываю младенцами. Чушь. У меня своя, весьма чёткая, специфика. А на роль вампира никогда и не претендовал.

Ладно, что-то больно тихо у меня в подвале. Даже непривычно. Но есть же у меня способ проверить, почему примолкла: опустил её ножки в масло ещё дюйма на три!

Оказывается, силы орать ещё остались! От воплей и визга буквально закладывало уши! А уж трясла свой кол она так, что масло чуть не выплёскивалось из бочки! Проклятья, которые на весь подвал разносились из прелестного, но перекошенного жутким оскалом ротика, испугали бы и святого. Правда, я к таковым не отношусь никоим боком.

Пришлось, чтоб не обрызгала, отойти подальше, в мой угол к столу, да сесть завтракать – а она пускай себе висит в таком положении и орёт ещё хоть… Минут десять.

А потом