Король воронов - Сакавич Нора Страница 47

— Никакого командного духа, — фыркнул Эндрю. — Увы и ах! О, смотри.

Повторять дважды не пришлось. Все стены третьего этажа были увешаны рядами клюшек. Нил часами торчал на интернет-сайтах, посвященных экси, и потому знал, что разнообразие клюшек велико, однако любоваться ими на экране и увидеть собственными глазами — две совершенно разные вещи. Нил так и замер на последней ступеньке лестницы.

Слева от входа размещалась касса. Стоявшая за ней девушка натягивала на головку клюшки сетку. Заметив посетителей, она прощебетала приветствие. Эндрю не глядя отмахнулся. Нил подумал, что надо бы хоть кивнуть из вежливости, но все его внимание было поглощено клюшками. Голос девушки вырвал Нила из оцепенения, и он медленно двинулся по залу.

На первой стене висели вратарские клюшки. Эндрю смотрел вперед, но, проходя мимо, вскользь проводил по ним пальцами, хотя ни за что не признался бы в своем интересе, укажи на это Нил. Все вопросы, которые Нил собирался ему задать, — об апатичном настрое и грядущем окончании лекарственной терапии — сейчас были бы неуместны. Проснувшееся любопытство отчасти помогло стряхнуть пелену блаженного восторга, и Нил внимательнее пригляделся к поясняющим надписям. Клюшки были ранжированы по порядку от самых тяжелых к самым легким, и тяжелые шли сразу за вратарскими.

На выбор предлагалось пятнадцать моделей. Большинство — простые, без изысков, хотя рядом на табличках были указаны доступные цвета и варианты дизайна. Различались они производителем, весом, длиной и, наконец, глубиной сетки. Каждую клюшку можно было отрегулировать под рост игрока. Нил прилип к стене с самыми короткими. Миниатюрным ростом он был обязан матери: великанов среди Хэтфордов никогда не водилось. Ну, по крайней мере, он выше Аарона и Эндрю, и то хорошо.

Ограничение по длине, однако, не сильно сузило выбор. В руках абсолютно все клюшки казались Нилу слишком неудобными и тяжелыми, а скудный игровой опыт пока не позволял разобраться в преимуществах сеток разной глубины. Он знал, что нападающие чаще выбирают сетку поглубже, чтобы пронести мяч как можно дальше, тогда как полузащитники и защитники предпочитают неглубокую, ведь их задача — отбор и передача мяча; прочие же нюансы и тонкости оставались для него темным лесом.

Нил перебрал все короткие клюшки, но так и не определился. Оставалось ждать, что придет Кевин и поможет сделать правильный выбор.

— Как-то не так они лежат в руке, — пожаловался он Эндрю.

— Бедненький. Тебя пожалеть? — без всякого сочувствия отозвался тот.

— И это у меня нет командного духа? — пробурчал Нил.

— Никогда не утверждал, что командный дух есть у меня. — Эндрю со смехом пожал плечами. — Это ведь ты, дурила, пообещал Кевину рыть носом землю. Теперь пожинай плоды или выжги поле нахрен — решать тебе. В следующий раз будь умнее, ясно?

— Я такой не один. — Нил повесил последнюю клюшку обратно на крючок и посмотрел в глаза Эндрю. — Он объяснил мне, почему остался. Рассказал, какое дал тебе обещание. Так чем ты от меня отличаешься, если тоже ввязался во все это ради экси?

— Смотри, в чем тут штука, Нил. — Эндрю наклонился к нему, словно собираясь поделиться секретом. — Он тебя просит, и ты такой: да, да, да. Он просит меня, а я ему: нет, нет и нет. Просто жду, когда он сдастся. Рано или поздно он махнет рукой.

— Ты этого действительно хочешь? Сколько людей уже отдалились от тебя из-за твоего состояния. Кевин ждет не дождется, когда отменят твои таблетки. Много вокруг тебя таких неравнодушных, как он?

— Он не обо мне печется, у него свои цели. Преследует собственную выгоду. Во всяком случае, она ему мерещится.

— Так что плохого, если он окажется прав? Что случится, если ты проснешься и поймешь, как прекрасно играть в экси? Будешь врать Кевину, лишь бы стоять на своем, или в конце концов признаешь его правоту?

Эндрю засмеялся.

— Вот уж не думал, что ты у нас мечтатель. Иногда ты такой странный.

— Я видел, как ты играл против «Воронов». На секунду мне показалось, что тебе не все равно.

— О, Нил.

— Это не ответ.

— А вопроса и не было. Было необоснованное обвинение.

— Тогда вот вопрос: как при твоей бешеной тяге к саморазрушению ты до сих пор жив?

Эндрю недоуменно склонил голову набок. То ли притворялся, желая позлить Нила, то ли действительно не понимал вопроса. В любом случае, выводы напрашивались печальные. Почему никто не замечает столь очевидной вещи? Или замечают, но всем плевать? Осознав ситуацию, Нил уже не мог просто отмахнуться от этой мысли. Каждый раз, когда Лисы обсуждали грядущее окончание терапии Эндрю или когда его фамилия всплывала в обзорах матчей, упор делался на опасность, которую он представляет для окружающих. Люди радовались, что решение суда уберегло их от Эндрю. Никто не думал о том, как уберечь Эндрю от самого себя.

— Ты говорил, что Кэсс никогда не причинила бы тебе вреда и могла дать хорошее образование, но ты сам помешал усыновлению. Хиггинс прилетел с другого конца страны, чтобы выяснить что-то, связанное с твоим прошлым, но ты отказываешься ему помочь. Ты вышел из колонии и убил мать Аарона ради его защиты, но вместо того чтобы наладить с братом отношения, обращаешься с ним как с чужим. Ты не хочешь, чтобы Ники страдал из-за родителей, но при этом и в свою семью не пускаешь. Кевин пообещал сделать из тебя игрока экстра-класса, а тебе и пальцем пошевелить лень. Так в чем дело? Боишься неожиданного счастья или вправду получаешь удовольствие, чувствуя себя горемыкой?

— Посмотри сюда, Нил. — Эндрю показал на свое лицо. — Я похож на горемыку?

Нилу хотелось сорвать с губ Эндрю эту ухмылку, но целиком винить его в вызывающем ответе было бы неправильно. За Миньярда говорили таблетки. Этого не изменить, однако, даже понимая причины поведения Эндрю, Нил не мог с ним общаться. Оставалось только держать себя в руках. Если Эндрю удастся его спровоцировать, разговору конец. Именно этого Эндрю и добивался, а значит, поддаваться раздражению не следует.

— Ты постоянно упорот, — сказал Нил, — и если не под таблетками, то бухаешь и закидываешься порошком. Кому ты будешь делать больно после отмены лекарств?

Эндрю снова засмеялся.

— Вспомнил, почему ты мне не нравишься.

— Странно, что ты вообще забыл.

— Я не забывал. Просто отвлекся. Я сразу сказал ей, что оставлять тебя — ошибка, но она не поверила. Ну и что мы имеем? В кои-то веки мне неохота даже напоминать, что я предупреждал. Ты мне все веселье обломал.

— Рене?

— Би.

Нил похолодел.

— Что ты ей обо мне наговорил?

Глядя на выражение его лица, Эндрю расплылся в довольной улыбке.

— Беседы врача и пациента — это конфиденциальная информация, Нил. Да не пугайся ты так, я не рассказывал ей твою печальную историю. Мы просто болтали о тебе. Чуешь принципиальную разницу? Я сказал, что от тебя больше проблем, чем пользы. Она ужасно хотела с тобой встретиться, но делиться со мной впечатлениями не желает. В смысле, не может. Врачебная этика, все дела. Но я знаю, что ты ей понравился. У Би слабость к безнадежным случаям.

— Я не безнадежный случай.

Бесполезное отрицание вырвалось само собой. Прикрыв ладонью рот Нила, Эндрю усмехнулся:

— Врешь. Но это и делает тебя таким интересным. И опасным, кстати. Мне стоит об этом помнить. Возможно, я вовсе не такой умник, каким себя считал. Даже не знаю, радоваться или огорчаться.

На языке у Нила вертелся ответ, точный и колкий, и все же он сдержался — мало ли, вдруг Эндрю еще не закончил изгаляться. Ответ действительно был на поверхности, Нил его чувствовал, но осознать до конца пока не мог. Возможно, Эндрю тоже это уловил, потому что даже в мутном химическом дурмане счел за лучшее не развивать тему. Его насмешливая улыбка дала понять, что оба едва не перешли опасную грань. Он отстранился, оставив на губах Нила лишь воспоминание о тепле своей ладони, и зашагал прочь.

— Пойду поищу Кевина, где он там застрял.

Нил проводил его взглядом, тяжко вздохнул и вновь повернулся к клюшкам. Эндрю обратно не пришел, зато через минуту появился Кевин. Скользнув глазами по табличкам, он снял с крючков пять клюшек.