Андрей Круз - Возле Тьмы. Чужой Страница 46

Серая лента полосы проматывается под нами, убегают назад ящики с упакованными планерами, мелькают столбы ограды. Полоса широченная, если даже ветром поведет, то и по фигу. Места для взлета – с огромным запасом, так что закрылков не трогаем. Все, отрыв!

Шум колес прекратился, сразу стало тише. Так, масло на пяти барах, норма, теперь следить за тем, чтобы скорость держалась около пятидесяти с небольшим узлов, тогда высота быстрее всего набирается при меньшем напряжении.

– Нормально, – вдруг сказал молчавший Мар. – Давай круг над городом, осмотреться надо, а потом обратно.

– Без проблем, – повторил я в третий раз, но уже с большим оптимизмом.

Половина дела сделана, так сказать, «осталось уговорить царя», то есть еще и сесть без происшествий. Но по ощущениям эта «хохляцкая летучая мышь» управляется даже проще, чем По-2, если такое вообще возможно.

Самолет набрал полторы тысячи футов высоты, плавно развернулся и пошел в сторону города, к горам, которые поднимались за ним стеной. Интересный рельеф: тут совсем плоско, как стол, ни холмика, а сразу за границей Боулдера настоящий вал. Как будто волна каменная накатывала на город, да вдруг замерла, застыла, не дотянувшись.

Кстати, ближе к горам странности с ветром могут быть, наверное, так что мне с моим опытом лучше повнимательнее.

А штурвалом управлять приятнее, чем ручкой, к слову. Может, кому-то не так, но вот лично мне больше нравится. Как-то уверенней и солидней получается.

В кабине стало заметно холодно, несмотря на охотничий камуфляж, который я надел с утра. Нашел на панели тумблер «обогреватель кокпита» и щелкнул им. Заметно потянуло теплым воздухом, стало уютней. Стеклянные стены по бокам создавали странное впечатление, будто ты, как Баба-Яга, в ступе летишь или на летучем кресле. Вперед видно было отлично, капот здесь короткий и довольно низкий, как в «жигулях» едешь. Все нравится, короче. Можно смело менять джип на эту машину.

Мы, задорно жужжа мотором, пролетели над полями, потом над каким-то чудным спорт-комплексом, состоящим сразу из кучи футбольных полей, потом над стоянками и церковью, потом потянулись дома с небольшими участками, которыми, похоже, весь город и застроен. Несмотря на невысокую для самолета скорость, «фоксбэт» перемахнул через городок моментом, приблизился к горам, здесь еще пологим, действительно качнулся под боковым ветром, развернулся и пошел вдоль них, направляясь на юг.

– Минут десять полетаем – и на посадку, – сказал Мар. – Смотри, трупоеды внизу.

– Вижу.

Действительно, по широкой улице трусили неторопливо три «гончих», как я по старой памяти успел окрестить местных четвероногих тварей, а следом за ними шел «демон». Такое впечатление, что он собак выгуливает. А может, так оно и есть, кто знает.

Пролетели дальше, уже над южной окраиной, в сторону Лафайетта, пригорода Денвера. Над Денвером пелена колеблющегося воздуха, а здесь пока нет. Нет? Кстати, а это что?

– Что вот там? – спросил я у Мара. – Карта есть?

Карта у него была, к тому же раскрытая и уложенная в пластиковый файл. Посмотрев туда, куда я указывал, Мар повозил пальцем по карте, после чего сказал:

– Госпиталь был. Добрых Самаритян. А в чем дело?

– Ничего не видишь?

– Да, точно, – сказал он, приглядевшись. – Начинается. Здесь тоже начинается.

Именно что «начинается», по-другому и не скажешь. Воздух в этом месте колебался как над костром, размывая очертания зданий и машин на большой стоянке. А вот еще несколько «гончих». И еще какая-то тварь… Точно, начинается.

Я чуть завалил самолет на левое крыло, вводя его в пологий неторопливый вираж.

19

На аэродроме было суетно до самой темноты – готовили к вылету машины. Мы приземлились без происшествий, после чего Мар сказал, что экзамен вроде как принят. Ну верно, если ничего экстраординарного не случится, то долечу куда угодно. Самолет закатили на стоянку, заправили. Еще пару часов я просидел в кокпите, разбираясь с навигационной системой, радио и просто привыкая к управлению, чтобы не вспоминать где что и не высматривать. Потом начало понемногу темнеть, и работы сами по себе закончились, люди собрались в терминале.

Оставаться в темноте на улице не хотелось никому – это все же не в городе, да и я не забыл тех тварей, что видел совсем недавно с воздуха. Раз начинается, то всего можно ждать, я думаю. Может, уже давно началось – откуда-то же пришел тот «демон» ко мне в дом, когда я болел. И до этого я их видел. Может быть, Тьма так начиналась? Или как-то похоже? А люди тогда где?

Обед, а если по-нашему, то ужин, был простым и незамысловатым – большие порции равиоли с мясом и с сыром, итальянских пельменей, можно сказать. Не свежих, естественно, а готовых, просто разваренных. Ну и пиво, за что большое спасибо: пиво я люблю.

Люди разговаривали, в углу за столом играли в покер, на сигареты, но мне общаться не хотелось. Как-то уже свыкся с идеей, что скоро я всех покину. Доберусь до информации по чужим – и покину как можно быстрее. На вот этом самом самолете, на котором сегодня летал. В Канаду полечу, к «своим», туда, где меня никто не изолирует. Или полетим, если Настя прилетала к «местным» и у нее все плохо сложилось. Тогда я ее найду и эту «изоляцию» прекращу.

А вообще как-то беспокойно мне – даже винтовки из рук почти не выпускаю. Если остальные свои автоматы составили в пирамиды, разве что пистолеты при них, то я «ремингтон» таскаю с собой. В уборную ходил – и то не оставил, с собой потащил, там к стене прислонил. С чего беспокойно-то? С того, что увидел, или с чего другого? Может быть, чую что-то? Ну в силу вновь открывшихся талантов?

Попробовал сосредоточиться – не получилось: шумно в зале, народу много, все гомонят и болтают. Встал, подошел сперва к окну. Которое здесь добротное, во всю стену, затем вышел на… что-то вроде низкого балкончика, тянущегося вдоль фасада, где обнаружил часового. Курящего, разумеется. Вроде как американцы нация некурящая, а смолят теперь почти все. Даже в барах курят, хотя надписи сохранились о том, что курение запрещено. И гадать о причине не надо: вот она причина, предо мной – мертвый город.

На улице стало тихо, толстое стекло почти не пропускало звуков изнутри здания. Как-то сразу обострилось ощущение того, что здесь не все правильно. Я включил в прицеле зеленую подсветку, на самый минимум, перехватил винтовку поудобнее, сбросил предохранитель. Прикрыв глаза, прислушался к ощущениям. Что-то здесь есть.

– Ничего не чувствуешь? – спросил я у часового.

– О чем ты? – не понял тот.

Ну да, «чувствую» здесь я, у него другие источники информации.