Станислав Буркин - Волшебная мясорубка Страница 49

– Что с вами? – пытаясь отдышаться, спросил котенок.

– Беги! – до хрипоты строго рявкнул кот, и котенок, подпрыгнув, во весь опор помчался дальше.

Вскоре он залег в кустах, чтобы передохнуть перед невысоким глинистым спуском к проселочной дороге. Уже начало светать. Мимо, пригнув к земле головы и выставив костлявые лопатки, медленно, почти шагом двигались усталые ленинградские кошки. Только тут котенок понял, что он еще не последний. Кошки осторожно сбегали к дороге и ныряли в траву за ней.

Когда поток беглецов иссяк, обессиленный котенок заставил себя подняться, чтобы не остаться в лесу одному. Был уже полдень, когда, плетясь позади, котенок увидел, что кошки ныряют в какой-то овраг. Он добрался до него сам и увидел, что внизу течет небольшая, спокойная, мутная речка. Кошки спускались к ней и жадно лакали воду.

Котенок, скользя по крутому обрыву и впиваясь когтями в землю, добрался до источника и жадно приник к холодной влаге. Кошки молча пили, затем карабкались наверх и валились от усталости на землю так, будто хотели погреться на солнце. Бег давался котенку труднее, чем взрослым, но зато, передохнув, он скорее почувствовал в себе силы двигаться дальше. Большинство же кошек, после того как попили и прилегли на землю, подняться еще не могли. Они просто лежали и, тяжело дыша, надували и втягивали впалые животы. Истощенные, месяцами недоедавшие, они смогли преодолеть столько километров бегом, только подгоняемые ужасом. Теперь же силы оставили их, и они не могли подняться ни через час, ни через два. Редкая кошка поднималась и, пошатываясь, медленно уходила вдоль по течению речки.

– Пойдемте, – тихо сказал котенок разлегшимся кошкам, – нам нужно идти дальше. Идемте же!

– Иди, малыш, – сказала одна слабая кошка. – Мы еще отдохнем и придем до темноты. Ступай.

Котенок жалостливо мяукнул и побежал вприпрыжку туда, куда уходили другие. В течение дня он натыкался на лежащих кошек, поднимал их, просил идти дальше, но некоторых из них он не сумел даже пробудить от тяжелого сна. Он видел, как низко кружат над оврагом черные вороны, ему становилось страшно, и он продолжал свой путь. Он привык к ощущению голода, но никогда раньше так не туманился его разум и не заплетались слабые лапки. Трижды он спускался попить из реки. Поначалу ему казалось, что он выпьет все, и ему еще будет мало, но сделав пару глотков ледяной до ломоты в зубах воды, он понимал, что уже напился.

К вечеру котенка стали обгонять и поторапливать отставшие кошки. Наконец он стал постоянно видеть собратьев и впереди, и позади себя.

Река петляла и забирала больше налево, так что видеть ее за поворотом они не могли. Лес иногда кончался, превращаясь в высокий холм или поле с лесной опушкой в конце. Когда начало смеркаться, пейзаж резко изменился: справа потянулась дорожная насыпь, а по ней стали изредка проходить деревенские люди, проезжать телеги и немецкие мотоциклы. Кошек это пугало, и они бежали, пригибаясь, будто во время охоты на голубей. Вдруг река с оврагом резко повернула вправо, дорога тоже, но не так круто, из-за чего отодвинулась от реки. Кошки увидели, что впереди одна дорожная насыпь врезается в другую. То был перекресток с шоссе, ведущего на мост через этот овраг. Когда из-за поворота мост вылез целиком, оказалось, что он разрушен. Большая часть его стального пролета отсутствовала, и искореженные балки валялись по склонам оврага.

Кошки одна за другой ныряли во тьму под мостом. При свете собственных глаз они видели там множество собратьев, встречавших их голодными глазами и лежащих с поджатыми лапками. Котенок, войдя под укрытие, полез прямо по кошкам, как он привык это делать дома со своими братьями и сестрами. Взрослые не обращали на него внимания. Он забрался подальше от оврага, выше под мост, под самые стальные балки. Отсюда ему было хорошо видно всех, и он стал рыскать глазками в поисках вожака. Усталые животные перешептывались, некоторые уходили пить воду, а кто-то метался, ища своих близких.

Вскоре котенок заметил того, кого искал. Кот с суровыми желтоватыми глазами сидел в сторонке и смотрел на собирающуюся толпу оценивающим взглядом. Наверное, прикидывал, сколько кошек не дошло и когда можно двигаться дальше. Если бы вожак был человеком, то он наверняка курил бы сейчас папиросу. Мама поручила котенку держаться к нему поближе и не отставать, так он и старался делать.

Незаметно стемнело, и коты стали шуметь чуть громче. Они расслабились и успокоились. Всем казалось, что все опасности позади. Все помышляли о еде и предлагали наведаться в ближайшую деревню. Но их надежды вмиг развеял матерый кот-предводитель:

– Тихо! – рявкнул он. Все вмиг замолчали и удивленно посмотрели, как бы припоминая, кто он такой.

Кот прошелся вдоль рядов и вскочил на небольшой валун.

– Братья и сестры! – призвал он. – Нам нельзя расслабляться. Путь наш только начался, и впереди нас ждет еще много трудностей. Я считаю необходимым сейчас же, под покровом ночи, двинуться в путь, и на рассвете устроить привал уже до следующей темноты. Я знаю, что вы устали, знаю, что многие из вас потеряли своих родных. Но призываю вас набраться мужества и терпения! Если мы используем эту ночь для относительно безопасного участка и дойдем до Петергофа, то сможем хорошенько передохнуть перед сложнейшим участком пути, где я потерял своих товарищей. Во время привала мы организуем отряд для добычи пищи и подкрепимся не только сном, но и едой. А сейчас приказываю всем подняться и бежать за мной!

– Но мы не в силах двигаться!.. – загалдели кошки. – Еще не все подошли!

– Тихо! – перебил их командным голосом кот-предводитель. – Мы должны идти. Без еды с каждым часом вы будете только слабеть и к утру не сможете бежать даже так, как сегодня. К тому же завтра придется двигаться днем, что много опасней. Я специально выдвинулся из города так поспешно, чтобы взять только самых решительных и выносливых кошек. – Он сглотнул и посмотрел на зверей исподлобья. – Всем встать! За мной – марш!

Он спрыгнул с камня и стремительно вышел из-под моста. Котенок выскользнул за ним первым и побежал рядом. Кот двигался бойким шагом, а котенок за ним – то бегом, то рысцой, то вприпрыжку. Степан шел не оглядываясь, не проверяя, сколько кошек пошло за ним. А котенок, постоянно оборачиваясь, встречал взглядом нагоняющих кошек.

Всю ночь они шли спокойно. Через каждый час вожак давал котам маленькие передышки, но после сразу поднимал их в путь, не позволяя окончательно расслабиться. Котенок начал клевать носом.

– Не спи! – строго мяукнула идущая сзади кошка, черная, как сама тьма.

Котенок сразу очнулся и, широко раскрыв глазки, побежал, обгоняя взрослых. Но вскоре задумался, погрузился в себя и вновь стал отставать.

Однажды, когда котенок уже перестал и мечтать о привале, все остановились, зашуршали, закружились на месте и стали сворачиваться в клубочки среди сухих зарослей камыша.

– Вставайте! Нам надо идти, – отчаянно призывал кошек котенок, но они, не обращая на него внимания, падали и сразу же засыпали.

– Идемте, – говорил котенок, блуждая среди уже спящих кошек. – Идемте.

– Ложись спать, – спокойно сказала какая-то кошка. – Завтра будет новый тяжелый день.

Только тут котенок понял, что привал устроил Степан. Малыш повернулся, чтобы увидеть говорившую с ним кошку, но так и не нашел ее среди многих. Просто выбрал кошку попушистей, прижался к ее животу, как к своей маме, и закопался в теплую шерстку. Потом котенок уснул.

Он проснулся в одиночестве. Иней колючим, словно паучьи лапки, налетом покрывал толстые покачивающиеся стебли. Котенку не хотелось вставать, как людям не хочется вылезать из-под теплого одеяла. Пышными хлопьями падал поздний снег, вдали привычно рокотал фронт.

Котенок сел и сладко зевнул. Потом неожиданно всполошился, когда обнаружил, что большинство кошек исчезло, остались только самые исхудавшие. Котенок побежал в одну сторону, потом в другую, дальше, дальше – ни Степана, никого, только спящие облезлые доходяги.

«Я пропал! – подумал котенок. – Они ушли, не взяв с собой слабых».

Он побежал наугад, в надежде, что еще сможет догнать Степана. Он бежал медленно, с волнением проснулся и голод, и лапки у котенка стали подкашиваться. Он смотрел по сторонам и часто замирал, когда ему мерещились тени.

– Мяу! – пискнул котенок. Но в ответ ему лишь ветер, налетая, шуршал сухими стеблями да потрескивала вдали сухая капель канонады. – Мяу! – еще раз отчаянно крикнул котенок, как вдруг выскочил на полянку, где и собрались все кошки.

Нарастающий ужас внезапно лопнул и превратился в дурную нелепость. Повеселевший котенок обошел затаившую дыхание толпу и, не стесняясь, уселся рядом со Степаном. На малыша никто не обратил внимания. Взоры всех были обращены на лежащую перед вожаком задавленную им курицу. А котенок все радовался, что кошки нашлись, и смотрел то на Степана, то на аппетитную птицу.