Джордж Локхард - Основание скалы Страница 5

Ньяка, осмелев, провела рукой вдоль крыла малыша, едва касаясь его. Она ощутила, что кости просто увиты мышцами, особенно сильно развитыми на сгибе. Крылатый крепко спал, и Икьян осмелилась приподнять крыло, желая узнать, бог перед ними, или одна из подруг бога. Но ничего не было понятно – между мощных и мускулистых ног малыша виднелась просто тонкая щель. Икьян осторожно опустила крыло на место, и задумалась. В этот момент Крылатый сладко зевнул, и скрутился в клубок на груди у Тьясы, положив голову на хвост, и сцепив крылья на спине с помощью пятого когтя.

– Как он прекрасен… – прошептала Икьян, и все, как по команде, кивнули.

– Тьяса, что нам с ним делать? – тихо спросил Ньяма, обращаясь к старому зоргу как к вождю.

– Я не знаю… Боги прислали нам это чудесное дитя с некой целью. Может, они хотят, чтобы мы вырастили его, и научили всем нашим песням?

– Но что можем мы дать Крылатому?! – с недоумением спросил Укья, второй по возрасту зорг в племени.

– Боги решили, что мы можем. – твёрдо сказал Тьяса. – И я не собираюсь их подводить.

Все переглянулись, и кивнули. Они не могли упустить такой шанс. Сам Крылатый станет жить с ними! Невероятно! И тут послышался мрачный голос Дарьяки.

– А если Господин не разрешит? Если Господин увидит Крылатого, и рассердится?!

Зорги сжались от ужаса. Конечно, Господин не разрешит! Он отнимет подарок богов, и накажет их. Многие лишатся Знака… А если он узнает, что Крылатый их видел?!

Подумав об этом, Тьяса тихо завыл. И тут ему в голову пришла совершенно невероятная мысль. От удивления зорг открыл рот, высунул язык, и так сидел несколько минут. Племя напряжённо ждало. Наконец, Тьяса закрыл рот, и посмотрел на своих друзей и подруг.

– А… а… А если не говорить Господину?

От изумления все отшатнулись. Но идея уже проникла в их головы, и отныне ей предстояло развиваться, и нести несчастному племени новую надежду в неравной борьбе с природой и её повелителями.

ГЛАВА 6

Они дрожали над своим сокровищем. Колыбель богов спрятали в самом дальнем углу пещеры, а из божественной ткани устроили для Крылатого кроватку. Малыш сразу принял её, и часами только и делал, что спал да ел. А племя не могло нарадоваться на своего бога. На второй день, когда Крылатый сладко спал, положив голову на колени Икьян, она сказала странную вещь:

– Надо дать ему имя, разве нет?

Зорги изумлённо переглянулись. Но никто не нашёл ничего против. И они с жаром принялись обсуждать варианты.

– Мы должны назвать его Мсандра! – говорил старый Укья – Он как раз такой – красивый, и синий.

– Нет, надо назвать его Драскай! – возразил Ньяма. – Небесный, и синий.

– Тогда лучше назвать его просто Дракон – заметил Дарьяка. – Синий, и всё.

– Это глупо! – возмутился Тьяса. – Крылатые бывают не только синие! Я видел зелёного! И тогда тихо заговорила Икьян.

– Они приходят, и приносят Ветер… Они приходят, когда Ветер уходит… Они приходят с Ветром. Надо дать ему имя Ветер.

Все замолчали, и прислушались к вою вечного Северного Ветра, гнавшего по пурпурному небу тёмно-красные тучи, и нёсшему холод. И в этот час все они ощутили, что этот малыш ворвался в их тихую жизнь, наподобие вихря, и что они навсегда изменились, коснувшись своего бога. Тьяса посмотрел на Крылатого, и тихо сказал:

– Тебя назовут Ветер, о Крылатый. Ты не против?

Малыш зевнул, и поудобнее устроился на коленях Икьян. Зоргия подняла глаза на друзей, и все увидели, что она плачет.

– Нет, он не против… – прошептала она, нежно коснувшись крыла бога.

Три дня спустя прилетел божественный летающий дом с Господами. Они были страшно взволнованы, и даже не обратили внимание на зоргов, когда те поднесли им мешки с камнями. Рассеяно забросив урожай внутрь, старший Господин посмотрел на дрожащего от ужаса Тьясу, и грозно произнёс:

– Три дня назад, далеко-далеко отсюда, вон в том направлении, упала звезда. Если кто-нибудь из вас хоть шагнёт в том направлении, я отниму Знаки у всего племени. Понятно?

Тьяса упал на землю от страха, и ничего не смог ответить. Но Господин, похоже, и не ждал ответа. Он толкнул второго, и они сели в божественный летающий дом, оживлённо обсуждая некое происшествие. Чуткие уши Тьясы невольно уловили многое, и хотя зорг ничего не понял, он запомнил все слова…

– Они перерыли всю планету на километры вокруг, и на сотни метров в глубину. Покушение готовил кто-то очень сильный. Ты подумай только! Напасть на корабль, где летела жена Диктатора и его сын!

– О святая Мария, не дай Скаю узнать, что капсула упала… Он просто сотрёт из Вселенной наш сектор!

– Не волнуйся. Спасатели пришли к выводу, что нападавшие сумели захватить драконыша. Их было слишком много, целый флот. Аракити не смогла одновременно уничтожить все их корабли, и защитить свой, поэтому она сбросила принца в спасательной шлюпке, и напала на врагов сама, с целью отвлечь их внимание от планеты. Не вышло…

– Она погибла?!

– Нет, что ты. Она ведь почти Диктатор. О Мария, как подумаю о Скае – дрожать начинаю. Я когда его увидел…

– Ты ВИДЕЛ Диктатора?!

– Да. Он прилетал, и сам осмотрел место крушения. В остатках шлюпки не было катапультируемой капсулы, и он согласился, что нападавшие похитили его сына. Меня до сих пор трясёт, когда вспоминаю его глаза. Без корабля улетел, кстати – просто превратился в луч света, и исчез.

– Страшный он дракон…

– Не говори. Знал бы ты, что он устроил на Слэйере… Вернее, там, где раньше была эта планета…

– А мы тут с этими вонючими ящерицами сидим! – Господин сплюнул, и божественный летающий дом рванулся в небо, оставив зоргов дрожать на ветру, и провожать его тоскливыми взглядами.

– О Крылатые, спасибо, вы дали мне сил выполнить ваш приказ! – прошептал Тьяса, и, повернувшись, тяжело побрёл к пещерам, а следом шагали его друзья. Но ликование царило в душе зоргов, и они трепетали при мысли, что дома их ждёт бог.

Четыреста дней спустя Тьяса устало сидел у костра, и гладил Ветра. Крылатый вырос, и уже начинал говорить. Сейчас он учился летать, и всё племя со слезами гордости следило, как их бог завоевывает небо. Первое время Ветер смутно вспоминал своих родителей, но эта память растворилась в вихре новых ощущений, и рассказов старика-зорга. Тьяса больше не ходил за камнями – много дней назад он упал, и с тех пор его левая нога не сгибалась. «Я стар» – думал зорг. «Я очень, очень стар…»

Но он продолжал цепляться за жизнь всеми своими силами, хотя их почти не осталось. Икьян тоже более не выходила из пещеры. Друзья выделяли каждый понемногу камней, и Господа думали, что Тьяса ещё полезен. Этому зорги тоже научились недавно.

Молодая Ньяка дважды рожала другой паре, поскольку Тьяса уже не смог выйти из Периода, а Икьян потеряла интерес ещё раньше. Он прекрасно понимал, что умрёт от силы дней через двести. Но странное дело – Тьяса почти перестал страшится смерти. Ветер ворвался в его душу, принеся холод, но взвихрив застоявшийся воздух. Никогда ещё Тьяса не задумывался над тем, правильно ли устроена жизнь. Но сейчас, покидая её, он видел, что жизнь – это кошмар. В этот кошмар освежающим ветром ворвался Крылатый, он принёс с собой странное чувство. Тьяса давно забыл слово, обозначающее «свободу», но смутно понимал, что с ним происходит нечто странное. Старый зорг целыми днями сидел у входа в пещеру, кутаясь в подарок богов, и смотрел, как по небу бегут бесконечные тучи. Он научился поддерживать костёр, и это давало ему смысл в жизни – ведь он был полезен племени…

«Куда они летят?» – думал Тьяса, поглаживая спящего бога, и наблюдая за тучами.

«Что там, куда они летят? Может, там лучше? Может, там нет Ветра, холода, дьяквов… Может, там нет Господ?..»

– Тьясса… – тихий голос его сына заставил старика повернуть голову. Маленький и стройный центрий подбежал к нему.

– Отец… Как ты?

– Мне хорошо, сынок. Мне очень хорошо… – улыбнулся зорг. Он с болью подумал, что его сын так красив… Так красив, что Господин нипочём не даст ему Знак. Он убьёт его сына, и возьмёт кожу. От боли и тоски Тьяса заплакал, но без слёз. Их не осталось – он был слишком стар.

– Почему ты плачешь, Тьяса? – тонкий голос Ветра заставил старика опустить взгляд.

– О, Крылатый, не беспокойся обо мне. Я просто думаю.

– Но ты же плачешь, Тьяса – настаивал бог.

– Да, Ветер, я плачу.

– Почему?

– Потому что мне жаль моего сына, Крылатый. Бог повернул золотые глаза к молоденькому зоргу, и непонимающе спросил:

– Но ведь с ним всё в порядке?

– Вот именно, Крылатый. С ним совсем всё в порядке.

– Не понимаю… – жалобно сказал Ветер. Тьяса закрыл внешние веки, и долго молчал.

– Ты ещё мал, о Ветер. Ты вырастешь, и вернешься к богам. Они будут тебя ласкать, они будут тебя любить… Как мы. Но боги никогда не спрашивают других, что им делать. А мы не боги, Ветер. Мы только жалкие зорги. Нас никто не спрашивает.