Алексей Фомичев - Эталон победы Страница 47

Нелюдь общалась далеко не со всеми торговцами. Вообще-то, она и вовсе бы ни с кем не общалась, но товары людей их сильно интересовали.

Сперва Рабират только пересказывал Баону подробности встреч с нелюдью, потом по просьбе цензора познакомил его кое с кем из троллей.

Насколько понимал торговец, контакты цензора носили общий характер, однако никаких подробностей он не знал. По просьбе Баона возил определенные товары эльфам и троллям, иногда оставлял тюки и свертки в тайных местах неподалеку от гор или на опушках леса.

О том, что нелюдь бывает в людских поселениях, Рабират узнал случайно и тут же рассказал об этом Баону. Против ожидания тот не удивился и велел помалкивать.

Так Рабират понял, что Баон ведет свои дела с нелюдью. И в них лучше не лезть.

Да, Баон особо предупредил Рабирата, чтобы тот никому и никогда ничего не говорил. Под страхом наказания даже не от местного пристава и префекта, а самого императора! Упоминание владыки огромной страны произвело должное впечатление, и Рабират держал рот на замке.

В суете торговых забот Рабират постепенно забыл о связи с цензором, тем более тот стал частенько исчезать. Но потом вдруг возник через три года, приказал торговцу переправить со своими людьми несколько посланий, а затем велел как минимум два года не показываться в здешних местах, если ему дорога жизнь.

Объяснять суть дела Баон и не думал, но Рабират хорошо знал его, чтобы легкомысленно отмахнуться от совета. Он уехал в Ошеру, где вполне удачно вел дела, пока три круга назад не поступило крайне выгодное предложение от одного важного чина начать поставки товаров по имперским заказам.

От такого отказывается только дурак, а Рабират дураком не был… Во всяком случае, до прошлого октана он думал так.

Сперва его нашел один человек, невзрачный на вид, назвал тайное слово и сказал, что он человек Баона. Что тот скоро может появиться в этих местах, и ему будет нужна помощь. Рабират расстроился, но дал согласие сделать все как надо. А ночью к нему пришли шустрилы. Прямо в дом, в самый центр Братияра.

Это была неслыханная наглость и такая же неслыханная смелость. Потому как подобной глупости бандиты никогда не делали. Ведь в городе хватало и стражи, и легионеров. Но Рабират не смог оценить ее, шустрилы без затей и предисловий дали ему по голове и вывезли куда-то. И только вчера торговец понял, куда именно.

Его держали в подвале заброшенного сруба вместе с тем самым визитером, назвавшим пароль. Шустрилы ничего не спрашивали, только били. Несколько раз и довольно сильно. Спрашивал эльф. Самый натуральный, без обмана. Причем старый знакомый торговца. Он частенько приезжал на торги, выбирал вещи, особенно сталь, ножи, обувь. Звали его Рейнс. И он очень хорошо знал Баона, ведь именно с ним Рабират и знакомил цензора.

Вопросы Рейнс задавал странные. Где Баон, что делает? Какие приказы оставлял, какие связи указывал? Велел ли передать что-то ему или другим эльфам?

Рабират молчал. Он не знал ничего. Хотя нет, он кричал: «Скажи, чтобы меня не били, я ничего не знаю! Клянусь Великим Огалтэ!»

Но эльф спрашивал опять. Зачем Рабират уехал, почему не привозит товары? Зачем вернулся? Виделся ли с кем-то из старых знакомых?

Единственный старый знакомый сидел рядом и, морщась, ощупывал избитое тело. На него торговец и указал. На остальные вопросы отвечал честно.

Он не понимал смысла происходящего, но одно знал точно – все это как-то связано с пропавшим два года назад Баоном.

В те моменты, когда его не били и не допрашивали, Рабират пытался понять, что происходит, зачем он шустрилам и эльфу и что с ним будет. Последнее вызывало дрожь. Он понимал, что ни шустрилы, ни эльф живым его не отпустят. Слишком много видел и знает. Шансов на спасение никаких, но торговец верил в чудо.

И оно явилось в лице четверых брантеров. Правда, чудо вышло со знаком минус. Ибо теперь Рабирата обвиняли в измене императору!

– …Работают на кордоне, иногда трясут обозы и караваны в глубине провинции. Бывают в предгорье, контактируют с троллями. Сбывают им кое-что из награбленного. Эльф вышел на них два октана назад, предложил золото в обмен на помощь. Последить кое за кем и отыскать нескольких человек. Когда шустрилы решили кинуть эльфа, тот убил двоих и пригрозил остальным. Грут знает эльфа хорошо, он слушает его во всем. С помощью шайки Грута эльф удерживал в повиновении людей Бербяна.

Рустам пересказывал добытые у шустрил сведения. Он и Федор со Степаном уже закончили с ними, только я слегка подзадержался. Рабират был более многословен.

Сейчас мы обменивались сведениями и заодно приводили их в порядок. Пока было много сумбуру и загадок.

– А что Грут рассказал?

– Поведал историю любви к прекрасной эльфийке и о том, как его захомутал ее брат, именуемый Рейнс. И стал он шестерить на него.

– Несчастная любовь? Кстати, эльфийки так красивы? Как в сказках?

– Не знаю. Любовь зла. Судя по эльфу, ничего в них такого нет.

– Что еще?

– Рассказал, за кем следили, кого искали, кого хватали. Оказывается, Рабират не единственный пленник. Были еще двое. Один сбежал, но его настигли и убили. Второй покончил с собой.

– Сбежавший – человек Баона. Но вот за каким он эльфу? И вообще, что здесь делает нелюдь, которая вроде бы, по слухам, сидит в своих лесах, горах и где-то еще и к людям не лезет?

– Да хрен его знает! Шустрилы – исполнители, их впрягли втемную. Рабират, как ты говоришь, тоже не шибко знающий. Только эльф знает все. Или почти все. Так что пришло время разбудить нашего спящего некрасавца!

Рустам и Федор выразительно посмотрели на меня, а Степан решительно впечатал кулак в ладонь: мол, допросим как надо.

Возразить тут нечего, я кивнул и хлопнул ладонью по ноге.

– Ну, пришло, так пришло.

8

Сергей Штурмин. То, чего не может быть

С детства не любил сказки. Всяких там гномов, леших, домовых, колдунов на дух не переносил. И фэнтези никогда не читал. Даже популярный в детстве цикл о Гарри Поттере не заинтересовал. Ну не мое это было. Совсем.

Моей страстью было настоящее, будущее. Техника, компьютеры, интернет, но особенно – оружие. Все мысли, стремления – все в будущем. И в Комитете я больше был ориентирован на современность, ну пусть даже некоторое прошлое, XIX–XX века.

Так что перед разговором с пленным эльфом чувствовал я себя, мягко говоря, странно. Достоверно известно, что никакой нечисти нет и быть не может. Не функциональна она, нереальна с точки зрения существования. Нет такого фенотипа, он просто нежизнеспособен.