Андрей Ливадный - Прорыв Страница 47

– А что с моим телом?

– Понятия не имею. Вероятнее всего, Радич сейчас ищет ошибку. Он не понимает, куда подевался твой рассудок.

– Неужели он не знает о частотах техноса?

– Знает. Но выйти на них можно только через имплант, созданный на основе скоргов. Отсюда вывод – он «мотылек». И все его бойцы тоже.

– А если найти способ освободиться? Мы выберемся из «Призрачного Города»?

– Не факт. Гиблое место.

– Яндекс, еще один вопрос. Зачем вас захватили? Что заставляют делать?

Мнемотехник усмехнулся.

– Да так, по мелочи. Механоидов выращиваем.

– То есть?!

– Самому пока непонятно. Стабилизируем колонии скоргов, придаем им определенные формы. На мой взгляд – это детали корпусов каких-то машин.

– А внутреннее наполнение?

– До него дело еще не дошло.

– А ты уверен, что вас всего пятеро? Может, существуют другие группы?

– Не думал об этом. Надо бы проверить. В общем, ты не дергайся пока. Ускользнул сюда, так радуйся. Я свяжусь с остальными и по возможности вернусь.

Фигура мнемотехника начала стремительно таять.

Оставшись один, Шершнев глубоко и безрадостно задумался над сложившейся ситуацией. Он не был готов к подобному обороту событий, но рассудок реагировал на удивление спокойно, словно существование вне связи с телесной оболочкой являлось для него обычным делом.

– А что, по-твоему, связывает разум и тело? – раздался голос, от которого Иван мысленно вздрогнул. Медленно повернув голову, он увидел Радича. Тот стоял посреди улицы, скрестив руки на груди, и снисходительно смотрел на сгорбленную фигуру Шершнева. – Не ожидал меня увидеть, да? – Станислав подошел ближе, уселся рядом на ступеньки.

Дождь прекратился, ветер утих, словно Радич имел власть над клочком реальности.

– Отлично справился, Шершнев. Наверное, втайне возгордился способностями своего подсознания? – с издевкой спросил он. – Зря. Никуда твой рассудок не «ускользнул». Я не ищу ошибок, потому что не допускаю их.

Шершнев с трудом сохранял самообладание. Хотя что он мог сделать в сложившейся ситуации?

Радич тем временем забавлялся вовсю. Ему доставляло явное удовольствие видеть, как растерян Шершнев.

– Хочешь взглянуть на свое тело? Молчишь? Боишься? А я все же покажу.

Иван вздрогнул, когда посреди перекрестка вдруг возникло огромное металлическое дерево с неохватным, покрытым шелушащимися окислами стволом. Ветви у древовидного металлорастения начинались примерно на десятиметровой высоте, свисая как у плакучей ивы.

У основания гигантского автона прямо на земле лежало несколько тел. Часть металлических ветвей тянулась к ним, вонзалась в плоть.

– Узнаешь себя?

Разум на миг помутился.

«Он лжет. Создает фантомы», – отчаянно пытался убедить себя Иван, но Радич лишь мерзко усмехался, наблюдая за гримасой, исказившей лицо Шершнева.

– Ты никуда не сбежишь. И телом и разумом ты теперь мой.

– Лжешь!.. – хрипло воскликнул Иван.

– Почему? Тебе просто не хочется верить в очевидную безвыходность ситуации!

Иван испытывал губительное раздвоение. С одной стороны, он ощущал себя живым и здоровым, способным связно мыслить, а с другой – отчетливо видел свое тело, лежащее в неприятно поблескивающем коконе, пришпиленное к нему побегами древовидного металлорастения.

– Я не дышу. – Он с трудом поднял руку, указав на собственное тело.

– Заметил. Надо же.

– Ты морочишь мне голову!

– Нет. – Станислав поджал губы, о чем-то размышляя, затем махнул рукой. – Ладно. Хотел знать, чем я занимаюсь? Пожалуй, немного информации даст тебе повод задуматься, стоит ли сопротивляться неизбежному? Так вот. – Он указал на неподвижные тела. – Ты действительно не дышишь, как и другие пленники. Но разве мозг способен обойтись без кислорода? Мои исследования существенно продвинулись с тех пор, как образовались аномальные пространства и я получил возможность работать с эволюционировавшими наномашинами. Ты жив, Шершнев, хотя и не дышишь. Все необходимое метаболический имплант извлекает из окружающей среды. Сердце еще бьется, заменить его механическим приспособлением, качающим кровь, нетрудно, но я не того добиваюсь. Моя цель не киборгизация человека, а создание имплантов, которые позволят людям выживать в условиях недалекого будущего, когда биосфера планеты окончательно погибнет. Как видишь, я неразборчив в методах, но, согласись, цель оправдывает средства.

– Ты лжешь… – хрипло повторил Иван.

Станислав насупился.

– Хочешь испортить мне настроение?

– Ты лжешь. Эти импланты не спасут никого – скорги отключаются за Барьером.

– В том и фишка моих исследований, – самодовольно ответил Радич. – Я ведь не зря расположил базу в центре огромной аномалии. Знаешь такое выражение «глаз циклона»?

– Ну?

– Мы в центре аномалии. По аналогии с известным атмосферным явлением здесь царит настоящая тишь. Никакого энергополя. Скорги впадают в «спящий режим» уже через несколько часов, как только попадают сюда. Великолепные условия для организации базы и проведения исследований. Моим людям не грозит инфицирование, автоны тут не растут, а дикие микромашинные комплексы полностью зависимы от моей воли. Они получают ровно столько аномальной энергии, сколько необходимо для постановки экспериментов и поддержания некоторых производств.

Создал плацдарм в зоне отчуждения? Иван осмысливал информацию, неприязненно глядя на Радича, чтобы тот не заподозрил, сколь важны для Шершнева полученные сведения и как велика его решимость любыми способами донести их до сведения командования группировки изоляционных сил.

– Сталкеры-мнемотехники в подавляющем большинстве самородки, не имеющие представления о системном, научном подходе к технологическим задачам. Да, в отчаянной борьбе за выживание они научились стабилизировать дикие агломерации наномашин, написали программы для создания колоний-скоргофагов, создали на основе нанитов с десяток полезных устройств.

– А ты, надо думать, шагнул дальше? – Шершнев постарался, чтобы издевка в его голосе задела Радича.

– Тупой вояка… – Станислав клюнул на провокацию, нервно, порывисто встал, прошелся по пространству виртуального перекрестка, остановился подле замысловатого сплетения ржавых труб, затем, уняв эмоции, обернулся.

– Сталкеры озабочены только проблемами собственного выживания! – резко заметил он. – Ни один мнемотехник не проводит настоящих исследований! Никто из них, даже в отлично оборудованных лабораториях Ордена и Ковчега, ни на секунду не задумался о главном аспекте, который является ключом к проблеме: исходные колонии наномашин созданы нами!