Евгений Якубович - Санитарный инспектор Страница 49

Несмотря на привычную, умиротворяющую обстановку, нервная атмосфера в комнате была тяжелой. Первым заговорил отец Руукса, господин Руугис – высокий солидный ящер среднего возраста. Высоким он был, конечно, по понятиям ящеров: его рост достигал целого метра.

– Я никогда не прощу себе этого. Мне не дает покоя мысль, что я собственными руками убил своего малыша.

– Не вините себя, господин Руугис, это несправедливо. Вы не сделали ничего такого, в чем могли бы обвинить себя. Поверьте, я не меньше вас переживаю смерть сына, но я стараюсь смотреть на вещи объективно.

– Вот именно, объективно. Ведь это так просто, страшная цепочка, которую мы выстроили своими лапами.

– Что вы имеете в виду?

– Проще некуда. Я выращиваю деревья тканы на своей плантации. Потом вы продаете ее землянам в своей лавке в Старом Городе. Вы знаете, для чего они ее покупают. Я не сомневаюсь, что земляне, которые убили моего мальчика, приняли ее незадолго до убийства. Вот и получается, что я сам вложил им в руки оружие убийства.

Собеседник хозяина, господин Вааприс, отец погибшего Ваана, не ответил, а только пристально взглянул на говорившего.

Тот нервно продолжал:

– Я не могу жить с таким чувством вины. Я не могу до сих пор осознать и принять эту мысль. Невозможно поверить, что я убил собственного сына. Но это так – я виноват в его смерти.

Вааприс все так же продолжал молчать. Руугис опомнился:

– Я стал слишком эгоистичным в своем горе. Не один я потерял сына, у нас обоих убили детей. – Он помолчал и добавил: – Выходит, я убил и вашего сына тоже. Теперь я понимаю, почему вы так смотрите на меня. Я виноват перед вами, господин Вааприс. Простите меня, дорогой друг, если сможете.

После этих слов повисла пауза. И без того тяжелая обстановка в комнате накалилась еще больше. Вааприс ответил не сразу. Он что-то про себя обдумал и наконец заговорил, тщательно подбирая слова:

– Не стоит излишне драматизировать ситуацию, господин Руугис. Я не обвиняю вас в этой трагедии. Это все равно, что винить хозяина автомобильного завода, чей автомобиль кого-то сбил в аварии. К тому же, вы не единственный плантатор на Деметре.

– Постойте, – перебил его хозяин, – простите, что прерываю вас, но ваша ассоциация в корне неверна. Автомобиль не создан для убийства. Если уж пользоваться ассоциациями по вашему методу, то меня следует сравнить с производителем оружия. Да-да, можно считать, что я изготовил бластер и продал его убийцам своего сына.

Было странно видеть степенного господина Руугиса в таком состоянии. Лицо его не выражало эмоций, а кончик хвоста непрерывно производил небольшие круговые движения, что свидетельствовало о высшей степени возбуждения. Вааприс заговорил вновь. Он говорил неторопливо, повторяясь, как говорят с детьми или стариками:

– Давайте рассмотрим ситуацию с самого начала. Ваш бизнес существует уже не один десяток лет. Если не ошибаюсь, плантацию заложил ваш дед. Земляне пригласили в факторию глав самых богатых семей Деметры и предложили выращивать ткану из саженцев, которые они привезли с собой. Саженцы раздали бесплатно, оставалось только разбить плантации на землях, принадлежавших кланам. Это были обычные деревья тканы; земляне только сделали что-то с ними в своей лаборатории, чтобы усилить целебные свойства плодов. Да, в то время считалось, что ткана является лекарством для людей. Саженцы привились, и со временем плантации стали приносить стабильный доход. Плантаторы разбогатели и заняли верхнюю ступень в иерархии нашего общества. Они обеспечили работой и хорошей зарплатой большое количество крестьян, традиционно живших в бедности. Много позже мы узнали, как странно действует на землян ткана, выращенная «а плантациях. Однако и сегодня плантаторы пользуются всеобщим и заслуженным уважением в нашем обществе. Это старый почтенный бизнес. Многие ящеры до сих пор считают, что ткана – это лекарство, которое земляне принимают, чтобы избавиться от дурного воздействия нашего климата.

– Но сегодня мы знаем, что это не так, – возразил Руугис.

– На самом деле никто из нас не в состоянии принять по-настоящему, что происходит с людьми, которые держат ткану, – невозмутимо продолжал Вааприс – Мы видим лишь внешние проявления ее действия. Да, принимая ткану, люди становятся более агрессивными. Нас с самого начала предупреждали, что это побочный эффект лечебного действия. Но вот что я вам скажу по этому поводу. На мой взгляд, принимая ткану, люди становятся счастливыми. Я неоднократно имел возможность наблюдать за ними и пришел к выводу, что люди в состоянии опьянения тканой абсолютно, безоговорочно счастливы… Конечно, – добавил он, помолчав, – это только мои допущения. Следует признать, что даже после сотни лет жизни рядом с нами земляне, в основном, остаются для нас наиболее непостижимыми существами. Мы не всегда можем понять мотивы их поступков, отсюда возникают взаимное недоверие и конфликты. Еще раз повторю: на мой взгляд, причина большинства наших конфликтов лежит не в ткане, как таковой, а в невозможности полного взаимопонимания. Мы слишком разные, чтобы могли интегрироваться в единое общество. За эти годы мы эмпирически нашли наилучший способ сотрудничества, когда, живя рядом, мы все же отгорожены охраняемой границей. Мы используем их, когда продаем им наши товары, а сами обучаемся у них и покупаем их технологии. Но при этом мы всегда помним, что наши различия могут стать источником опасности.

– Да, господин Вааприс, в этом вы правы. Но, как видите, даже охраняемая граница не спасла наших мальчиков, – все так же печально, но уже гораздо спокойнее сказал Руугис.

– Да, и вы тоже правы, мой дорогой, старый друг, – почти ласково продолжал Вааприс – И здесь мы подошли к самому главному. Источник непонимания и взаимного недоверия лежит в психологической плоскости. По своему складу характеров, по своему мышлению, по тому, как мы воспринимаем жизнь, мы отличаемся от землян. Это различие настолько велико, что мы не всегда можем понять истинные мотивы их поступков, будь они направлены против нас или против самих людей. Для меня, как и для всех остальных, к примеру, до сих пор остается загадкой, на каких принципах построены отношения между факторией и Городом.

– И что самое удивительное во всем этом… – Руугис успокоился и увлекся беседой. – Самое удивительное здесь то, что земляне не делают из этого секрета. Недавно вместе с детьми они пригласили на занятия в воскресную школу и родителей. Мы пошли, и нам прочитали лекцию об истории Земли. Лекция была тяжелая, и мы честно пытались понять. Местами все было ясно: открыли новые земли, построили города, стали жить и работать, торговать с аборигенами. Но потом я почувствовал, что просто ничего не понимаю. Вы, друг мой, знаете, что я прекрасно владею земным языком, и я понимал все слова, которые говорил лектор. Но я не мог связать ни одного предложения. То, что иногда удавалось перевести полностью, оказывалось настолько странным, что я все равно не мог понять этого.

Вааприс сделал хвостом жест, выражающий полное согласие с собеседником. Он помолчал немного и, убедившись, что его собеседник не собирается говорить еще, снова взял инициативу в свои руки:

– Я неоднократно обдумывал это противоречие. И последние трагические события… – в отличие от Руугиса, Вааприс старался говорить иносказательно, – эти события дали мне толчок к пониманию. Суть дела в том, что само понятие убийства для нас чуждо. Любое убийство мыслящего существа для нас неприемлемо. Категорическое отрицание убийства появилось у нас много веков назад, и с тех пор это стало нормой. Наша психология изменилась, и эти изменения постоянно поддерживаются как религией, так и всеми нашими традициями. С другой стороны, мы поддерживаем здоровую агрессивность и дух соперничества в наших детях. Мы готовим их к взрослой жизни, которая потребует серьезных усилий в плане их становления как независимых сильных личностей, которые и составляют основу нашего общества. Таких, как мы с вами.

Руугис степенно кивнул, показывая, что принимает слова собеседника не как комплимент, а как констатацию факта. Вааприс тем временем продолжал:

– Мы не боимся крови, мы можем дать отпор хищникам, нападавшим в прошлом на наши деревни, но сама мысль об убийстве ящера сегодня уже не может возникнуть в нашем сознании. Вся наша история состояла из бесконечной борьбы за выживание на негостеприимной планете с быстро изменяющимся климатом, в окружении огромных безжалостных хищников. В таких условиях и сформировалась наша главная жизненная установка, что только ящер может помочь ящеру выжить и победить в войне с враждебным окружающим миром.

Он замолчал, глядя на струи фонтана. В кабинет тихо вошла жена Руугиса. Исполняя обязанности хозяйки, она принесла поднос, на котором стоял кувшин с местным пивом, пара высоких конусовидных бокалов и разнообразные закуски. Мужчины поблагодарили ее, разлили пиво по бокалам. Женщина молча следила за ними и, только убедившись в том, что они довольны и им больше ничего не требуется, тихо вышла из комнаты. Когда утихло шлепанье ее ног по напольной воде, Вааприс заговорил снова: