Джон Ринго - Изумрудное море Страница 5

Как только Герцер сам начинал испытывать к ним сочувствие, ему хватало одного взгляда на группу работающих орков, чтобы жалость исчезла. Работали они только под угрозой немедленного наказания и все же умудрялись большую часть времени проводить в драках между собой. Со временем их численность сократилась в связи с несчастными случаями и убийствами, и теперь казалось, что в милосердии нет необходимости – еще через пару лет они перебьют друг друга сами.

Герцер часто думал о том, что использовать орков просто как рабочую силу было не очень целесообразно. Работать они все равно не умели. А вот выставить их в качестве живого щита, случись кому еще напасть на город, было бы вполне реально. Эти самые орки, кстати говоря, представляли собой замечательный образчик того, каким Новая Судьба желала видеть идеального солдата. Что лишь доказывало, что стратеги Боумана думают не головой, а задним местом. Их солдаты были сильны и агрессивны, но, получив малейшее ранение, тотчас же все бросали и покидали поле боя, к тому же для них не существовало понятия дисциплины. Они отлично орали и бежали в атаку, но удержать линию обороны было выше их сил.

Организовать бы из таких Метаморфов гарнизон и поставить в городе, который никак не желает согласиться с доводами разума… Вот бы они поплясали! В Тарсоне, например. Но только не в Вороньей Мельнице, ни за что – здесь живут достойные люди…

Хорошо, что Дьябло сам знал дорогу домой. Миновав стройку, конь перешел на рысь так, что Герцер и оглянуться не успел, как оказался у ворот Академии. Он осознал это, лишь услышав знакомый голос:

– Задумался, лейтенант?

– Размышляю о нехватке состава, Ганни, – с широкой улыбкой ответил Герцер.

Старший центурион Майлз Артур «Ганни» Резерфорд до Спада был ролевиком – его увлечением была жизнь унтер-офицера морской пехоты, а конкретно – орудийного сержанта. Он настолько свыкся с этой ролью, что жил, ел, спал и дышал так, как, по его мнению, делал бы это его любимый персонаж.

Как оказалось, у Ганни имелось гораздо больше опыта по этой части, чем кто-либо мог себе вообразить. Майлз Артур Резерфод родился незадолго до того, как его родители решили переехать в провинцию Анархия, туда, где люди еще до Спада жили, имитируя доиндустриальную эпоху. Майлз не знал, что стало с его родными, но вполне возможно, их постигла та же участь, что и брата герцога, Эдмунда. Анархия была идеальным местом для тех, кто не хотел жить в раю, но многие из увлеченных восстановлением исторических реалий, попав туда, понимали, что одно дело – изучать феодальные войны и совсем другое – испытать всю «романтику» таких распрей на собственной шкуре. Анархией в те дни управляли группы воинственных феодалов, и новые поселенцы зачастую погибали, попав в жернова их вооруженных столкновений. Подростком Майлз Артур Резерфод оказался в рядах армии некоего «барона» Мелбуна. Именно там он и встретил герцога, которого тогда еще звали Чарльзом. Он пришел искать своего пропавшего без вести брата и заодно решил немного встряхнуть всю Анархию. «Барону» пришлось осознать, что его недисциплинированная банда не имеет шансов устоять перед наступлением настоящей армии. Выжившие солдаты «барона» вступили в ряды войск Чарльза Великого.

Это все было давно, за сотни лет до рождения Герцера. После, когда Анархию усмирили и страшную историю его брата восстановили по обрывкам информации, Чарльз взял себе его имя и стал Эдмундом Тальботом, просто еще одним ролевиком, и с ним вернулся из Анархии его друг, Майлз Артур Резерфорд.

После Спада Ганни обосновался в Вороньей Мельнице и снова взялся за обучение новобранцев, на этот раз в легионе Кровавых Лордов.

Герцер был, безусловно, самым знаменитым из его учеников.

– Приходится обходиться тем, что есть, – сказал Резерфорд, показывая рукой на холм, – смотри, пока неплохо получается.

До Спада на этом холме была ярмарочная площадь. Когда город начал принимать беженцев, там сначала расположился приемный лагерь, а потом, когда была учреждена Академия Кровавых Лордов, холм отдали ей.

Герцер огляделся. Там, где раньше было разбросано несколько наскоро сколоченных строений, теперь стояли штаб, казармы и конюшни, а на самой вершине холма строилась башня, которая явно была задумана как самое высокое здание в округе.

Похоже, Резерфорд действительно неплохо справлялся с тем, что было в его распоряжении. Но именно поэтому он навсегда останется сержантом. Ганни хорошо тренировал новичков, но не задумывался о том, откуда их взять. Его самой большой страстью было обучение, применение в бою – чуть меньшей. Ганни думал о солдатах как тактик. Герцер же понемногу учился заглядывать дальше, думать не только о настоящем моменте, но и о будущем. Он учился этому у герцога Эдмунда. У Новой Судьбы были те же проблемы с личным составом, что и у Коалиции Свободы. Вооруженные Силы Новой Судьбы испытывали такую же потребность в личном составе, не прекращая, конечно, постоянных попыток «укусить» противника.

Резерфорд, конечно, отлично обучит молодых солдат, которые к нему попадут. И результат, как обычно, превзойдет ожидания, сам Герцер служил тому отличным примером. Но Ганни никогда не считал нужным привлекать союзников и изо всех сил старался наилучшим образом использовать то, чем располагал. Искать ресурсы, по его мнению, было делом офицеров. К сожалению, Кровавые Лорды, как бы они ни были хороши, не смогут отразить атаку армии, которую собирает Пол. Их слишком мало.

– Скоро прибудут рекруты из Харцбурга и прилегающих к нему городков, – наконец ответил Герцер, направляя Дьябло к паддоку, – тогда у нас забот прибавится.

Он проехал во внутренний двор, спешился и принялся расседлывать коня, когда рядом вдруг появилась изящная, размером с пони, самка единорога, а следом вбежал жеребенок, примерно с нее ростом.

– Привет, Герцер, – сказала единорог высоким голоском. – Я рада, что ты вернулся.

– Привет, Барб. Признайся, только честно, – ты рада, что Дьябло вернулся, – усмехнулся Герцер, открывая ворота и впуская внутрь своего коня.

– Герцер! – заверещал жеребенок и толкнул Дьябло в бок коротким тупым рогом. – Дьябло!

– Он вообще-то не совсем понимает, кто вы такие, – сказала Барб, не обращая внимания на насмешку. – Он со всеми так.

До Спада Барб Брэнсон увлекалась Изменениями и незадолго до катастрофы превратила себя в единорога. Такой ее и застал Спад, и на ее долю выпало немало неприятных происшествий в те безумные времена, но в конце концов ее отбили у солдат армии Мак-Кейнока. Несмотря на то что теперь ей жилось несравненно лучше, она так и не смогла приспособиться к обществу людей и жила с лошадьми, точнее – с Дьябло. Сначала эти отношения служили поводом для самых скабрезных шуток, но потом горожане привыкли и теперь воспринимали это как норму или вовсе не замечали. Жеребенок – плод их любви – казалось, развивался как нечто среднее между ребенком и лошадью. Он почти сразу встал на ноги, но только недавно начал говорить.

– Он быстро растет, – кивнул Герцер.

Ему рассказывали, что жеребенок родился маленьким, но теперь было видно, что ростом он пошел в отца.

– И всюду сует свой нос, – вздохнула Барб. Она подошла к кормушке и вставила рог в отверстие. Уровень внутри выделил меру зерна, и она легонько куснула жеребенка, чтобы тот не приставал к отцу, который подошел к корму. – Нам пришлось установить кормушку повыше, чтобы он не мог дотянуться рогом, он догадался, как ею пользоваться, в возрасте месяцев трех.

– Что ж, оставляю Дьябло тебе, ты уж о нем позаботишься, – сказал Герцер.

Конь поднял голову, услышав свое имя, потом, не прекращая жевать, направился в центр паддока. Найдя подходящую, по его мнению, точку, он улегся на землю, перевернулся на спину и принялся кататься, покрываясь равномерным слоем пыли. Покончив с этим, он встал и снова пошел есть. Барб терпеливо стояла в сторонке, удерживая жеребенка.

– Вам что-нибудь нужно? – спросил Герцер.

– Нет, все хорошо, – ответила Барб. – Спасибо, что устроил все это.

– Не вопрос, – пожал плечами Герцер.

Он отнес торбу с кормом в амбар, взял свою поклажу и направился к казармам. Как офицеру, ему полагалась отдельная комната, но обставлена она была в суровом спартанском стиле. Каждый раз, возвращаясь домой, он обещал себе чем-то ее украсить, но пока так и не собрался. В его комнате стояли грубая кровать, стол, сундук, подставка для оружия и шкаф. Герцер опустил свои вещи на пол, затем снял доспехи и повел плечами, почувствовав облегчение. Затем он аккуратно убрал все, что не требовало немедленной чистки. Он знал, что дневальный где-то поблизости, и надеялся стирку одежды и чистку доспехов доверить ему.

Лейтенант вытащил из ножен короткий меч и провел пальцем по острию. Меч был вычищен и наточен после того, как он в последний раз им пользовался, так что теперь ухода не требовал. Герцер все же по привычке протер его промасленной тряпкой, затем задумался о своих дальнейших действиях.