Камень - Борис Вячеславович Конофальский Страница 46

Все оставшиеся вещи он закинул под брезент и быстро закопал. Потом завёл мотоцикл. Отлично! Мотор заработал со второго толчка стартера. Как и положено после долгого простоя, Горохов уселся в седло, включил фару и на малых оборотах проверил все узлы: газ, тормоза, сцепление… Всё работало безукоризненно. И тогда он потихонечку повёл мотоцикл на юг, ближе к дороге, которая вела от города к озёрам. В полукилометре от дороги он приметил себе два близкорасположенных бархана, остановился между ними. Это было опасно, оставлять мотоцикл тут: найдут и разграбят сразу. Чтобы не угнали, он вывернул обе свечи, однако он не видел другого выхода. Хотя сейчас, в дождь, саранчу почти не собирают, а без дела таскаться по пескам дураков мало, можно и на сколопендру наткнуться. Они в дождь просто сатанеют. В общем, ему нужно было побыстрее вернуться сюда, пока не начало светать. И он почти бегом двигался к грузовику. А тут, ему на радость, ещё и дождь пошёл. Теперь ещё и следы смыты. Всё как по заказу.

***

В той столовой, где уполномоченный оставил Мурата, объявился и его дружок Петя. Горохов усмехнулся: хитрые, черти. Тощий сидел не с товарищем, а за другим столом с какими-то старателями. Капюшон не снимал, надеялся, что в переполненной столовой Горохов его не разглядит, но не снятый в помещении капюшон как раз и привлёк внимание наблюдательного уполномоченного. Тот сразу узнал Петю по задрипанному пыльнику и по убогому оружию. Впрочем, Горохову было плевать на ухищрения этих типов. Он, не снимая респиратора, подошёл к Мурату и, когда тот обратил на подошедшего внимание, кивнул в сторону двери: пошли.

«Напарник» сразу вскочил, засобирался; догоняя его у двери, сказал обрадованно:

- А я уже… это… думал, ты не придёшь.

- Садись за руль, - произнёс уполномоченный, отдавая «напарнику» ключи зажигания. – Нам надо в гостиницу ещё раз съездить.

- Ага, - Мурат влез в кабину, он был явно обрадован тем, что Горохов вернулся. – А это… что-то ты перемазанный вернулся, вон все ботинки в глине. Рукава…

- Дела были, - сухо ответил Горохов, усаживаясь на пассажирское кресло. – Поехали.

- А, дела… Дела – это хорошо, вот когда дел нету – это плохо, - Мурат вдруг засмеялся.

«Когда я тебя оставлял, ты говорил через раз, а теперь смеёшься; это тебе так от еды полегчало или травы прикупить умудрился?».

Впрочем, от Мурата сильнее полынью вонять не стало, так что Горохов ни в чём не был уверен.

Этот заход в гостиницу был необязателен, но Горохов подумал и решил всё-таки в неё ещё раз заскочить. Если те, кто за ним следит, держат там человека, то это будет полезный заход. А если нет, то он снова поставит на грузовик «маячок», и пусть Мурат с тощим Петей гонят на нём куда угодно.

Они с Мураткой вошли в холл, в котором опять было многолюдно – хотя и не так, как несколько часов назад, – миновали его и вскоре были в номере у Горохова. Там уполномоченный скинул свой рюкзак и, вытаскивая из него одежду, в которой приехал, произнёс:

- Раздевайся.

- Раздеваться? Чего однако? – удивлялся «напарник».

- Давай не тупи, время поджимает, - кидая одежду на кровать, продолжал уполномоченный. – Снимай свою рванину.

- Это мне, что ли? – всё ещё не верит Мурат, поднимая с пола отличные башмаки.

- Если подойдут, – Горохов вытащил из рюкзак пыльник с отражателями, шляпу и жёлтый технологичный респиратор. В общем, он отдавал Мурату всё, кроме очков «Спектр», которые ему самому пришлись по вкусу. – Давай, Мурат, переодевайся, тебя в этой одежде должны на Тёплой горе узнать. А не узнают, так и грузить не будут. И поторопись, нам нужно до рассвета уйти отсюда.

- Ботинки, кажись, не подойдут…, - говорил напарник, скидывая свой ужасный пыльник, больше похожий на влажную тряпку, прямо возле себя на пол.

- Оставь тогда, штаны надевай.

Мурат начинает одеваться, а Горохов за ним наблюдает. Когда «напарник» скидывает на пол рубаху, уполномоченный поднимает вонючую тряпку с пола стволом винтовки, рассматривает её пару секунд.

- Муратик, а у тебя, что, вши, что ли?

- Да, чё-то… да бывает…, - нехотя соглашается тот. – Последнее время одёжу негде было прожарить. Так-то на бархан в три часа дня бросишь, и всё, нет вшей, а сейчас поразвелись мало-мало…

- Короче, до Тёплой Горы один поедешь. – Горохов небрежно кидает грязную рубаху напарника на пол.

- А-а, ладно…, - это для Муратки неожиданность, но он соглашается; потом, накидывая отличный пыльник, осматривает свои плечи, одно, другое, явно эти зеркальные светоотражатели Мурату по душе. – И один доеду, однако…

«Господи, какой же ты тупой, напарничек, ну хоть для галочки поинтересовался бы, зачем едешь, кто и где будет встречать. Видно, в их компании тощий Петя играет роль мозга».

- Шляпа, перчатки, респиратор, оружие, фляга, - всё это уполномоченный выкладывает из своего рюкзака.

- Это всё мне? – не верит Мурат, он даже вытаскивает из кобуры револьвер, вертит его в руках.

Но Горохов вырывает оружие у него из рук, заталкивает обратно в кобуру, начинает помогать «напарнику» надеть пояс с патронташем.

- Давай-давай… Потом посмотришь, тебе уже выезжать пора. Говорю же, нужно выехать до рассвета. Надевай всё. Побыстрее…

Когда Мурат надел, Андрей Николаевич вздохнул: «Я бы сразу заметил, что это не я, - Мурат только по росту был такой же, как и он. Сутулый, с покатыми плечами наркот мало походил на крепкого и выносливого человека. - Ладно, будем надеяться, что если в холле кто-то и сидит, то это не профессионал».

- Мурат, слушай внимательно, - начал он, - я сейчас выхожу первый, ты подождёшь ровно три минуты и тоже выходишь из номера. Дверь, - он протянул «напарнику» ключ, - запрёшь. Быстро спускаешься вниз, ни с кем не разговариваешь, садишься в машину, сразу заводишь и сразу уезжаешь. Всё понял?

- Ага… Ладно…

- Респиратор, очки, перчатки и шляпу не снимаешь! Слышишь?

- Ага, - и тут он интересуется: – А почему?

- А потому…, - Горохов с ним строг. – Делай, как сказано.

- Ага, ладно, - соглашается Мурат и надевает респиратор.

- Плечи разверни, - просит Горохов. Он наденется, что если «напарник» перестанет сутулиться,