Гордон Диксон - Жизнь коротка Страница 5

— Гигантский тапир! — воскликнул он. — Ах какой прекрасный был бы экземпляр!

— Неужели? — хмыкнул его товарищ. — А как мы доставим его в Южную Америку? Потащим на веревке?

Первый всадник хрипло рассмеялся:

— Я вовсе не предлагаю сейчас убивать его. Я только хотел отметить, что в музее этот вид совсем не представлен.

Путешественники не были людьми, хотя, безусловно, относились к антропоидам — с длинными пушистыми хвостами и густыми шубами темно-коричневого меха. Скуластые лица с большими водянистыми глазами, вместо носа — два узких отверстия. Каждый всадник весил килограммов шестьдесят. Современный зоолог был бы прав, отнеся их к семейству обезьян-капуцинов. Всадникам же было бы гораздо труднее классифицировать зоолога, так как в их дни палеонтология только зарождалась и фамильное древо приматов не было разработано.

Бесхвостые круглоухие животные под седлами удивительно напоминали гигантских гвинейских свиней, каковыми, в сущности, и являлись.

Передний всадник спешился и стал ходить между причудливо разбросанными гранитными глыбами среди стволов сикомор. При каждом его шаге разлетались стаи кузнечиков.

— Чьюи! — позвал он.

Подъехал и соскочил другой всадник. Животные принялись мирно жевать густую, высокую траву.

— Смотри, — произнес первый, поворачиваясь к одной из плит. — Поверхности слишком параллельны. Не может быть, чтобы это получилось случайно. По-моему, мы нашли.

— Вы имеете в виду место, где находился большой город Людей?

Второй путешественник с явным недоверием пинал каменные плиты. Внезапно он воскликнул:

— Наупутта!

Камень, у которого он остановился, был почти гладким, но на его поверхности, параллельной солнечным лучам, проявлялись странные штрихи.

Наупутта выхватил из поклажи камеру и сделал несколько снимков, пока Чьюи поддерживал камень. Штрихи складывались в обрывки слов:

ТСБУРГСКИЙ

НАЦИО

АНК

— Да, это надпись, — заметил Наупутта, убирая камеру. — Настоящая надпись, почти стершаяся. Неудивительно, ведь камень пролежал пять или десять миллионов лет с тех пор, как вымерли Люди. И песок какой красный… Наверное, полон окиси железа. Люди, должно быть, использовали колоссальное количество стали в своих строениях.

— Вы не можете сказать, что значит эта надпись? — спросил Чьюи.

В его голосе сквозило почтение, которое испытывали капуцины к цивилизации, столь высоко поднявшейся и столь бесследно исчезнувшей.

— Нет. Специалисты попробуют расшифровать ее по моим снимкам. Это возможно, если она сделана на одном из известных нам языков Людей. Как жаль, что никого из них не сохранилось. Они могли бы ответить на многие вопросы.

— Может быть, да, — произнес Чьюи. — А может, и нет. Люди могли бы уничтожить нас, если бы предположили, что мы займем их место.

— Пожалуй, ты прав. Я никогда не задумывался над этим. Как хотелось бы забрать камень с собой…

Чьюи хмыкнул.

— Когда вы брали меня в проводники, то говорили, что музею нужно лишь общее исследование. Но всякий раз, увидев что-нибудь весом в тонну, вы хотите увезти это с собой. Вспомните вчерашнего медведя — он весил по крайней мере полторы тонны!

— Но ведь это новый подвид! — возмутился Наупутта.

— Ну разумеется, — съязвил проводник. — Совсем другое дело! Новые подвиды вовсе не тяжелые — они только кажутся такими. Эх вы, ученые! Ну ладно, я вижу, вы тут целый день собираетесь бродить. Надо разбивать лагерь.

Скоро он вернулся.

— Место я нашел. Только мы здесь не первые. Неподалеку кострище.

— Значит, не одни мы так углубились в Восточные Леса… Кто бы это мог быть?

— Какой-нибудь изыскатель из Колонии. Они не хотят полагаться лишь на свои серу и соль и ищут новые ресурсы. Или… А-а-а! — Чьюи в ужасе подпрыгнул. — Змея!

Наупутта тоже подпрыгнул, затем рассмеялся. Он нагнулся и выхватил из камней маленькую рептилию.

— Совершенно безвредна.

— Не знаю, не знаю, — быстро пятясь, бормотал Чьюи. — Держите-ка эту гадость подальше!

На следующей день путешественники повернули к востоку, потому что перед возвращением Наупутта хотел добраться до видневшихся на горизонте гор. Здесь им преградила дорогу еще одна река. Когда они почти достигли противоположного берега, из подкравшейся сзади черной тучи хлынул дождь, сильный, но недолгий.

Наупутта принюхался.

— Пахнет горелым, — сказал он.

— Либо костер нашего таинственного друга, либо мы прибыли как раз вовремя, чтобы остановить лесной пожар, — согласился проводник и тронул свое животное.

В шорохе капель дождя они незамеченными подъехали к капуцину, жарящему на костре пищу.

Треснула ветка. Незнакомец обернулся и схватил винтовку.

— Ну? — произнес он бесстрастным голосом. — Кто вы такие?

Исследователи потянулись было к винтовкам в седельных сумках, но остановились, глядя в неподвижное дуло. Наупутта представился.

Незнакомец опустил ружье.

— А, ученые охотники за жуками!.. Простите, что напугал вас. Устраивайтесь поудобней. Я Нгуой цу Чоу, изыскатель из Колонии. Мы… я приплыл сюда на лодке.

— Мы? — повторил Наупутта.

Плечи изыскателя поникли.

— Я только что похоронил товарища. Нарвался на змею. Его звали Яуга, Яуга цу Шрр. Такого напарника не было ни у одного изыскателя… Вы бы не дали мне немного порошка от блох? Мой кончился.

Втирая порошок в мех, он продолжал:

— Эта река тянется до самых гор. Там, за горами, богатейшая страна — косули, медведи, гигантские кролики, утки…

Он еще долго рассказывал, а потом лег спать и рано утром уехал.

После его отъезда Чьюи почесал голову.

— Боюсь, я подцепил блох от нашего друга. Интересно, почему он держал нас на мушке, пока не узнал, кто мы такие?

— Остался один и боялся, — предположил Наупутта.

Чьюи нахмурился.

— Почему он схватился за винтовку, я понимаю: к нему мог подкрасться и лев. Но он не бросил ружья, даже когда увидел, что мы — иму. Впрочем, возможно, я просто с подозрением отношусь к обитателям Колонии… Хотите взглянуть на «богатейшую страну»?

— Да, — ответил Наупутта. — Мы можем идти вперед еще неделю и все равно успеем вернуться до холодов.

Несмотря на мех, капуцины были очень чувствительны к холоду, и именно поэтому география, ботаника, зоология и все прочие науки, связанные с путешествиями, заметно отставали в развитии от других областей этой культуры.

— Описания Нгуоя сходятся с тем, что видел Шмргой со своего воздушного шара, хотя, как известно, пешком ему дальше пройти не удалось. Он опустился в сорока милях ниже по реке и оттуда направился к Колонии.

— Скажите, — задумчиво спросил Чьюи, — появятся у нас когда-нибудь машины, летящие по нашему желанию, а не туда, куда дует ветер?

— Только когда изобретем более легкий двигатель. После того, как мы загружаем аппарат полностью — топливом, водой, оборудованием, — взлететь ему так же нелегко, как и гранитной скале. Существует теория, что у Людей были летательные машины. Они, должно быть, пользовались двигателями на нефти, которую добывали из недр. Люди выкачали почти все, оставив нам один уголь.

* * *

Это была действительно великая страна. Путь к ней оказался нелегким. Им пришлось буквально прорубать себе дорогу сквозь густые заросли. Впереди шел Чьюи, орудуя топором, как опытный лесоруб. Каждый удар стали рассекал мягкое дерево. За ним, держа хвостом поводья, следовал Наупутта.

— Что это за шум? — внезапно спросил он.

В наступившей тишине отчетливо слышались ритмичные глухие удары, доносящиеся, казалось, из-под земли.

— Понятия не имею, — ответил Чьюи. — Может, стучат стволы? Но ветер слишком слабый.

Они продолжали путь. Вдруг Наупутта закричал. Чьюи обернулся и увидел, что ученый склонился над какими-то костями.

Прошло не менее десяти минут, а он все еще изучал их.

— Ну, — нетерпеливо заметил Чьюи, — вы не хотите и меня посвятить в эту тайну?

— Прости. Не могу поверить собственным глазам. Это кости Человека! Не ископаемые — свежие кости! Судя по дыре в черепе, можно предположить, что его застрелил наш друг Нгуой. Мне необходимо во что бы то ни стало добыть целый экземпляр!

Чьюи вздохнул.

— Когда речь заходит о новых видах, кровожаднее вас не сыскать. А еще клянетесь, что не терпите насилия!

— Ты не понимаешь, Чьюи, — возразил Наупутта. — Если хочешь, называй меня фанатиком. Охота ради забавы возмущает меня до глубины души. Но сохранение и изучение нового вида во имя науки — совсем другое дело!

— О, — только и произнес Чьюи.

Они смотрели на Человека сквозь густые заросли. Он казался им странным существом, почти безволосым; на желто-коричневой коже виднелись шрамы. Сжимая в руке палку, Человек осторожно ступал по мягкой хвое, принюхивался, часто останавливался. В бронзовых волосах на подбородке поблескивало солнце.