Линейцы. Дилогия - Андрей Олегович Белянин Страница 49

— Это стоит помнить всем! И вам в том числе.

* * *

И на этот раз днём, при солнечном свете, Мёртвый аул выглядел вполне себе гостеприимно. По главной и единственной улице неспешным шагом важно прогуливался маленький шайтан в высокой бараньей папахе, черкеске ниже колен и с голыми волосатыми ногами. Грудь колесом, нос полумесяцем, морда довольная, глаза бесстыжие, язык шепелявый. В общем и целом, всё как всегда.

— А-ах, ково я фижу?! Поштенный дед Ероска, как сдорофье, как дафление? Кунаки мои-и! Сердсе от радошти разрыфается! Сейсас обниму, расселую, фино пить пойдём, да?! Вах, и красафица тут? Ка-ака-ая-я дефушка?! Персик! Хурма! Гурия какая-то, чештное шлово…

— Коню-от под копыта не лезь, фейхуа на тощих ножках, — ответил за всех старый казак, пружинисто спрыгивая на землю. — Зачем хлопчиков наших до себя звал, отвечай? И без баловства мне тут!

Ахметка приложил обе руки к сердцу, вежливо поклонился до земли и молча указал кивком головы на ту самую саклю, где ребята не так давно прятались от погони банды абреков.

На этот раз лошадей привязали к вкопанным столбам, а не в отдельной конюшне. Просто из соображений безопасности: если придётся удирать, так сиганут по сёдлам едва ли не с порога.

Трое мужчин шагнули в дом, а казачка задержалась у входа. Просто присела на камушек, прислонясь спиной к стене и положив ружьё на колени. Возможно, она не страдала так называемым «бабским любопытством», но, скорее всего, по привычке встала на пост.

— Шадитесь, дорогие гошти! Я так счаштлив, моя душа уже поёт жастольные песни! — Маленький шайтан, улыбающийся на ширину гурийского кинжала, широким жестом указал на большой ковёр в главной комнате, медные блюда с яблоками и грушами, свежий хлеб, два кумгана, нарезанный козий сыр, зелень и ароматный шашлык.

От одного запаха мяса, пожаренного на вишнёвых прутиках, у вечно голодных студентов засосало под ложечкой. В секрете ведь приходилось есть только сухари да кашу. Однако оба уже были научены печальным опытом гостеприимства у ведьмы Горбож — ничего не пить, не есть и не принимать в подарок.

— Благодарствуем, сыты мы, — сухо ответил за всех дед Ерошка. — Давай-ка по делу побалакаем, Ты-от хлопцев зазвал. Стало быть, с ними разговоры вести будешь?

— Э-э, наферное, глюпый Хайраг не так меня понял. Канешно, я буду весь рад, если такой уфажаемый селовек, поштеннейший штарец, героичишкий казак, дашт нам швой мудрый шовет! Но какой разгофор без фина, э? Налифаем, да?!

— Пить не станем.

— Ха-ха, шмешно! Казаки — и не пьют! Яжва мучаэт, или вам жёны не разресают?

— Ай, шутник, веселия полны штаны, — покачал головой старый пластун, разворачиваясь к дверям. — Айда до дому, хлопчики. С нечистым водиться — тока замараться…

Заур и Василий безоговорочно развернулись на каблуках, выполняя приказ старшего. Ахметка повесил нос, скуксился и простонал:

— Ну, финоват, финоват, что теперь? Фино из ослиной мочи, фрухты внутри гнилыэ, сыр из глины, мясо чэловэчина… Прэсирать будете бэдного шайтана?! Но такими нас сосдал Аллах!

— На Аллаха стрелки не переводи, — строго бросил господин Кочесоков, и хозяин уцепился за хоть какой-то знак внимания в свою сторону.

— Больсе ни ражу не обману! Нисего плохого не подшуну! Хотите, башню Крылова про форону и лисису с выразением проситаю? Там мораль осень умная в консе есть — ешли что-то спёр, так кушай молса и клюфом не щёлкай! А есё я знаю, как сокола лофить. Мамой клянушь!

Дед Ерошка неизвестно чему ухмыльнулся, но остановился на самом пороге. Об опасности пуленепробиваемых птиц все здесь присутствующие знали не понаслышке.

— Ну, что ж, трохи-то послухать можно…

— Ваиштину шлова мудрого щелофека! Шмотрите! — Маленький шайтан извлёк неизвестно откуда большой глиняный кувшин едва ли не с себя ростом и гордо указал на него пальцем: — Фот оно, ресение фсех проблем, э-э!

— Горшок? — уточнил Заур.

— Да!

— Ночной? — принюхавшись, догадался Барлога.

— Да! Присём полный. Эй, фы куда?! Он не этим полный, в нём шмола! Хоросая шмола, сосновая!

Молодой первокурсник и старый казак обменялись страдальческими взглядами, вновь разворачиваясь на выход. А вот подпоручик наоборот задержался…

— Ахметка, это то, что я думаю?

— Фсё, как ты любись, кунак мой! — Нечистый подмигнул калужанину и, в четыре руки подхватив горшок, они выволокли его на улицу. Дальше всё было просто и предсказуемо.

В небесах над Мёртвым аулом всегда парили два-три сокола. Казачка выбрала ближнего и спустила курок. Как и ожидалось, пуля не причинила птице почти никакого вреда, но ожидаемо возбудила боевую ярость. Уходить с линии прямой атаки было нетрудно: убедившись, что сокол падает с неотразимостью курса гривны, ловкий шайтан подставил на своё место кувшин смолы ровно за десять секунд до атаки крылатого чуда инопланетного происхождения.

Глиняный кувшин, разумеется, разнесло в брызги. Просмоленная машинка наблюдения «made in Nibiru» с чавканьем разлепила крылья, сделала два шага, с трудом повертела птичьей головой, не в силах расклеить глаза, попробовала взлететь, даже поднялась на турбинной тяге на метр вверх, и…

— Фот тебе, жлой, протифный птиц! — Подпрыгнувший Ахметка ловко добил робота деревянной лопатой по маковке.

Остальные птицы вмешиваться не стали, незаметно исчезнув, чтобы наверняка успеть передать всю видеоинформацию куда следовало.

— А оно-от и неплохо, — задумчиво протянул дед Ерошка. — Нехай энти злыдни тоже знают, что от нас неведомо чего ожидать можно. Знают и боятся.

Все удовлетворённо ухмыльнулись.

— Так уж признавайся, шайтанова морда, нечисть поганая, много-от у вас тут таких-то ловкачей?

Ахметка важно поправил папаху, слегка присвистнул сквозь зубы и, словно запустив ксерокс, одномоментно размножился на сотню точно таких же нагловатых кривоносых типов в черкесках.

— Школько надо, штолька и будет, э?!

— Красавчик! — одобрительно заключил Барлога. — А дроны как гасить будем? И, кстати, этих чёрных абреков тоже, их ведь каждого водой не обольёшь.

— Фопрос решаемый, толька шоветоваться надо. Пройдём ф скалю, уфажаемые?

— Пройдём, — осторожно вмешался Заур. — Но давайте не в эту.

Предложение сочли разумным. Если по наводке соколов сюда заявятся джинны, то лучше любоваться на их полёты со стороны. Лошадей отвели в проверенную конюшню, и все дружно перешли в небольшой сарайчик на краю аула. Хотя сам шайтан уверял, что джинны тут особо безобразничать тоже побаиваются, то есть заглядывают не часто, летают на бреющем и никого обычно не задевают. Почему?

Это отдельный момент, о котором можно только гадать. Предположительно, ануннаки догадывались о том, что человек — далеко не единственная форма разумной жизни на планете. Но если они чётко знали, как следует вести себя с аборигенами, используя кнут и пряник, то с нечистой силой такие технологии не прокатывали.