Алексей Колентьев - Паутина вероятности Страница 49

Постепенно стемнело, идти по тропе становилось всё труднее. Я сверился с картой: если взять южнее и сойти с тропы, то метрах в двухстах от неё была небольшая поляна, вполне подходившая для привала. Объяснив пленникам, что будет привал, я сменил направление и мы уже через полчаса были на месте. Костёр я запретил разводить, раздав пленным уркам только по пятьдесят грамм воды. Лом держался неплохо, видимо ещё не успел разжиреть на командирской должности, а вот Боров был никакой: он даже воду только расплескал, выпив едва полглотка. Но тут ничего уже не поделаешь: если «положенец» будет совсем плох, придется держать его на стимуляторах до обмена — если урка загнётся уже у своих, то это будут не мои проблемы.

Неожиданно, сознание царапнул импульс мыслеобраза: я сидящий в темноте и двое пленников. Потом картина изменилась и… Передо мной оказался Охотник. Появился побратим как всегда эффектно. Последовавшие за этим события произошли одновременно, от этого всё вышло даже слишком сумбурно и чуть комично, если вы любите чёрный юмор. Пленники заметили моего побратима не сразу: как только Охотник вышел из режима маскировки, его со спины узрел Лом. Урка шарахнулся было в панике, но завалился на землю, совсем забыв про связанные ноги, рухнул мордой в траву. Боров сначала увидел падение своего охранника и лишь потом узрев кровососа, хрипло завопил и просто покатился в заросли шиповника на краю поляны. Чертыхнувшись и показав побратиму кулак, я с трудом приволок обоих бандитов на их прежние места.

— Тихо! Этот кровосос ничего вам пока не сделает, к тому же, они не питаются падалью. Сидите тихо оба, а то подрежу языки и сломаю по пальцу на ноге!

Перестав дёргаться, пленники замерли, боясь даже шелохнуться. Я их понимаю: увидеть самое опасное существо в здешних краях так близко от себя, да ещё узреть, как оно общается с человеком — слишком много всё это для одного дня. Меж тем Охотник, сев на корточки так, чтобы видеть и меня, и пленников, замер. От побратима исходила волна теплоты и грусти — он явно был рад встрече, но все эти мутные пророчества, о которых говорил в прошлый раз Видящий, тяготили его своими мрачными перспективами. Общались мы мысленно, поэтому пленники, замершие до состояния одеревеневших статуй, нас не слышали. Со стороны наша с Охотником беседа выглядела как если бы человек и кровосос просто сидели рядом, не произнося ни слова и не двигая ни единым мускулом тела.

— БРАТ СНОВА ВЗЯЛ ДОБРУЮ ДОБЫЧУ. Я СМОТРЕЛ, ТЫ БЫСТРО ДВИГАЛСЯ — Охотник окрасил мыслеобраз в удовлетворение с оттенком иронии.

— Само собой, как у тебя пока не получается.

— ЭТО НЕВОЗМОЖНО. ЛЮДИ, ДАЖЕ ТАКИЕ КАК ТЫ, НИКОГДА НЕ СРАВНЯТСЯ С ИЗМЕНЯЮЩИМИ В СКОРОСТИ. НО Я ПРИШЁЛ ГОВОРИТЬ О ДРУГОМ.

— Знаю. Близится развязка, я это тоже чувствую. Ты всё ещё не веришь, что можно переписать узор?

— НЕЛЬЗЯ ИЗМЕНИТЬ ТО, ЧТО ВСЁ РАВНО ДОЛЖНО СЛУЧИТЬСЯ. Я ГОВОРИЛ ТРИДЦАТЬДЕВЯТЫЙ: НЕ ВАЖНО, КТО ИЗ НАС УМРЁТ. ПОЛЕ СЛЕДУЮЩЕЙ ОХОТЫ, БУДЕТ ТОЛЬКО ПОЛЕМ ОДНОГО, ПРОТИВ МНОГИХ. ЭТО НЕИЗМЕННО: ТАКОВ НАШ С ТОБОЙ ПУТЬ, БРАТ.

На этот раз мысли побратима читались как грустные, но с оттенком удовлетворения, может быть от сознания, что близкая смерть будет не напрасной. Я только кивнул соглашаясь. В конце концов, каждый из нас верил в свои пророчества. Моё верование было самым банальным: всякое может случиться, только само событие даст прямой ответ через действия участников, а заранее думать о проигрыше, значит уже наполовину дать противнику одержать верх. Мне хотелось удивить Судьбу, разорвать паутину, сплетённую странными существами из той материи, что никому не покоряется насовсем. Мне виделось, что Ткачи слишком уж самоуверенно полагаются на свои знания, видящиеся им полным абсолютом. Думаю, что не следует недооценивать противника, каким бы уязвимым и слабым он ни казался на первый взгляд. Любой поворот дороги может открывать новые горизонты. Во всяком случае, я не собирался молча идти на заклание, всегда привык бороться до достижения полной ясности. Больше всего не люблю думать, об упущенных возможностях.

Кивнув, соглашаясь, я продолжил:

— Не будем спорить, посмотрим, что случится. Сейчас мне нужна твоя помощь в снятии блоков у этих двоих — Я указал на замерших от страха урок — Дашу нужно быстро вытаскивать, а пауки поставили хитрую защиту. Что можно сделать?

— ПУТЫ ИХ СОЗНАНИЯ ЗАВЯЗАНЫ НА ОДИН ОБРАЗ. НАЙДИ ЕГО И СПРЯЧЬ. ИЛИ ЗАМЕНИ СВОИМ. ТОГДА ЭТИ РАБЫ БУДУТ СЛУШАТЬСЯ ТОЛЬКО ТЕБЯ. ЭТО СЛОЖНО, НО У НАС ЕСТЬ НЕМНОГО ВРЕМЕНИ… КТО ИЗ НИХ НУЖЕН ТЕБЕ БОЛЬШЕ?

— Старый. Тот, что помоложе, большой роли не играет, но с ним было бы легче договориться в будущем. Старый нужен для обмена.

— ПОГОВОРИ С МОЛОДЫМ, ПООБЕЩАЙ ЕМУ ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ПУТ ПАУКОВ И ВЛАСТЬ НАД ЕГО СОРОДИЧАМИ С РИСУНАМИ НА КОЖЕ. ЕСЛИ ОН НЕ СТАНЕТ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ — СОХРАНИМ ОБОИХ, УЗНАЕМ РИСУНОК СЕТИ, ТОГДА СТАРИКА ПРОСТО РАЗВЯЖЕМ БЫСТРЕЕ, БЕЗ РИСКА УБИТЬ.

— Хорошо, давай попробуем. Какой образ мне искать?

— МОЛОДОЙ РАБ САМ ТЕБЕ ПОДСКАЖЕТ, ЕСЛИ СОГЛАСИТЬСЯ ДОБРОВОЛЬНО СНЯТЬ ПУТЫ ЖДУЩИХ-В-ТЕМНОТЕ.

Дело неожиданно приняло выгодный оборот: вербовка Лома могла существенно облегчить дальнейшую работу по обмену. Да и на будущее: новый, пусть и временный, «положенец» одной из самых крупнейших группировок Зоны на моей короткой привязи — огромная удача. Само собой, Лом не та фигура, которую будут терпеть воры за «колючкой» на месте смотрящего достаточно долго. Думаю, что только на тот срок, пока не подыщут более авторитетную фигуру из своей среды. Но я собирался дать будущему агенту в руки очень существенные козыри для торговли с ворами.

Охотник остался на месте, даже не изменив позы, а я поднялся и, оттащив Лома подальше от его впавшего в ступор хозяина, прислонил боевика к стволу дерева, сев напротив. Страх всё ещё плескался на дне глаз бандита, но самообладание уже частично вернулось к нему. Чуть помедлив, я начал разговор:

— Времени у нас мало, поэтому давай сразу к делу: я могу предложить тебе две вещи. Одна из них, это жизнь, а вторая — власть. Причём власть реальная, даже ваши «тузы» из-за «колючки» будут вынуждены считаться с тобой.

На лице уголовника ни одна складка не дрогнула, он понимал, что я не шучу и прикидывал шансы на то, как выкрутиться из такой пиковой ситуации. Но замаячившая перспектива не только выжить, но и подняться наверх по своей воровской лестнице, сделали Лома не очень внимательным. Именно на этом и строился весь расчет. Помолчав, он заговорил, осторожно выбирая слова. Не паясничая, спокойно и без надрыва.

— Даже если я соглашусь, пауки быстро меня расколют, потом сдадут нашим. А те показательно на лоскуты порежут.

— Ты видишь моего друга, там, на краю поляны — Кивнул я головой на неподвижную фигуру побратима, почти незаметную в темноте, едва подсвечиваемую лунными бликами, пробивающимися сквозь ветви деревьев — Он поможет мне снять блокировку пауков, всё что тебе нужно. Это согласиться на моё предложение и ты — король местного преступного мира.

Лом был не из тех уголовников, что нервно дёргаются и постоянно психуют. Это был тёртый жизнью рецидивист, явно с военным прошлым. Молчал он не долго, видимо обдумывая условия соглашения, то, что он уже мой, было очевидно по общему построению фраз беседы.

— Ладно, что ты предлагаешь конкретно, Ступающий? Учти: бабу твою только Боров вынуть может, меня братва слушать не станет, самого на ленточки попластают.

— Не думай о плохом, всё образуется. Но давай быстрее, согласен или нет?

— Ладно, впишусь. Какой расклад?

— Всё просто, но сначала, нужно снять блокировку иначе ты превратишься в овощ. Сиди тихо и расслабься. Вот пока и всё.

Лом только молча кивнул и тоже замер. Охотник оживился, не сходя со своего места начал давать указания. Согласно им, всё работало чуть иначе, нежели во время поединка с Мозгоедом: основной принцип был не посылать боль, а почуять страх исходящий из подсознания жертвы. Именно по наличию страха, его неповторимому оттенку красного цвета, Изменяющие находили свою добычу, или наносили решающий удар в поединке с равным или более сильным противником.

Ощущения трудно описать словами достаточно точно: всё подёрнулось багровым туманом, с чёрными и синими пятнами. Знакомые контуры и очертания фигур исчезли, уступив место танцу красных, малиновых и иногда фиолетово-чёрных теней…

— ИЩИ ФИОЛЕТОВУЮ ТЕНЬ, ПОХОЖУЮ НА ЖДУЩЕГО-В ТЕМНОТЕ — Голос Охотника эхом отдавался в сознании, и из него исчезли скрипучие интонации, появлявшиеся во время обычного разговора, когда побратим использовал свой плохо приспособленный для этих целей речевой аппарат — ТЕНЬ БУДЕТ ПРЯТАТЬСЯ, НЕ УПУСТИ ЕЁ. ВРЕМЕНИ НЕ ТАК МНОГО: КАК ТОЛЬКО ТЕНЬ ПОЙМЁТ. ЧТО ТЫ ИЩЕШЬ ЕЁ — МОЗГ РАБА СГОРИТ, А ТЕБЯ ОТБРОСИТ НАЗАД. ИЩИ, Я БУДУ НАПРАВЛЯТЬ.