Анна Тьма - Клинок Белого Пламени Страница 48

«Как пожелаешь, Великий», – склонил лобастую голову волк и бесшумно исчез во тьме.

– Идем? – повернулась к Ароху воительница.

– Ты справишься? – Волк с легким сомнением взглянул на раненую руку девушки.

– Ты ведь знаешь, что такое боевой транс, Арох, – тягуче-медленно произнесла Алина. – Я в шаге от него.

Глупых вопросов Белый Волк больше не задавал. Пламенный боевой маг в трансе – это страшное оружие. Двое хищников скользнули в обход дома, сливаясь с тенями. Достигнув условной точки, кивнули друг другу и разошлись в разные стороны. Серебристая молодая волчица верной собакой метнулась вслед за воительницей.

Арох выждал условленное время. Пожалел об отсутствии своего боевого лука, вынул первую пару кинжалов из-за пояса и метко снял сразу двоих маячивших в окне арбалетчиков. После чего протяжно завыл, приказывая начать атаку.

– Повеселимся, – усмехнулся великий вожак, легко уходя от горючего снаряда, брошенного каким-то отчаянным недоумком, вздумавшим драться против того, кого с некоторых пор считали непобедимым.

В доме со второго этажа послышался крик. Невозможно было спутать этот вопль ни с чем другим – так кричат сгорающие заживо. Алина вступила в игру…

Сжав зубы, Стримбор коротко простонал. И когда перепачканная в крови ладонь Ирихора легла на лоб и боль начала затихать, это показалось просто блаженством. Ястреб помог Стриму приподнять голову и поднес кружку с водой. Хотя оказалась там отнюдь не вода, Ветер припал к кружке, словно к живительному источнику.

– Не получилось, – отрешенно признал Ирихор, вытирая руки, перепачканные кровью по самые локти.

– Что «не получилось»?.. – хрипло поинтересовался обессиленный Ветер, пытаясь вернуть себе способность мыслить. – Меня как будто Кошмар пожевал…

Целитель, заметив наконец, что в клочья искромсал кусок ткани, которым пытался стереть кровь, убрал свои лезвия, сформировав их обратно в пальцы. Опустил руки, сказал:

– Я никогда с таким не сталкивался. Печать стала частью тебя, Стрим. Я не могу ее снять.

Ветер несколько томительных минут пытался осознать сказанное. Братья молчали. Альтис устало сел на пол, привалившись к дивану спиной. Не обращая внимания на лужу крови, согнул ногу, упер локоть в колено и обхватил свой высокий лоб ладонью. Скрипнула дверь, когда владычица сочла, что уже можно зайти спросить, что еще от нее срочно требуется. И заодно посмотреть, что с богом-ветром, в сторону которого, как метко выразился демон, она уже обратила свой прекрасный взор… Но, поняв, что сунулась не вовремя, Сильтарина осталась за дверью. Непривычное поведение для женщины, не знавшей ограничений и отказов. Эльфийка вдруг почувствовала себя юной глупой служанкой, влюбленной в принца.

– Я теперь что, смертен? – преувеличенно спокойно поинтересовался Ветер. Никто не ответил, и Стримбор снова спросил, пытаясь приподняться: – Я теперь смертен, Ирихор? Я, твоего Создателя в душу, сдохну здесь?!

– Не дождешься! – злобно прорычал демон, тяжело поднимаясь на ноги. С последней фразой друга ему пришла в голову неожиданная, совершенно дикая мысль. И он не был уверен, что задумка сработает.

Отойдя к стеллажу, доверху забитому книгами (на втором ряду таились многочисленные развлекательные любовные романы, гораздо более зачитанные, чем прочие тома), он стянул перчатку, достал поясной нож и безжалостно воткнул себе в ладонь.

– Какого нежитя ты творишь?! – вскочил Коган.

Ирихор оглянулся, философски пожал плечами и ничего не стал делать. Альтис провернул нож в ране, проткнув ладонь насквозь и страшно калеча руку. Яркая вспышка в пяти шагах от него послужила ответом. Высокий, убеленный сединами, но статный, как воин, старик в белых одеждах грозно взглянул на демона. Подойдя, своими руками вынул нож из его руки и залечил рану потоком света. Аккуратно поводил пальцами по ладони, восстанавливая рисунок руны.

– Какого Кошмара ты отрываешь меня от важных дел, демон? – сведя брови к переносице, поинтересовался Создатель громовым голосом.

Стоя лицом к Альтису, демиург не видел, что происходило за спиной. Никто не посмел вмешаться. Ирихор бесшумно отошел подальше, попытавшись слиться со стеной. Он хорошо помнил, что пошел поперек воли Создателя, и чем ему это грозило… только Создатель и знает.

– А как же: «Здравствуй, Альтис, поганец, сейчас по шее получишь»?! – дерзко оскалился Пламенный. – Или: «Пламенный, ты опять последнюю совесть потерял»?

– Не раздражай меня, Альтис, это тебе не игрушки. – Создатель скрестил на груди руки. – Что случилось такого срочного, что ты уничтожил руну?

– Стримбор – твое творение? – отбросив язвительный тон, спросил Альтис.

– Допустим, – ответил Создатель.

– Тогда обернись же. – Альтис устало оперся спиной о стеллаж.

Создатель обернулся…

– Малыш!..

Старик таял с каждым шагом, являя миру истинный облик Создателя. Зеленая майка и неопределенного цвета пятнистые штаны с большим количеством карманов, почерневшие глаза и неизменные две короткие русые косички. Девочка светилась изнутри и даже несколько… просвечивала. Она не могла явиться сюда во плоти.

Создатель приблизилась к своему творению. Детская ладошка ласково провела по лицу с трудом улыбнувшегося Ветра. Побелевшие губы неуверенно шевельнулись, неслышно шепнув короткое слово…

– Кто это с тобой сделал, мальчик мой? – спросила Создатель, водя ладошками по изуродованной плоти. Истерзанные плечо, грудь, шея и рука заживали на глазах. Переставали появляться новые раны, замирали черные полосы.

– Я не видел их лиц, – ответил Стримбор, с обожанием глядя на своего Создателя. – Они метили не в меня, а в Ала.

– Это я вижу… Тебе нужно на Велимор, малыш. Даже я не могу снять Печать… Трэн, Ког, поднимите-ка брата.

Траэллита и Коган без вопросов подчинились, и обессиленный Ветер практически повис у них на плечах. Создатель провела ладошками по изрезанной спине. Боль уходила с каждым движением маленьких детских рук, оставляющих легкий холодок.

– Что нам теперь делать?.. – спросил Траэллита, не надеясь на ответ.

Девочка закончила лечить своего сотворенного. Того, кто был ей все равно что сыном. На месте ран широкими полосами легла татуировка Печати. Бледная и неровная, но от того не менее сильная в своем действии.

– Справимся, Трэн. А если не справимся, то умрем все без исключения. Даже я, – ответила Создатель. Она обошла побратимов, заглядывая в лица. С неудовольствием посмотрела на перепачканный в крови диван, кивнула на кресло: – Брату сесть помогите.

Боги снова подчинились. Смычок подошла поближе и вдруг улыбнулась так ласково, как мать улыбается любимым сыновьям или старшая сестра – братьям. Взглянула снизу вверх на высокого ламия и сказала немного ворчливо, хотя в темно-синих глазах светились любовь и гордость:

– Сядь, мальчик мой, мне до тебя высоко тянуться.

Змей опустился на колени и только тогда оказался на одном уровне с маленьким худеньким подростком.

– Так лучше?

– Сойдет, – усмехнулась девочка. Провела ладошками по его лицу, поцеловала в лоб. – Вот так-то лучше… – Она улыбнулась, чувствуя, как часть доступной ей в материи силы перетекает в ламия.

Коган сидел на подлокотнике кресла и держал руку на плече друга, своей собственной жизнью помогая ему оставаться в сознании.

Подойдя, Создатель коснулась его лба рукой, отдав и Когану часть сил. Бог-ястреб старался не поднимать глаз. С ним все было непросто. Траэллита, Стримбор и Арох с рождения знали, кто они. Коган – не знал. Его смертные родители, выбранные Создателем, ушли с Велимора и забрали с собой маленького бога. Какую цель они преследовали и что заставило их так поступить, теперь уже не узнать. А мальчик рос, не имея крыльев, любил высоту и ни капли ее не боялся. Когда ему было десять, он упал со скалы и сломал позвоночник. Да так сломал, что лучшие целители оказались бессильны, сумев спасти ребенку жизнь, но не вернув радость движения. Только тогда родители решились вернуться на Велимор. Увидев своего покалеченного сына, Смычок пришла в ярость. Она изгнала этих двоих обратно в земли смертных, а Когана долго лечила и выхаживала сама. Трансформацию, которой другие подвергались при рождении, Ястребу пришлось пройти позже положенного срока.

Тогда же он крепко сдружился со всеми своими нынешними побратимами. Им было глубоко плевать, что Ястреб неполноценный. Много лет понадобилось богу-ястребу, чтобы стать тем, кем он являлся сейчас. И когда Смычок все же позволила ему повидать родителей… они были уже больны. Он не успел вернуться с ними в Колыбель Богов – смертные мать и отец умерли у бессмертного сына на руках.

Тогда юный бог, вспыльчивый и своенравный, крупно поссорился с Создателем, обвинив ее в гибели родителей. Смычок, конечно, очень разозлилась… Бог-ястреб и его Создатель ругались несколько раз. После каждой ссоры Когана вышвыривали в материальный мир, запретив возвращаться домой, пока не остынет. А остывал Таран долго.