Пир для избранных - Артем Каменистый Страница 46

единственному каменному строению посёлка. Примитивный прямоугольник неровных стен, перекрытый настилом из нескольких слоёв жердей, замазанных глиной да накрытых пластами дёрна и коры. Несмотря на примитивизм, конструкция смотрелась солидно и чужеродно. Сомнительно, что местные жители причастны к её возведению. Больше похоже на то, что они обосновались здесь, когда она уже стояла готовая, и кое-как восстановили её крышу своими методами.

Крыша каменного дома – высочайшая точка посёлка. Если уж решил высматривать разрывы во вражеских рядах, заниматься этим следует именно оттуда.

Но, ещё не дойдя до неё, Грешник заметил неладное. Да и как не заметить, что все или почти все уцелевшие участники движутся в том же направлении. Причём некоторые прямо на глазах сбиваются в группы и начинают торопливо заваливать улицы камнями, жердями, корзинами и даже крупногабаритной посудой из простенькой местной керамики.

Эх, разукрашенным дикарям следовало раньше крик поднять. Оказывается, у их хоровых воплей ярко выражен организационный эффект.

На ходу услышал, как общается пара участников:

– Или все тут поляжем и без ничего останемся, или выгорит.

– Раньше надо было шевелиться. Теперь не успеем, – нервно ответил собеседник.

– Кончай болтать, давай вон тот сарай завалим. Куча хлама получится.

Рассуждения верные. Алтари воскрешения не у всех имеются, к тому же они не гарантируют стопроцентную выживаемость. Да и не факт, что наказание за срыв защиты обнулится при смерти. Кукловоды об этом упомянули как-то уклончиво.

Хочешь не хочешь, придётся не просто воевать, придётся постараться победить.

Все силы к этому приложить.

Так что на крышу Грешник полез уже не как одиночка, планирующий бегство. Начал оценивать действия участников. Сверху заметно, что почти все даже без централизованного руководства действуют разумно. Понимая, что оставшимися силами серьёзный периметр не удержат, почти в полном составе оттянулись от окраин и торопливо устраивают баррикады вокруг площади. Торопятся, стараются, но времени вряд ли хватит, чтобы серьёзно оградить её хотя бы одинарным кольцом. То есть укрепления слабые и располагаются в одну неровную линию, её прорыв может быстро привести к проигрышу.

Углядев сверху не усидевшего в укрытии Шофёра, Грешник прижал руки рупором к лицу и крикнул:

– Жерди! Забивайте их вокруг столба и рубите, чтобы острый срез оставался! Этот столб с чучелом надо беречь!

Шофёр на это лишь руками развёл.

Ну да: ни времени нет, ни инструментов, ни наплыва желающих подчиняться тому, кто сам не рвётся работать.

А нет, вон, один, услышал и понял, что мысль не пустая. И начал споро махать своим немаленьким топором, используя его вместо молота. Им же заострял наспех вбитые обрезки жердей.

Вряд ли что-то приличное успеет устроить, но пускай старается.

Грешник уставился вдаль. Там, во мраке, кричали уже опасно-близко, и в кромешной тропической тьме проглядывалось движение. Казалось, на посёлок надвигалась пенящаяся волна, позади которой там и сям переменчиво мерцали светлячки.

И волна немаленькая, и светлячки никакие не светлячки, а факелы в руках убийц.

– Четыреста четыре единицы осталось! – прокричал Шофёр. – Ребята, надо продержаться! Покажем им!

Некоторые на крик ответили одобрительно, но именно что некоторые. Почти все участники были и до этого морально оглушены из-за случившегося, а ор сотен или тысяч приближающихся врагов придавил их окончательно. Местные жители, часть которых тоже присоединилась к намечающемуся побоищу, и вовсе помалкивали, потому как вряд хотя бы слово поняли, да и напуганы ничуть не меньше.

Присев, Грешник выдернул из настила зажигательную стрелу. По какой-то причине она погасла ещё в полёте, но при этом пакля на вид в порядке, на ощупь маслянистая.

Достал зажигалку. Так и есть, загорелась.

Вскинул лук, спустил тетиву, толком не напрягаясь. Опасался, что полноценный выстрел вновь собьёт с ненадёжной стрелы пламя.

Не сбил. Пролетев по крутой дуге, стрела угодила в то самое едва заметное белёсое копошение, походившее на пену, взбитую накатывающейся морской волной. Грешник успел заметить сплошную массу тел, в которой огонёк тут же погас. Даже не понял, попал в кого-нибудь или нет. Но, скорее, да, потому что промахнуться там непросто.

Осознав это, потянулся к колчану и принялся торопливо его опустошать. Стрелы заблаговременно приготовил обычные, не бронебойные. Таких в продаже у неписей повсеместно доступны два вида: с листовидным плоским наконечником, и фигурные – трёхгранные, где каждая плоская грань прилично выпирает и небрежно заточена. И те, и другие отлично работают, когда противники без доспехов, панцирей и крепких шкур. Раны оставляют широченные, жестоко рубят мышцы и внутренности, жертвы валятся от шока, или быстро теряют силы из-за обильного кровотечения.

Вот и сейчас бил вслепую, а телефон теперь не просто трезвонил тревожно, а и частенько дёргался, вибрацией сигнализируя о том, что кому-то прилетело наповал. Может кукловоды награды сразу и не начисляли, но гибель противников фиксировали исправно.

– Какой там счёт, Шофёр?! – крикнул Грешник, набивая опустошённый колчан.

– Триста девяносто пять!

Это как так? Телефон изучать некогда, но он ведь не просто так вибрирует. Да, Грешник мог не успеть убить десятерых, чтобы один балл в плюс прочности заработать, но ведь и в минус никак не мог выйти.

Получается, покуда он стрелял, погибло ещё девять участников и жителей. Наверное, умерли те, кому не повезло в начале, или дикари поймали хитрецов, пытавшихся убраться подальше от проблемного посёлка.

Если ничего не изменится, и пары минут не пройдёт, как поселок лишится четверти защитного потенциала. Затея кукловодов сразу показалась издевательством, а сейчас представляется издевательством изощрённым.

В свете пожаров, полыхавших на окраине, показались первые дикари. Да, предположения оправдались – всё те же старые знакомые. Стилизованные белые узоры на телах, черепа вместо шапок. И, вот уж неприятно, луками вооружены далеко не все. Как и просчитывал Грешник, у одного из десяти или около того. Остальные почти поголовно с копьями и дубинками, иногда с каменными топорами и молотами, очень редко с мушкетами. Примерно половина с убогими щитами из тростника и кожи, даже обычные стрелы с такими справятся.

Грешник заново набил колчан и продолжил. Теперь не наобум работал, а прицельно, и телефон на это реагировал почти непрерывно. В грудь и в голову, в грудь и в голову. Старался бить в скопления противников, поражая впереди бегущих. Те при удачном падении устраивали следующим за ними знатную подножку. То и дело на грохнувшихся валились новые и новые, устраивая завалы, серьёзно осложняющие продвижение.

Но даже в самом лучшем случае это походило на попытки преградить русло горного ручья растопыренными пальцами.

Слишком много дикарей, и набегают они со всех сторон. Как Грешник ни оглядывался, не заметил ни намёка на разрыв в кольце окружения.