Артем Тихомиров - Буря и натиск Страница 5

Интересно, собирается ли разложиться Гробовщик? То есть окончательно впасть в противный гоблиньей природе пессимизм? Пока Сказочник размышлял над этим, чародей поднялся на ноги и разогнул спину с хрустом и оханьем.

– Пойду за компотом, – сказал он.

– Эй, погоди, Гробовщик…

– Ну чего? – прорычал тот, поворачиваясь на каблуках.

– Почему ты пошел на войну? По мобилизации тебя ведь не брали?

– Нет. В Зримдалле я в списках не значился.

– Так кто тебя тянул? Деньги?

– Не-а.

Начал наклевываться дождь, небо затягивалось сырыми, размашистыми, тяжелыми тучами. Вдалеке погромыхивало.

Гоблины потопали в сторону кухни, где рядом с котлом обосновалась кучка новобранцев.

– Так ты сказал, что на фиг тебе нужен… Злоговар! – прошептал Сказочник, останавливая Гробовщика в отдалении. – Зачем же тогда?

– Какой ты приставучий, Сказочник… Тебе надо было дать кличку Прилипала…

– У меня во взводе есть Прилипала… Это не ответ.

– Хочешь знать, почему я здесь? Наверное, тебе, умнику, это хотелось услышать? – скривился гобломант.

– Точно.

– Все просто. В отличие от других я точно знаю, когда и где сдохну. Произойдет это именно в Злоговаре!

Начался дождь, капли застучали по головам гоблинов.

Дело было так. Забрался Крот в окно к одной девице и намеревался хорошо провести времечко, как случалось уже не раз и не два за последние три недели. О да, ребята! Дочка у старейшины была ого-го, всем гоблиншам на зависть. Ладная, сильная, фигуристая дальше некуда, парни, вы бы увидели, так пальчики облизали!.. Ну вот, а темнота, всем известно, друг молодежи. Да схватила Крота девица горячая (в одной ночнушке, между прочим), да приобняла жарко, у бедняги чуть мозги не расплавились и штаны не превратились в вулкан. Сами понимаете. «Твоя я навеки, Кротик мой любимый!» – шепчет, обдавая жарким дыханием в ухо. «Деточка, – отвечает молодой и ядреный гоблин. – Я тебя поведу к самому краю Вселенной и… тому подобное… звезду подарю, рейтузы в полоску, килограмм соленых паучков, когда на ярмарку пойдем, выиграю в тире плюшевого человека… ты поняла, короче!» Гоблинша вздохнула и ответила, бросая возлюбленного на кровать: «Поняла, короче!» Словно в первый раз, тот самый первый раз… Крот почувствовал себя на самом седьмом из всех небес и наиболее счастливым гоблином на свете. В тот день, когда он нанялся на ферму к Горошнику, некие таинственные звезды соединились в сложную фигуру судьбы, которая позволила Кроту повстречать свою любовь. Фермерова дочка стрельнула в него глазами, когда он, молодой и красивый, возился с трактором, и их жаркие сердца, так сказать, склеились навек!

Уже в разгар любовной утехи, когда в целях соблюдения тишины гоблинша закусила подушку, послышался треск. «Чего это такое?» – спросил Крот, подняв голову от роскошных арбузных грудей красавицы. «Не знаю, – ответила та, – не останавливайся!!!» Они продолжили, ускоряя ритм своей любви, пока не случилась маленькая катастрофа с большими последствиями для обоих. Жила красотка на чердаке, надо сказать, довольно ветхом, главным образом страдающим хилостью половых досок… Даже обычная ходьбы вызывала порой натужный скрип под лодыжками фермеровой дочки, чего уж говорить об энергичных и страстных игрищах молодых организмов. И это случилось. Под монструозный скрежет, скрип и хруст кровать с любовниками провалилась на второй этаж, пролетела четыре метра и со всей дури хряпнулась в нежилой комнате. Вслед за кроватью в пролом слетел целый ворох пакли, пыли, песка, скопившихся между перекрытиями, а также сломанные доски и тумбочка, свернутая вихрем любви с места и утянутая за собой. Она-то и приземлилась на макушку Кроту, когда тот, спружинив всем телом о немалые формы гоблинши, взлетел кверху и вернулся обратно. Несчастная тумбочка, хоть и была сделана из прочного дерева, не выдержала столкновения и разлетелась на части. Возлюбленная Крота, выпав в осадок от такого экстремального катапультирования, возлежала в чем мать родила на засыпанном мусором матраце и не могла вздохнуть. Наконец громогласно чихнула и… Голова Крота высунулась из-за края кровати. «Со мной порядок!» – сказал он, чтобы возлюбленная не волновалась. Что настоящему мужику тумбочкой по голове? Не такое бывало. Вот однажды Кроту в башку прилетел… Ну с ним-то было все в порядке, но вот девица чего-то захрипела. «Чего?» – спросил Крот, поднося свое ухо к ее ротику. Попыток сказать было несколько, и наконец одна увенчалась успехом. «Братья!» – прохрипела гоблинша, и тут до Крота дошло…

Дом наполнился грохотом, голосами, рычанием. Горошник с сыновьями никак не могли сообразить, то ли их ограбили уже, то ли еще в процессе, то ли на дом, по велению Богов Подземного Мира, брякнулся метеорит. В процессе поисков предположений высказывалось множество, но ни одно, конечно, не соответствовало действительности. Братья и отец знали девицу исключительно как личность целомудренную.

Крот, не отягощенный одеждой, ринулся в сторону предполагаемого окна. Сноровка, может быть, и помогла бы ему ускользнуть, но судьба распорядилась иначе. Окна на месте не оказалось. Гоблин врезался в бревенчатую стену так, что задрожал дом, и отлетел в другой конец комнаты. Там встретился с сундуком, что закончилось для последнего плачевно. Сундук развалился в тот миг, когда дюжие братья девицы высадили дверь и заглянули внутрь.

Здесь даже у самого здравомыслящего и степенного человека поедет крыша, не говоря уже о горячих гоблинских парнях. Увидели они удивительную картину. На кровати, которая по идее должна находиться на чердаке, засыпанная мусором, пристроилась закутанная в простыню юная особа. В потолке зияла дыра. У боковой же стены восседал голый Крот, причем восседал на чем-то, что когда-то называлось сундуком, обитым железными полосами. На зеленом лбу добра молодца уже росла здоровенная шишка – результат столкновения с крепкими бревнами.

«Это что за хреновина!» – вступил в комнату первый брат, самый старший из троих. Если он стоял в сумерках без движения, неопытный глаз, пожалуй, принял бы его за средних размеров утес. В лапище брательник сжимал исполинских размеров вилы.

«Хотелось бы знать!» – сказали два других брата – утесы поменьше, вооруженные один цепом, другой гаечным ключом.

Загремели небеса и земля, дом закачался. Протиснувшись в дверь, появился сам Горошник, которого родители не обделили ни статью, ни массой, ни мускулатурой. Известный в округе чемпион по гоб-рестлингу, фермер имел славу силача и драчуна. Не всякий тролль-тяжеловес осмеливался соперничать с ним в спарринге, не говоря уже о более мелких представителях собственной зеленой расы.

«Ну и кто мне что объяснит???» – раздался титанический рык.

И увидев папашу своей возлюбленной в таком расположении духа и одержимого подобной любознательностью, Крот понял, насколько зло судьба подшутила над ним. В лучшем случае ему светят чары гименея, а в худшем…

– Стоит он передо мной, ну что твоя скала, – рассказывал Крот, размахивая руками. – Не поверите, кишки у меня со страху змеями переплелись и к горлу поползли. Думаю, хана мне, кабздец, кранты и застежечка сбоку!

Сидящие кружком гоблины поразвесили уши, а Крот, чувствуя себя в этот момент центральной фигурой сообщества, еще больше распушил перья. Заломил каску на затылок, положил ногу на ногу, сверкнул в ухмылке стальной фиксой.

Челюсти многих доблестных подпехов «Смердящего», куда Крот прибыл полчаса назад с группой новобранцев, успели отвиснуть до непозволительных пределов. От живописаний достоинств фермеровой дочки у многих с богатырских подбородков потекла слюна. Крот ощутил себя счастливым. Один умник сказал ему, что лучше всего завоевать своих корешей по подразделению – и быстро – какой-нибудь забубенной байкой. Особенно если это будет не байка, а правда. «Солдат, – добавил умник, – он любит, когда ему проедутся по ушам хорошей сказочкой».

– Наваляли тебе после этого? – спросил гоблин с замотанной головой, сидевший напротив.

– Нет, не наваляли, – подмигнул Крот. – А за что? За истинную любовь… нельзя бить!

– Не скажи, – отозвался другой, сворачивающий самокрутку грязными пальцами. – Жизнь – она такая стерва!

– Все закончилось хорошо. Насколько вообще возможно. Братцы-то хотели меня сначала вздернуть на воротах, потом посадить на кол, потом привязать к быкам, чтобы они порвали меня на две части, потом вырезать сердце – последний вариант особенно долго обсуждался… В общем, фантазии у них оказалось вагон и маленькая тележка, никогда бы не подумал.

Крот посмотрел на лица своих новоиспеченных однополчан. Не все поняли, в чем суть фразы. Видимо, многие были разочарованы, что дело не завершилось крушением черепов и выпусканием ливера.

– Ну вот, а моя любовь меня и спасла! В тяжелые минуты жизни истинные, понимаешь, чувства всегда… ну того, приходят на помощь! Заслонила она меня своим телом и сказала, что если вырезать ему сердце, то участвовать в этом будет и она…