Владимир Контровский - Горькая звезда Страница 45

Все трое помолчали, а потом Андрей посмотрел Алексею в глаза и уронил веско:

— Ты уверен, что все это правда — то, что ты нам рассказал?

— Уверен, — ответил Алексей.

Он не стал рассказывать друзьям о своем странном сновидении — и без этого мистики выше крыши, — но парням хватило его уверенности: с такими вещами не шутят.

— Но если так, — рассудительно заметил Артем, — то идти надо не втроем, а большим отрядом, тогда наверняка пробьемся. А еще лучше — расскажи обо всем полковнику, а он свяжется с высокими военными чинами за кольцом оцепления. Раз такое дело, пускай они долбанут по Сердцу Зоны чем-нибудь основательным, чтобы все там в пыль, вместе с этим треклятым Чертовым Плевком!

— Не получится, — Алексей криво усмехнулся. — Большим отрядом туда идти нельзя: слишком заметно. А если заметно, то кто-нибудь непременно заинтересуется и спросит сам себя: а что это им понадобилось в районе аварийной АЭС? И тут же найдутся охотники нас перехватить и получить ответ на этот вопрос в «частной доверительной беседе», а то и попросту перестрелять нас по дороге, и все дела. Сами знаете, какая паутина сплетена вокруг Сердца Зоны и что за пауки ее сплели. А насчет «долбануть» — это тем более не получится. Зона нужна слишком многим, иначе ее давно уже выжгли бы. Мало человекам оружия, что сами они изобрели, — им подавай чего-нибудь этакого особого, неземного. Да и как ты себе это представляешь? Лощеные господа в уютных кабинетах вот так сразу поверят командиру незаконного вооруженного формирования, окопавшегося в Киеве и провозгласившего свою независимую республику, и кинутся спасать город от незнамо чего? Вы мне и то не до конца верите, а что тогда говорить о генералах и правительствах? И убеждать их некогда — времени у нас в обрез. Нет, ребята, идти нужно малой группой. Втроем — вам я доверяю.

— Не дойдем, — угрюмо произнес Андрей. — Идти к ЧАЭС — это тебе не лутеров по пустым квартирам гонять. Слишком это опасно, Леша.

— Опасно, — согласился Алексей. — Но вот что я вам скажу, парни. Если вы пойдете со мной, я буду рад. Если не пойдете — я не обижусь и отправлюсь к Сердцу Зоны один. Пусть уж лучше я лягу на пустоши, чем меня потом совесть насмерть загрызет при виде гигантской черной ямы на месте Киева.

Артем и Андрей молча переглянулись.

— Ладно, — медленно проговорил Артем, — мы с тобой, псих ненормальный.

— Спасибо, ребята, — тихо сказал Алексей.

Артем погиб, когда они прошли большую часть пути и вдали уже показались корпуса мертвой электростанции. До этой роковой минуты все шло на редкость гладко, и друзья немного расслабились, а этого Сердце Зоны не прощает…

А поначалу все складывалось как нельзя лучше. В разведрейды в Зону полковник предпочитал направлять добровольцев, и когда трое друзей вызвались идти в очередной поиск, он не стал возражать, тем более что Андрей и Артем с Зоной были уже знакомы. Правда, утверждая состав группы, он спросил у Алексея: «А молодую жену вдовой оставить не боишься?», но, услышав в ответ его решительное «Не боюсь, товарищ полковник!», молча кивнул головой.

Ребята вышли в разведывательный рейд хорошо экипированными: с водой, едой и медикаментами, с оружием (никакой экзотики — все трое были вооружены старыми добрыми АКМ с подствольниками), с солидным боезапасом и в защитных комбинезонах «хамелеон», усиленных бронепластинами. Многие сталкеры зачастую предпочитали суперсовременные автоматические винтовки иностранного производства с компьютерными наворотами, но друзья остались верны «калашам», и отнюдь не из чистого патриотизма — эти неприхотливые машинки отлично зарекомендовали себя на пустоши, да и особого выбора у ополченцев не было: оружие и в Киевской, и в Чернобыльской зонах ценилось на вес золота.

До «бутылочного горла» они добрались на трофейном бэтээре, оставшись при этом незамеченными беспилотниками и благополучно избежав встреч с моторизованными патрулями «гуманистов». БТР сразу же ушел обратно (вернуться за ними он должен был через три дня), а разведчики двинулись дальше на своих двоих. Алексей знал, что трех дней для выполнения задуманного им явно не хватит, но говорить об этом экипажу бронемашины не стал. Конечно, по возвращении придется все объяснить полковнику (а то как бы их самодеятельность не сочли за дезертирство), но для этого надо еще вернуться. А победителей — не судят.

Разделительный барьер между двумя «грязными» зонами — Чернобыльской и Киевской — прошли без проблем. Артем и Андрей помнили сталкерские лазейки, да и охрана здесь, где остался радиоактивный след выброса, протянувшийся от Припяти до Киева, была скорее символической (в отличие от внешнего кольца оцепления, окружившего обе зоны минными полями, спиралями Бруно, бетонными заборами и многочисленными постами электронного наблюдения). Углубившись в Зону, под вечер они сделали короткую остановку в одном из импровизированных баров в сталкерском поселке на окраине пустоши, являвшем собой причудливое скопище полуразрушенных домов, трейлеров и контейнеров, приспособленных под жилье. Алексей хотел без задержки миновать убогий притон, устроенный в бетонном подвале опустевшего двухэтажного здания, однако друзья объяснили ему, что этого делать нельзя: сталкеры, ревниво оберегающие свои делянки от чужаков, могли насторожиться, заметив пришлых, уверенно направившихся прямиком к «адскому винегрету», без вопросов типа «А как пройти туда-то?», и проследить за ними. Впрочем, вынужденный привал не отнял много времени: друзья очень убедительно изобразили глупых новичков, наслушавшихся сказок о бесценных артефактах, валяющихся в Зоне на каждом шагу (только не ленись за ними нагнуться!), задали с десяток идиотских вопросов, выпили по банке скверного пива (по цене коллекционного коньяка), купили (по дешевке) подержанный индикатор аномалий и ушли в ночь, провожаемые ироничными взглядами местных завсегдатаев, уже записавших «этих дураков» в покойники.

Наверное, им повезло: они шли по Зоне, как по ровному полю, удачно обходя замеченные ловушки (сталкерский опыт Андрея и Артема, приобретенный парнями за время их недолгой жизни в Зоне, оказался очень полезен) и счастливо избегая встреч с опасной живностью пустоши, — Алексей, наслушавшийся рассказов о чернобыльских тварях, испытал даже что-то похожее на разочарование. Тем не менее чужеродное дыхание Зоны он почувствовал сразу — к здешним местам, с виду ничем не примечательным, очень подходило прилагательное неземные. И трава здесь была какая-то не такая, и земля, и даже небо, низкое и странно светящееся. И тишина, давящая и гнетущая, убивающая все звуки. «Одно слово — Зона, неведомое порождение непонятно чего. Вселенское кладбище, где похоронены законы земной физики. „Пока все тихо, даже чересчур тихо, но что будет возле самой АЭС и кто встретит нас у кристалла? — с тревогой подумал Алексей. — Ожившие покойники или, может статься, сородичи Заточенного?“ При мысли о том, что им, возможно, придется встретиться лицом к лицу (или что там у них вместо лица?) с близкими родственниками затаившегося под Киевом древнего чудовища — твари (судя по тому, что Алексей о ней знал) невероятно могучей, совершенно безжалостной и абсолютно неуязвимой, — Алексею стало не по себе. Но он справился с этим, чтобы не выказать перед товарищами охватившее его смятение.

Но пока никаких сюрпризов Зона им не преподнесла. Унылый пейзаж — болотистая кочковатая равнина, кое-где украшенная серыми чахлыми кустиками и редкими уродливыми деревцами, изогнутыми самым причудливым образом, и подернутая мелкой сеткой осеннего дождя, — не радовал глаз, но ополченцы не обращали на это внимания: в конце концов, они пришли сюда не любоваться красотами дикой природы, а на такой открытой местности меньше вероятность напороться на что-то неожиданное и неприятное. Ночью ребята спали по очереди, предусмотрительно выбирая для ночлега места только с хорошим круговым обзором, а днем двигались крайне осторожно, предпочитая сделать крюк и обойти стороной подозрительную ложбинку или бугорок, чем переть напролом ради сомнительной экономии времени и сил. „Торопись медленно!“ — этот девиз на Чернобыльской пустоши имел силу закона. Но к вечеру третьего дня везение кончилось.

Купленный в баре индикатор аномальных форм жизни оказался барахлом — среди торговцев пустоши не считалось зазорным „впарить лохам“ негодный товар (Зона, мол, все спишет). В статике он работал более-менее, а вот в динамике подкачал, и отчаянная троица, миновав овраг, густо поросший какой-то вонючей гадостью, на опушке небольшой рощицы лоб в лоб столкнулась со стаей кабаноголовых волков — гуронов, как называли этих зверей сталкеры, — то ли гнавших кого-то по зарослям, то ли, наоборот, спасавшихся бегством от кого-то более сильного и агрессивного.